Биография
Родился 15 сентября 1613 в Париже, представитель знатного рода. До смерти отца носил титул принца Марсийака. С 1630 появился при дворе, участвовал в Тридцатилетней войне, где отличился в сражении при Сен-Никола. С молодости отличался остроумием и смелостью суждений и по приказу Ришелье был выслан из Парижа в 1637. Но, находясь в своем поместье, продолжал поддерживать сторонников Анны Австрийской, которую Ришелье обвинял в связях с враждебным Франции испанским двором. В 1637 возвратился в Париж, где помог известной политической авантюристке и подруге королевы Анны, герцогине де Шеврез, бежать в Испанию. Был заключен в Бастилию, но не надолго. Несмотря на военные подвиги в битвах с испанцами он вновь проявляет независимость и вновь отлучается от двора. После смерти Ришелье (1642) и Людовика XIII (1643) он снова при дворе, но становится отчаянным противником Мазарини. Чувство ненависти к Мазарини связано и с любовью к герцогине де Лонгвиль, принцессе королевской крови.
Старый герцог Ларошфуко купил для сына пост губернатора в провинции Пуату, но в 1648 сын оставил свой пост и явился в Париж. Здесь он прославился тем, что произнес в парламенте речь, напечатанную под заголовком Апология принца де Марсийака, которая стала политическим кредо знати в гражданской войне. Суть декларации заключалась в необходимости сохранения привилегий аристократов – как гарантов благополучия страны. Мазарини, проводивший политику укрепления абсолютизма, объявлялся врагом Франции. С 1648 по 1653 Ларошфуко был одним из главных деятелей Фронды. После смерти отца (8 февраля 1650) он стал именоваться герцогом де Ларошфуко. Он возглавлял борьбу против Мазарини на юго-западе страны, его ставкой был город Бордо. Защищая этот район от королевских войск, Ларошфуко принимал помощь от Испании – это его не стесняло, ибо по законам феодальной морали, если король нарушал права феодала, последний мог признать другого суверена. Ларошфуко проявил себя как наиболее последовательный противник Мазарини. Он и принц Конде были руководителями Фронды принцев. 2 июля 1652 под Парижем в Сент-Антуанском предместье армия фрондеров потерпела решительное поражение от королевских войск. Ларошфуко был серьезно ранен и едва не потерял зрение. Война принесла Ларошфуко разоренье, его поместья были разграблены, он отошел от политической деятельности.
На протяжении почти десяти лет он работал над мемуарами, которые вошли в ряд лучших воспоминаний о Фронде. В отличие от многих своих современников, он не восхвалял себя, а старался дать предельно объективную картину событий. Он был вынужден признать, что большинство его соратников по борьбе в защиту прав знати предпочли роль придворного вельможи определенным феодальным правам. Сравнительно спокойно перенеся свое разорение, он с горечью писал о корыстолюбии принцев. В воспоминаниях он воздал должное государственному уму Ришелье и признал его деятельность полезной для страны.
Последние два десятилетия своей жизни Ларошфуко отдал литературной деятельности и активно посещал литературные салоны. Он упорно работал над своим главным произведением Максимами – афористическими размышлениями о морали. Мастер салонной беседы, он отшлифовывал свои афоризмы много раз, все прижизненные издания его книги (их было пять) несут следы этой напряженной работы. Максимы сразу принесли автору известность. Даже король покровительствовал ему. Афоризмы – отнюдь не записанные экспромты, они плод большой эрудиции, знатока античной философии, читателя Декарта и Гассенди. Под влиянием материалиста П.Гассенди автор пришел к выводу, что поведение человека объясняется себялюбием, инстинктом самосохранения, а мораль определяется жизненной ситуацией. Но Ларошфуко нельзя назвать бессердечным циником. Разум позволяет человеку, считал он, ограничивать свою собственную природу, сдерживать претензии своего эгоизма. Ибо себялюбие бывает опаснее врожденной свирепости. Редко кто из современников Ларошфуко раскрыл лицемерие и жестокость галантного века. Придворная психология эпохи абсолютизма является наиболее адекватным отражением Максимов Ларошфуко, но их значение шире, они актуальны и в наше время.
Биография
Франсуа VI де Ларошфуко (Francois VI, duc de La Rochefoucauld) родился 15 сентября 1613 года в Париже. Родом из старинного знатного рода Пуату. До смерти отца (отец умер в 1650 году) носил титул - принц де Марсийак. Его происхождение определило дальнейшую судьбу: он оказался в центре дворцовых интриг. Ларошфуко блестящий придворный и французский писатель. Отличался остроумием, смелостью суждений и, принимая участие в политической жизни своей страны, оказался в партии, враждебной кардиналу Ришелье, его приказу из Парижа в 1637.Затем был ненадолго заключен в Бастилию. Несмотря на военные подвиги в битвах с испанцами, он вновь отлучается от двора, куда он возвращается уже после смерти Ришелье (1642) и Людовика XIII (1643), однако снова проявляет свою независимость и становится отчаянным противником Мазарини. Чувство ненависти к Мазарини было также связано и с его любовью к герцогине де Лонгвиль. Ее называли вдохновительницей гражданской войны (Фронды). И Ларошфуко был вынужден примкнуть к Фронде, существовавшей в 1648-1653 годах (общественное движение против абсолютизм). Это течение возглавлял принц Конде, и состояло оно из людей разного общественного положения.
«Максимы» были одним из популярных произведений несколько лет подряд. Неудивительно, ведь афористическая четкость мышления, а также то, что Ларошфуко не маскировал стремление отметить «общечеловеческие» недостатки. В 1665 году Ларошфуко опубликовал «Размышления, или Моральные изречения». А с 1665 по 1678 годы было опубликовано 5 переработанных и дополненных изданий.
Ларошфуко получил немалый опыт, став участником Фронды. Все эти политические игры убедили его лишь в одном: эгоизм – основной побуждающий фактор для человека.
Умер поэт в Париже в 1680 году.
Биография
Ларошфуко принимал деятельное участие в политической жизни Франции, был противником Ришелье и Мазарини, играл видную роль в движении «фронды», стоял в центре больших интриг.
Участвовал в Тридцатилетней войне, где отличился в сражении при Сен-Никола. С молодости отличался остроумием и смелостью суждений и по приказу Ришелье был выслан из Парижа.
После смерти Ришелье в 1642 г. он снова при дворе, но становится отчаянным противником Мазарини.
Чувство ненависти к Мазарини связано и с любовью к герцогине де Лонгвиль, которая в течении долгих лет играла важную роль в жизни Ларошфуко, но разочарованный в своей привязанности Ларошфуко стал мрачным мизантропом; единственным его утешением была дружба с мадам де Лафайет, которой он оставался верным до самой смерти.
В 1652 г. под Парижем армия фрондеров потерпела решительное поражение от королевских войск. Ларошфуко был серьезно ранен и едва не потерял зрение. Война принесла Ларошфуко разоренье, и он отошел от политической деятельности.
Историю о подвесках королевы Анны Австрийской, лёгшую в основу романа «Три мушкетера», Александр Дюма взял из «Мемуаров» Франсуа де Ларошфуко.
Результатом обширного жизненного опыта Ларошфуко явились его «Максимы» – сборник афоризмов – это плод большой эрудиции, знатока античной философии, читателя Декарта и Гассенди. Первое издание «Максим» вышло анонимно в 1665 г.
Изысканный стиль, меткость, лаконичность сделали «Максимы» Ларошфуко, наиболее известными и популярными среди сборников афоризмов. Их автор вошел в историю как тонкий наблюдатель, остроумный и проницательный философ, обладающий безупречным стилем, но явно разочарованный в жизни.
В начале 1680 г. состояние здоровья Ларошфуко ухудшилось, стало ясно, что он умирает. Мадам де Лафайет проводила у него каждый день. В ночь с 16 на 17 марта в 1680 г. в возрасте 66 лет он скончался в Париже на руках старшего сына.
Биография
Ларошфуко? старинный французский дворянский род из провинции Пуату. Основатель - Фуко де Ла Рош - по семейным преданиям, внук Юга II де Лузиньяна. Принцы де Марсийак с 1500, графы с 1517, герцоги и пэры Франции с 1622.
Ларошфуко Франсуа - французский писатель. Герцог и блестящий придворный. Ларошфуко принимал самое деятельное участие в политической жизни Франции той эпохи, был противником Ришелье и Мазарини, играл видную роль в движении «фронды», стоял в центре больших интриг.
В 1662 опубликовал «Мемуары», а в 1665 «Максимы и моральные размышления», сначала анонимно. С 1665 по 1678 вышло 5 переработанных и дополненных изданий. Неизменный успех «Максим» объясняется афористической четкостью мышления автора. Точка зрения аристократа не маскируется стремлением отметить «общечеловеческие» недостатки и особенности характеров, служившие неизменным предметом обсуждений в салонах, посетители которых проявляли свое остроумие в обсуждении выдвинутых картезианской философией вопросов морали, религии и природы эмоций.
Личный опыт сложной политической игры в «маккиавелизм» эпохи фронды определил основные взгляды Ларошфуко, для которого главным стимулом деятельности человека является эгоизм: человек любит, потому что приятно, если и его самого любят, человек милосерд, потому что ему неприятно видеть страдания, и т. д., словом, «все добродетели теряются в расчете, как реки в море», и «пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств».Современники высоко ценили уменье Ларошфуко отмечать тончайшие оттенки явлений, находить выразительные и вместе с тем крайне сжатые идейные формулы, его меткость в характеристике предмета и т. п. Основной прием Ларошфуко правильно указан французской критикой - он сводит рассматриваемую добродетель к смежному с ней недостатку: великодушие или храбрость - к тщеславию, честность - к желанию внушить доверие в корыстных целях. Как историко-культурная фигура Ларошфуко - типичный показатель общих упадочнических моментов в идеологии французской аристократии XVII века. Герцог Ларошфуко понял, что абсолютизм одержал победу над той частью феодальной знати, которая ему сопротивлялась. Мало того, он убедился в том, что она продаст свои притязания на политическую власть за те выгоды, которые предоставит ей абсолютизм. Ларошфуко в течение своей бурной жизни пришлось быть свидетелем того, насколько мнимыми оказались эти добродетели в новых социально-политических условиях. Отсюда - крайний пессимизм, мизантропия Ларошфуко, обобщившая его разочарование в своей классовой прослойке. Разложение последней, ослабление в ней социальных связей определили крайний индивидуализм Ларошфуко, сосредоточенность его на личных переживаниях, которые подвергаются обостренному самоанализу. Убеждение Ларошфуко в испорченности человеческой природы лишь формально связано с янсенизмом, популярным в то время религиозным течением, по существу же является продуктом кризиса мировоззрения фрондировавших против абсолютизма феодально-аристократических группировок.
Биография
арошфуко Франсуа де, французский писатель-моралист и блестящий придворный, родился в 1613 г., в Париже в семье герцога, происхождение предопределило его дальнейшую судьбу, бросив в самую гущу дворцовых интриг. Ларошфуко принимал деятельное участие в политической жизни Франции той эпохи, он оказался в политической партии, враждебной кардиналу Ришелье (только после смерти последнего Ларошфуко стал играть видную роль при дворе) и был вынужден примкнуть к Фронде - широкому общественному течению против абсолютизма, существовавшему в 1648-1653 гг. и состоявшему из людей разного общественного положения во главе с принцем Конде.
В течение долгих лет в его личной жизни играла большую роль герцогиня Лонгевилль, из любви к которой он отказывался не раз от побуждений честолюбия. Разочарованный в своей привязанности, Ларошфуко сделался мрачным мизантропом; единственным его утешением была дружба с мадам де-Лафайет, которой он оставался верным до самой смерти. Удалившись от двора, Ларошфуко поддерживал тесную связь с салонами мадам Сабле и мадам де-Лафайет. Последние годы Ларошфуко омрачены были разными невзгодами, смертью сына, болезнями.
В 1662 г. он опубликовал "Мемуары", а в 1665 г. "Размышления, или Моральные изречения" (1665), более известные как "Максимы". С 1665 по 1678 г. вышло 5 переработанных и дополненных изданий. Неизменный успех "Максим" на протяжении нескольких лет объясняется афористической четкостью мышления автора. Точка зрения аристократа не маскируется стремлением отметить "общечеловеческие" недостатки, служившие неизменным предметом обсуждений в светских салонах. Личный опыт политической игры эпохи Фронды определил основные взгляды автора - основным побуждающим фактором человека является эгоизм: человек любит, т. к. приятно, если любят его самого и т.д. Основной афоризм Ларошфуко: "все наши добродетели - скрытые пороки".
Ларошфуко довелось быть свидетелем того, насколько мнимыми подчас оказывались эти добродетели в новых социально-политических условиях. Отсюда его крайний пессимизм и мизантропия, характеризующие его разочарование в своей классовой прослойке и неизменная убеждённость в испорченности человеческой природы.
Умер Ларошфуко в Париже в 1680 г.
Историю о подвесках королевы Анны Австрийской, которая легла в основу романа «Три мушкетера», Александр Дюма взял из «Мемуаров» Франсуа де Ларошфуко.
Биография
Франсуа де Ларошфуко (15.09.1613 - 17.02.1680) - знаменитый французский философ, принадлежавший к древнему французскому роду Ларошфуко. Ларошфуко - древняя аристократическая фамилия. Этот род ведет свое начало с XI века, от Фуко I сеньора де Лароша, чьи потомки до сих пор живут в фамильном замке Ларошфуко недалеко от Ангулема. Франсуа воспитывался при дворе и с юности замешан был в разные придворные интриги. Переняв от отца ненависть к кардиналу
Ришелье частенько враждовал с герцогом и только после смерти последнего стал играть видную роль при дворе. За свою жизнь Ларошфуко был автором множества интирг. У влеклись в 1962 году «сентенциями» (меткими и остроумными высказываниями) - Ларошфуко начинает работу над своим сборником «Максим». «Максимы» (Maximes) - сборник афоризмов, составляющих цельный кодекс житейской философии. Выпуску первого издания «Максим» способствовали друзья Ларошфуко, переслав одну из рукописей автора в 1664 году в Голландию, тем самым приведя Франсуа в ярость. На современников "Максимы" произвели неизгладимое впечателние: одни находили их циничными, другие превосходными. В 1679 году Французская академия предложила Ларошфуко стать ее членом, но он отказался, вероятно, счтая что дворянину недостойно быть писателем. Несмотря на блестящую карьеру большенство считало Ларошфуко чудаком и неудачником.
Биография
Французский писатель – моралист. Участвовал в дворцовых интригах против кардинала Ришелье. В своих «Мемуарах», освещающих события 1624-1652 гг., выступал противником абсолютизма.
Главное сочинение Ларошфуко - «Размышления, или Моральные изречения и максимы» -философский итог его наблюдений над нравами французского общества. Главными движущими силами поведения человека считал себялюбие и эгоистический расчет («интерес»).
Эта идея, высказанная Т. Гоббсом и весьма распространенная у многих мыслителей той эпохи, приобретает у писателя особую новизну благодаря его тонкому психологическому анализу нравов французской аристократии и, прежде всего, тех сознательных, а чаще бессознательных уловок, с помощью которых подлинные мотивы и интересы маскируются фиктивными этическими идеалами.
Ларошфуко -мастер афористического стиля.
Биография (ru.wikipedia.org )
Воспитывался при дворе, с юности замешан был в разные интриги, враждовал с герцогом де Ришельё и только после смерти последнего стал играть видную роль при дворе. Принимал активное участие в движении Фронды и был тяжело ранен. Занимал блестящее положение в обществе, имел множество светских интриг и пережил ряд личных разочарований, оставивших неизгладимый след на его творчестве. В течение долгих лет в его личной жизни играла большую роль герцогиня де Лонгвиль, из любви к которой он не раз отказывался от своих честолюбивых побуждений. Разочарованный в своей привязанности, Ларошфуко стал мрачным мизантропом; единственным его утешением была дружба с мадам де Лафайет, которой он оставался верным до самой смерти. Последние годы Ларошфуко омрачены были разными невзгодами: смертью сына, болезнями.
Литературное наследие
Максимы
Результатом обширного жизненного опыта Ларошфуко явились его «Максимы» (Maximes) - сборник афоризмов, составляющих цельный кодекс житейской философии. Первое издание «Максим» вышло анонимно в 1665 г. Пять изданий, всё более увеличиваемых автором, появились ещё при жизни Ларошфуко. Ларошфуко крайне пессимистически смотрит на природу человека. Основной афоризм Ларошфуко: «Наши добродетели - это чаще всего искусно переряженные пороки.». В основе всех человеческих поступков он усматривает самолюбие, тщеславие и преследование личных интересов. Изображая эти пороки и рисуя портреты честолюбцев и эгоистов, Ларошфуко имеет преимущественно в виду людей своего круга, общий тон его афоризмов - крайне ядовитый. Особенно удаются ему жестокие определения, меткие и острые как стрела, например изречение: «Все мы обладаем достаточной долей христианского терпения, чтобы переносить страдания… других людей». Очень высоко чисто литературное значение «Максим».
Мемуары
Не менее важным трудом Ларошфуко явились его «Мемуары» (Memoires sur la regence d’Anne d’Autriche), первое издание - 1662 г. Ценнейший источник о временах Фронды. Ларошфуко подробно описывает политические и военные события, о себе он говорит в третьем лице.
Историю о подвесках королевы Анны Австрийской, лёгшую в основу романа «Три мушкетера», Александр Дюма взял из «Мемуаров» Франсуа де Ларошфуко. В романе «Двадцать лет спустя» Ларошфуко выведен под своим прежним титулом - принц де Марсийак, как человек, пытающийся убить Арамиса, также пользующегося благосклонностью герцогини де Лонгвиль. Согласно Дюма, даже отцом ребёнка герцогини был не Ларошфуко (как настойчиво утверждали слухи в реальности), а именно Арамис.
Семья и дети
Родители: Франсуа V (1588-1650), герцог де Ларошфуко и Габриелла дю Плесси-Лианкур (ум. 1672).
Жена: (с 20 января 1628, Миребо) Андре де Вивонн (ум. 1670), дочь Андре де Вивонн, сеньора де ла Беродье и Марии Антуанетты де Ломени. Имели 8 детей:
* Франсуа VII (1634-1714), герцог де Ларошфуко
* Шарль (1635-1691), рыцарь Мальтийского ордена
* Мария Екатерина (1637-1711), известна как Мадмуазель де Ларошфуко
* Генриетта (1638-1721), известна как Мадмуазель де Марсийак
* Франсуаза (1641-1708), известна как Мадмуазель д’Анвиль
* Анри Ахилл (1642-1698), аббат де Ла Шез-Дье
* Жан Батист (1646-1672), известен как Шевалье де Марсийак
* Александр (1665-1721), известен как Аббат де Вертейль
Внебрачная связь: Анна Женевьева де Бурбон-Конде (1619-1679), герцогиня де Лонгвиль, имели сына:
* Шарль Парис де Лонгвиль (1649-1672), герцог де Лонгвиль, был одним из кандидатов на польский престол
Благодарность - просто тайная надежда на дальнейшее одобрение.
До тех пор, пока мы стремимся помогать людям, мы редко встречаемся с неблагодарностью.
Невелика беда услужить неблагодарному, но большое несчастье - принять услугу от подлеца.
В наказание за первородный грех бог дозволил человеку сотворить кумир из себялюбия, чтобы оно терзало его на всех жизненных путях.
Довольно много людей, презирающих богатство, но мало отдающих его.
Какая это скучная болезнь - оберегать своё здоровье чересчур строгим режимом.
Почему мы запоминаем во всех подробностях, что с нами случилось, но неспособны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу?
Мелочные умы имеют дар говорить много и не сказать ничего.
Телесная боль есть единственное зло, которое рассудок не может ни ослабить, ни исцелить.
Брак - единственная война, во время которой вы спите с врагом.
Великодушие есть рассудок гордости и самое верное средство получения похвал.
Великодушие довольно точно определено своим названием; кроме того, можно сказать, что оно - здравый смысл гордости и самый достойный путь к доброй славе.
Перестав любить, мы радуемся, когда нам изменяют, тем самым освобождая нас от необходимости хранить верность.
В серьёзных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько в том, чтобы их не упускать.
Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.
Высокомерие - это, в сущности, та же гордыня, во всеуслышанье заявляющая о своём присутствии.
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
Нет более несносных глупцов, чем те, которые не совсем лишены ума.
Гордость свойственна всем людям; разница лишь в том, как и когда они её проявляют.
Гордыня всегда возмещает свои убытки и ничего не теряет, даже когда отказывается от тщеславия.
Гордыня не хочет быть должницей, а самолюбие не хочет платить.
Гордыня, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг является с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя маску.
Если бы нас не одолевала гордыня, мы не жаловались бы на гордыню других.
Не доброта, а гордость обычно побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки.
Самое опасное следствие гордыни - это ослепление: оно поддерживает и укрепляет её, мешая нам найти средства, которые облегчили бы наши горести и помогли бы исцелиться от пороков.
У гордости тысяча обличий, но самое искусное и самое обманчивое из них - смирение.
Роскошь и чрезмерная изысканность предрекают верную гибель государству, ибо свидетельствуют о том, что все частные лица пекутся лишь о собственном благе, нисколько не заботясь о благе общественном.
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди обычно решаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Высшая доблесть и непреодолимая трусость - это крайности, которые встречаются очень редко. Между ними на обширном пространстве располагаются всевозможные оттенки храбрости, такие же разнообразные, как человеческие лица и характеры. страх смерти в какой-то мере ограничивает доблесть.
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Для простого солдата доблесть - это опасное ремесло, за которое он берётся, чтобы снискать себе пропитание.
Все расхваливают свою доброту, но никто не решается похвалить свой ум.
Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру.
Похвалы за доброту достоин лишь тот человек, у которого хватает твердости характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае доброта чаще всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли.
Каждый смотрит на свой долг, как на докучливого повелителя, от которого ему хотелось бы избавиться.
Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас меньше ненависти и преследований, чем наши достоинства.
Самый верный признак врождённых высоких достоинств - это отсутствие врождённой зависти.
Не доверять друзьям постыднее, нежели быть ими обманутым.
Не замечать охлаждения друзей - значит мало ценить их дружбу.
Цените не то, какое добро делает ваш друг, но цените его готовность сделать вам добро.
Жар дружбы согревает сердце, не сжигая его.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства ума.
Любовь для души любящего означает то же, что душа - для тела, которое она одухотворяет.
Жалость есть ни что иное, как сметливое предусматривание бедствий, могущих постигнуть и нас.
Дальновидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша жадность часто нарушает этот порядок и заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное.
Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.
Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.
Женщины скорее могут преодолеть свою страсть, чем своё кокетство.
На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна.
Влюбленная женщина скорее всего простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.
Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.
Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел бы ещё, да страшно заболеть.
Завидуют только тому, с кем не надеются сравняться.
Наша зависть всегда живёт дольше, нежели счастье, которому мы завидуем.
Зависть ещё непримеримее, чем ненависть.
Какая это скучная болезнь - оберегать своё здоровье чересчур строгим режимом!
Заблуждение скупых состоит в том, что они считают золото и серебро благами, тогда как это только средства для приобретения благ.
Желание говорить о себе и выказывать свои недостатки лишь с той стороны, с которой это нам всего выгоднее, - вот главная причина нашей искренности.
Не так благотворна истина, как зловредна её видимость.
Ни один льстец не льстит так искусно, как самолюбие.
Никогда гордость не лицемерит так искусно, как скрываясь под личиной смирения.
Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену.
За отвращением ко лжи нередко кроется затаённое желание придать вес нашим утверждениям и внушить благоговейное доверие к нашим словам.
До тех пор, пока мы любим, мы умеем прощать.
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто её видел.
Как ни приятна любовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше радости, чем она сама.
Любовь одна, но подделок под неё - тысячи.
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестаёт жить, как только перестаёт надеяться и бояться.
Любовь покрывает своим именем самые разнообразные человеческие отношения, будто бы связанные с нею, хотя на самом деле она участвует в них не более, чем дождь в событиях, происходящих в Венеции.
Многие никогда бы не влюбились, если бы не были наслышаны о любви.
Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто уже совсем не любит.
Тот, кто излечивается от любви первым, всегда излечивается полнее.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум.
Есть люди с достоинствами, но противные, а другие хоть и с недостатками, но вызывают симпатию.
Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.
Истинно ловкие люди всю жизнь делают вид, что гнушаются хитростью, а на самом деле они просто приберегают её для исключительных случаев, обещающих исключительную выгоду.
Истинно мягкими могут быть только люди с твёрдым характером: у остальных же кажущаяся мягкость - это в действительности просто слабость, которая легко превращается в сварливость.
Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а просто случайностью.
Когда люди любят, они прощают.
Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба ещё не воздала им по заслугам.
Люди иногда называют дружбой совместное время препровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами. Одним словом - такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.
Люди не могли бы жить в обществе, если бы не водили друг друга за нос.
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков.
Люди часто похваляются самыми преступными страстями, но в зависти, страсти робкой и стыдливой, никто не смеет признаться.
Людская привязанность имеет особенность изменяться с переменой счастья.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.
Порою в обществе совершаются такие перевороты, которые меняют и его судьбы, и вкусы людей.
То, что люди называют добродетелью, - обычно лишь призрак, созданный их вожделениями и носящий столь высокое имя для того, чтобы они могли безнаказанно следовать своим желаниям.
Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.
Хотя судьбы людей очень несхожи, но некое равновесие в распределении благ и несчастий как бы уравнивает их между собой.
Миром правит судьба и прихоть.
Молодость меняет свои вкусы вследствие горячей крови, а старик сохраняет свои вследствие привычки.
Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы.
Если требуется большое искусство, чтобы вовремя высказаться, то немалое искусство состоит и в том, чтобы вовремя промолчать.
Тому, кто не доверяет себе, разумнее всего молчать.
Мудрость для души - то же, что здоровье для тела.
Проявить мудрость в чужих делах куда легче, нежели в своих собственных.
Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.
В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства.
Бессилие есть единственный недостаток, который невозможно исправить.
Величавость - это непостижимое свойство тела, изобретённое для того, чтобы скрыть недостаток ума.
Напускная важность - особая манера себя вести, придуманная для пользы тех, кому приходится скрывать недостаток ума.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Тайное удовольствие от сознания, что люди видят, до чего мы несчастны, нередко примиряет нас с нашими несчастьями.
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
Мы любим осуждать людей за то, за что они осуждают нас.
Нигде не найти покоя тому, кто не нашёл его в самом себе.
Высшее здравомыслие наименее здравомыслящих людей состоит в умении покорно следовать разумной указке других.
Обладание несколькими пороками мешает нам предаться всецело одному из них.
Наши поступки словно бы рождаются под счастливой или несчастливой звездой; ей они и обязаны большей частью похвал или порицаний, выпадающих на их долю.
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду: мы и сами постоянно утаиваем её от себя.
Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характёра.
Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.
Наши прихоти куда причудливее прихотей судьбы.
Ветер задувает свечу, но раздувает костёр.
Природа, в заботе о нашем счастии, не только разумно устроила органы нашего тела, но ещё подарила нам гордость, - видимо, для того, чтобы избавить нас от печального сознания нашего несовершенства.
Никогда не бывает труднее говорить хорошо, как тогда, когда молчать стыдно.
Разлука ослабляет лёгкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому, как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Каких только похвал не возносят благоразумию! Однако оно не способно уберечь нас даже от ничтожнейших превратностей судьбы.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Ревность до некоторой степени разумна и справедлива, ибо она хочет сохранить нам наше достояние или то, что мы считаем таковым, между тем как зависть слепо негодует на то, что какое-то достояние есть и у наших ближних.
Ревность питается сомнениями; она умирает или переходит в неистовство, как только сомнения превращаются в уверенность.
Ревность всегда рождается вместе с любовью, но не всегда вместе с ней умирает.
Скромность - худшая форма тщеславия
Немногим людям дано постичь, что такое смерть; в большинстве случаев на неё идут не по обдуманному намерению, а по глупости и по заведённому обычаю, и люди чаще всего умирают потому, что не могут воспротивиться смерти.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
Лучше смеяться, не будучи счастливым, чем умереть, не посмеявшись.
Можно дать совет, но нельзя дать разума им воспользоваться.
Чаще всего сострадание - это способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это - предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас. Мы помогаем людям, чтобы они в свою очередь помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.
Справедливость умеренного судьи свидетельствует лишь о его любви к своему высокому положению.
У большинства людей любовь к справедливости - это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
Любовь к справедливости рождена живейшим беспокойством, как бы кто не отнял у нас нашего достояния; оно-то и побуждает людей так заботливо оберегать интересы ближнего, так уважать их и так усердно избегать несправедливых поступков. Этот страх принуждает их довольствоваться благами, дарованными им по праву рождения или прихоти судьбы, а не будь его, они беспрестанно совершали бы набеги на чужие владения.
Старики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры.
Старость - вот преисподняя для женщин.
Сила всех наших страстей зависит от того, насколько холодна или горяча наша кровь.
Страсти - это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны.
Всё, что посылает нам судьба, мы оцениваем в зависимости от расположения духа.
Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.
Судьба всё устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует.
Судьба порой так искусно подбирает различные людские проступки, что из них рождаются добродетели.
Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи.
Только зная наперёд свою судьбу, мы могли бы наперёд поручиться за своё поведение.
Счастье и несчастье человека в такой же степени зависит от его нрава, как и от судьбы.
Как мы можем требовать, чтобы кто-то сохранил нашу тайну, если мы сами не можем её сохранить?
Разновидностей тщеславия столько, что и считать не стоит.
Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других.
Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смело делать глупости.
Учтивость ума заключается в способности думать достойно и утончённо.
Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.
Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.
Можно быть хитрее другого, но нельзя быть хитрее всех.
В человеческом сердце происходит непрерывная смена страстей, и угасание одной из них почти всегда означает торжество другой.
Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо в частности.
Какими бы преимуществами природа ни наделила человека, создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу.
Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас?
О заслугах человека следует судить не по его великим достоинствам, а по тому, как он их применяет.
Себялюбие - это любовь человека к себе и ко всему, что составляет его благо.
Человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив, как это кажется ему самому.
Человек, неспособный на большое преступление, с трудом верит, что другие вполне на него способны.
Скрыть наши истинные чувства труднее, чем изобразить несуществующие.
на другие темы
Благоприличие - наименее важный долг, а соблюдается строже всех других.
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Изящество для тела - это то же, что здравый смысл для ума.
К новым знакомствам нас обычно толкает не столько усталость от старых или любовь к переменам, сколько неудовольство тем, что люди хорошо знакомые недостаточно нами восхищаются, и надежда на то, что люди мало знакомые будут восхищаться больше.
Кто не способен на великое, тот щепетилен в мелочах.
Ласковость проистекает чаще из тщеславного ума, который ищет хвалителей, нежели из чистого сердца.
Мало обладать выдающимися качествами, надо еще уметь ими пользоваться.
Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили.
Мы всегда побаиваемся показаться на глаза тому, кого любим, после того как нам случилось приволокнуться на стороне.
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.
Ошибочно полагать, что можно обойтись без других, но ещё более ошибочно думать, что другие не могли бы обойтись без нас.
Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость.
Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в добродетельных намерениях.
Прежде чем мы посвятим своё сердце достижению какой-либо цели, давайте посмотрим, насколько счастливы те, кто уже достиг этой цели.
Умеренность того, кому благоприятствует судьба, - это обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх перед потерей приобретённого.
Умеренность - это боязнь зависти или презрения, которые становятся уделом всякого, кто ослеплён своим счастьем; это суетное хвастовство мощью ума.
Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели. На самом же деле мы не бессильны, а безвольны.
Я хочу есть и спать.
Лaрошфуко Фрaнсуa: "Мaксимы и морaльные рaзмышления" и Тест: "Изречения Ларошфуко"
"Дарования, которыми господь наделил людей, так же разнообразны, как деревья, которыми он украсил землю, и каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево никогда не родит даже самых дрянных яблок, а самый даровитый человек пасует перед делом хотя и заурядным, но дающимся только тому, кто к этому делу способен. И потому сочинять афоризмы, не имея хоть небольшого таланта к занятию такого рода, не менее смехотворно, чем ожидать, что на грядке, где не высажены луковицы, зацветут тюльпаны." - Франсуа де Ларошфуко
Франсуа VI де Ларошфуко (фр. François VI, duc de La Rochefoucauld, 15 сентября 1613, Париж — 17 марта 1680, Париж), герцог де Ларошфуко — французский писатель, автор сочинений философско-моралистического характера. Принадлежал к южнофранцузскому роду Ларошфуко. Деятель войн Фронды. При жизни отца (до 1650) носил титул учтивости принц де Марсийак. Правнук того Франсуа де Ларошфуко, который был убит в ночь св. Варфоломея.
Франсуа де Ларошфуко принадлежал к одному из самых знатных дворянских родов Франции. Военная и придворная карьера, к которой его предназначали, не требовала обучения в коллеже. Свои обширные знания Ларошфуко приобрел уже в зрелом возрасте путем самостоятельного чтения. Попав в 1630г. ко двору, он сразу оказался в гуще политических интриг.
Происхождение и семейные традиции определили его ориентацию - он принял сторону королевы Анны Австрийской против кардинала Ришелье, который был ему ненавистен как гонитель старинной аристократии. Участие в борьбе этих далеко не равных сил навлекло на него опалу, высылку в свои владения и кратковременное заключение в Бастилию. После смерти Ришелье (1642) и Людовика XIII (1643) у власти оказался кардинал Мазарини, весьма непопулярный во всех слоях населения. Феодальная знать пыталась вернуть свои утраченные права и влияние. Недовольство правлением Мазарини вылилось в 1648г. в открытое восстание против королевской власти - Фронду. Ларошфуко принял в ней активное участие. Он был тесно связан с самыми высокопоставленными фрондерами - принцем Конде, герцогом де Бофором и другими и мог вблизи наблюдать их нравы, эгоизм, властолюбие, зависть, корысть и вероломство, которые проявились на разных этапах движения. В 1652г. Фронда потерпела окончательное поражение, авторитет королевской власти был восстановлен, а участники Фронды частично куплены уступками и подачками, частично подвергнутые опале и наказанию.
Ларошфуко, в числе последних, вынужден был отправиться в свои владения в Ангумуа. Именно там, вдали от политических интриг и страстей, он начал писать свои "Мемуары", которые первоначально не предназначал для печати. В них он дал неприкрытую картину событий Фронды и характеристику ее участников. В конце 1650-х гг. он вернулся в Париж, был благосклонно принят при дворе, но полностью отошел от политической жизни. В эти годы его все более начинает привлекать литература. В 1662г. вышли без его ведома "Мемуары" в фальсифицированном виде, он опротестовал это издание и выпустил в том же году подлинный текст. Вторая книга Ларошфуко, принесшая ему мировую славу - "Максимы и моральные размышления", - была, как и "Мемуары", издана сначала в искаженном виде помимо воли автора в 1664г. В 1665г. Ларошфуко выпустил первое авторское издание, за которым последовали при его жизни еще четыре. Ларошфуко исправлял и дополнял текст от издания к изданию. Последнее прижизненное издание 1678г. содержало 504 максимы. В посмертных изданиях к ним были добавлены многочисленные неопубликованные, а также исключенные из предыдущих. На русский язык "Максимы" переводились неоднократно.
1613-1680 г. Французский писатель.
Франсуа де Ларошфуко
Благодарность большинства людей - не более как скрытое ожидание еще больших благодеяний.
Франсуа де Ларошфуко
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Бывает такая любовь, которая в высшем своем проявлении не оставляет места для ревности.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
В ревности больше себялюбия, чем любви.
Франсуа де Ларошфуко
В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Все жалуются на недостаточность своей памяти, но никто еще не пожаловался на нехватку здравого смысла.
Франсуа де Ларошфуко
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Франсуа де Ларошфуко
Все, что перестает удаваться, перестает и привлекать.
Франсуа де Ларошфуко
Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.
Франсуа де Ларошфуко
Если мы решили никогда не обманывать других, они то и дело будут обманывать нас.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Есть довольно много людей, презирающих богатство, но лишь немногие из них смогут расстаться с ним.
Франсуа де Ларошфуко
Желание говорить о себе и выказывать свои недостатки лишь с той стороны, с которой это нам всего выгоднее, - вот главная причина нашей искренности.
Франсуа де Ларошфуко
Зависть всегда продолжается дольше, нежели счастье тех, которым завидуют.
Франсуа де Ларошфуко
Изящество для тела - это то же, что здравый смысл для ума.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Как бы ни была редка истинная любовь, истинная дружба встречается еще реже.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестает жить, как только перестает надеяться или бороться.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Мы так привыкли носить маски перед другими, что в конце концов стали носить маски даже перед собой.
Франсуа де Ларошфуко
Наделяет нас достоинствами природа, а помогает их проявить судьба.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Насмешка бывает часто признаком скудости ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.
Франсуа де Ларошфуко
Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь - кокетства.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Недостатки иногда более простительны, чем средства, которыми пользуются для того, чтоб их скрыть.
Франсуа де Ларошфуко
Недостатки ума, как и недостатки внешности, с возрастом усугубляются.
Франсуа де Ларошфуко
Недоступность женщин - это один из их нарядов и уборов для увеличения своей красоты.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
О заслугах человека следует судить не по его великим достоинствам, а по тому, как он их применяет.
Франсуа де Ларошфуко
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье - к несчастливому.
Франсуа де Ларошфуко
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье – к несчастному.
Франсуа де Ларошфуко
Пока люди любят, они прощают.
Франсуа де Ларошфуко
Привычка постоянно хитрить - признак ограниченности ума, и почти всегда случается, что прибегающий к хитрости, чтобы прикрыть себя в одном месте, открывается в другом.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи.
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Франсуа де Ларошфуко
Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
Франсуа де Ларошфуко
Человек никогда не бывает так несчастлив, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.
Франсуа Ларошфуко
Человек никогда не бывает так счастлив, как ему хочется, и так несчастлив, как ему кажется.
Франсуа де Ларошфуко
Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.
Франсуа де Ларошфуко
Чтобы постичь окружающий нас мир, нужно знать его во всех подробностях, а так как этих подробностей почти бесчисленное множество, то и знания наши всегда поверхностны и несовершенны.
Франсуа де Ларошфуко
Ясный разум даёт душе то, что здоровье телу.
Франсуа де Ларошфуко
Больше всего оживляют беседу не ум, а доверие.
Большинство женщин сдаётся не потому, что велика их страсть, а потому, что велика их слабость. Поэтому успех обычно имеют предприимчивые мужчины.
Большинство людей в разговорах отвечают не на чужие суждения, а на собственные мысли.
Большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы.
Бывают случаи в жизни, выпутаться из которых может помочь только глупость.
В великих делах нужно не столько создавать обстоятельства, как пользоваться теми, какие оказались в наличии.
Великие мысли приходят от великого чувства.
Величавость - это непостижимое свойство тела, изобретённое для того, чтобы скрыть недостатки ума.
В характере человека больше изъянов, чем в его уме.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум.
В дружбе и любви мы зачастую бываем счастливы тем, чего не ведаем, нежели тем, что знаем.
Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.
Гордость не хочет быть в долгу, а самолюбие не желает расплачиваться.
Дают советы, но не дают благоразумия воспользоваться ими.
Если бы нас не одолевала гордость, мы бы не жаловались на гордость в других.
Если вы хотите иметь врагов, старайтесь превзойти своих друзей.
Если хотите нравиться другим, надо говорить о том, что они любят и что их трогает, избегать споров о вещах им безразличных, редко задавать вопросы и никогда не давать повода думать, что вы умнее.
Есть люди, к которым идут пороки, и другие, которых безобразят даже добродетели.
Есть похвальные упрёки, как есть обличительные похвалы.
Зависть всегда продолжается долее, нежели счастье тех, которым завидуют.
Изящество для тела - это тоже, что здравый смысл для ума.
Иные люди только потому и влюбляются, что наслышаны о любви.
Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.
Истинная любовь похожа на привидение: все о нём говорят, но мало кто видел.
Как бы ни был мир неопределён и разнообразен, ему, однако, всегда присуща некая тайная связь и чёткий порядок, которые создаются провидением, заставляющим каждого занимать своё место и следовать своему назначению.
Как только дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп.
Как часто люди пользуются своим умом для совершения глупостей.
Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их.
Кто излечивается от любви первым - излечивается всегда полнее.
Кто никогда не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется.
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособен к великому.
Лесть - это фальшивая монета, находящаяся в обращении благодаря нашему тщеславию.
Лицемерие - это та дань, которую порок принуждён платить добродетели.
Ложь иной раз так ловко прикидывается истиной, что не поддаться обману значило бы изменить здравому смыслу.
Лень незаметно подтачивает наши стремления и достоинства.
Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.
Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.
Люди злословят обычно не из дурных намерений, а из тщеславия.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Любовники только потому не скучают друг с другом, что они всё время говорят о себе.
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестаёт жить, как только перестаёт надеяться и бояться.
Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума всё замечают и не на что не обижаются.
Люди недалёкие обычно осуждают то, что выходит за пределы их кругозора.
Людские страсти - это всего лишь разные склонности людского себялюбия.
Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.
Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.
Мы потому так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное.
Мы охотно сознаёмся в маленьких недостатках, желая этим сказать, что более важных у нас нет.
Мы пытаемся гордиться теми недостатками, от которых не хотим исправиться.
Мы считаем здравомыслящими только тех людей, которые во всём с нами согласны.
Мы смешны не столько теми качествами, которыми обладаем, сколько теми, которые стараемся показать, не имея их.
Мы сознаёмся в своих недостатках только под давлением тщеславия.
Мы чаще всего потому превратно судим о сентенциях, доказывающих лживость людских добродетелей, что наши собственные добродетели всегда кажутся нам истинными.
Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему.
Нам приятнее видеть не тех людей, которые нам благодетельствуют, а тех, кому благодетельствуем мы.
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым.
Нельзя достигнуть высокого положения в обществе, не имея хоть каких-нибудь достоинств.
Не может отвечать за свою храбрость человек, который никогда не подвергался опасности.
Наша мудрость так же подвластна случаю, как и наше богатство.
Не один льстец не льстит так искусно, как самолюбие.
Ненависть и лесть - подводные камни, о которые разбивается истина.
Невозмутимость мудрецов - это всего лишь умение скрывать свои чувства в глубине сердца.
Нет более несносных глупцов, чем те, которые не совсем лишены ума.
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.
Обладание несколькими пороками мешает нам предаться всецело одному из них.
Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто совсем не любит.
О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а потому, как он ими пользуется.
Обмануть человека легче всего, когда он хочет обмануть нас.
Одних своекорыстие ослепляет, другим открывает глаза.
О достоинствах людей мы судим по их отношению к нам.
Порой человек бывает так же мало похож на себя, как и на других.
Потеряв надежду обнаружить разум у окружающих, мы уже и сами не стараемся его сохранить.
Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера.
Привычка постоянно хитрить - признак ограниченности ума, и почти всегда случается, что прибегающий к хитрости, чтобы прикрыть себя в одном месте, раскрывается в другом.
Признак истинного достоинства человека в том, что даже завистники вынуждены хвалить его.
Приличия - это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый.
Радости и несчастья, которые мы испытываем, зависят не от размеров случившегося, а от нашей чувствительности.
Самое большое зло, какое нам может сделать враг, это приучить наше сердце к ненависти.
Самые смелые и самые разумные люди - это те, которые под любым предлогом избегают мыслей о смерти.
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
Скрыть наши истинные чувства труднее, чем изображать несуществующие.
Сострадание обессиливает душу.
Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
Счастливое или несчастливое состояние людей зависит от физиологии не меньше, чем от судьбы.
Счастье никому не кажется таким слепым, как тем, кому оно ни разу не улыбнулось.
Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению и горюет о нём.
Только зная наперёд свою судьбу, мы могли бы поручиться за своё поведение.
Только у великих людей бывают великие пороки.
Тот, кто думает, что сможет обойтись без других, сильно ошибается; но тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается ещё сильнее.
Умеренность людей, достигших вершины удачи, - это желание казаться выше своей судьбы.
Умный человек может быть влюблён как безумный, но не как дурак.
У нас больше силы, чем воли, и мы часто, для того только, чтобы оправдаться в собственных глазах, находим многое невозможным для нас.
Человек, которому никто не нравится, гораздо более несчастлив, чем тот, который никому не нравится.
Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.
Ясный разум даёт душе то, что здоровье телу.
Франсуа де Ларошфуко
Умный и циничный французский герцог - так охарактеризовал Ларошфуко Сомерсет Моэм. Изысканный стиль, меткость, лаконичность и не бесспорная для большинства читателей суровость в оценках сделали «Максимы» Ларошфуко, пожалуй, наиболее известными и популярными среди сборников афоризмов. Их автор вошел в историю как тонкий наблюдатель, явно разочарованный в жизни - хотя его биография вызывает ассоциации с героями романов Александра Дюма. Эта романтическая и авантюрная его ипостась ныне почти забыта. Но большинство исследователей сходятся на том, что основания мрачной философии герцога кроются именно в его сложной, полной приключений, непонимания и обманутых надежд судьбе.
Ларошфуко - древняя аристократическая фамилия. Этот род ведет свое начало с XI века, от Фуко I сеньора де Лароша, чьи потомки до сих пор живут в фамильном замке Ларошфуко недалеко от Ангулема. Старшие сыновья в этом роду издревле служили советниками французских королей. Многие носившие эту фамилию вошли в историю. Франсуа I Ларошфуко был крестным французского короля Франциска I. Франсуа III - одним из лидеров гугенотов. Франсуа XII стал учредителем Французского сберегательного банка и другом великого американского ученого-естествоиспытателя Бенджамина Франклина.
Наш герой был шестым в роду Ларошфуко. Франсуа VI герцог де Ларошфуко, принц Марсийяк, маркиз де Гершевиль, граф де Ларошгийон, барон де Вертей, Монтиньяк и Каюзак родился 15 сентября 1613 года в Париже. Его отец, Франсуа V граф де Ларошфуко, главный гардеробмейстер королевы Марии Медичи, был женат на не менее именитой Габриэли дю Плесси-Лианкур. Вскоре после рождения Франсуа мать увезла его в имение Вертей в Ангумуа, где он и провел свое детство. Отец же остался делать карьеру при дворе и, как выяснилось, не напрасно. Вскоре королева пожаловала ему пост генерал-лейтенанта провинции Пуату и 45 тысяч ливров дохода. Получив эту должность, он стал усердно бороться с протестантами. Тем более усердно, что его отец и дед не были католиками. Франсуа III, один из руководителей гугенотов, погиб в Варфоломеевскую ночь, а Франсуа IV был убит членами Католической лиги в 1591-м. Франсуа V же принял католичество, и в 1620 году за успешную борьбу с протестантами ему был пожалован титул герцога. Правда, до того времени, пока парламент не утвердил патент, он был так называемым «временным герцогом» - герцогом по королевской грамоте.
Но и тогда герцогское великолепие уже требовало больших расходов. Денег он тратил так много, что его жене вскоре пришлось потребовать раздельной собственности.
Воспитанием детей - у Франсуа было четыре брата и семь сестер - занималась мать, герцог же в дни своих кратких приездов посвящал их в тайны придворной жизни. Старшему сыну он с младых ногтей внушал чувство дворянской чести, а также феодальной верности дому Конде. Вассальная связь Ларошфуко с этой ветвью королевского дома сохранилась с тех времен, когда и те и другие были гугенотами.
Образование Марсийяка, обычное для дворянина того времени, включало в себя грамматику, математику, латынь, танцы, фехтование, геральдику, этикет и множество других дисциплин. Юный Марсийяк относился к учебе, как и большинство мальчишек, но зато был крайне неравнодушен к романам. Начало XVII века было временем огромной популярности этого литературного жанра - рыцарские, авантюрные, пасторальные романы выходили во множестве. Их герои - то доблестные воины, то безупречные поклонники - служили тогда идеалами для знатных молодых людей.
Когда Франсуа исполнилось четырнадцать лет, отец принял решение женить его на Андре де Вивонн - второй дочери и наследнице (ее сестра рано умерла) бывшего главного сокольничего Андре де Вивонна.
В том же году Франсуа получил чин полковника в Овернском полку и в 1629 году принял участие в Итальянских походах - военных операциях на севере Италии, которые Франция проводила в рамках Тридцатилетней войны. Вернувшись в Париж в 1631 году, он нашел двор сильно изменившимся. После «Дня одураченных» в ноябре 1630 года, когда королева-мать Мария Медичи, требовавшая отставки Ришелье и уже праздновавшая победу, вскоре была вынуждена бежать, многие ее приверженцы, в том числе и герцог де Ларошфуко, разделили с ней опалу. Герцог был отстранен от управления провинцией Пуату и сослан в свой дом около Блуа. Самому же Франсуа, который как старший сын герцога носил титул принца Марсийяка, было разрешено остаться при дворе. Многие современники упрекали его в заносчивости, поскольку титул принца во Франции полагался лишь принцам крови и иностранным принцам.
В Париже Марсийяк стал посещать модный салон мадам Рамбуйе. В ее знаменитой «Голубой гостиной» собирались влиятельные политики, писатели и поэты, аристократы. Туда заглядывал Ришелье, приходили Поль де Гонди, будущий кардинал де Рец, и будущий маршал Франции граф де Гиш, принцесса Конде со своими детьми - герцогом Энгиенским, который вскоре станет Великим Конде, герцогиней де Лонгвиль, тогда еще мадемуазель де Бурбон, и принцем Конти, и многие другие. Салон был центром галантной культуры - здесь обсуждались все новинки литературы и велись беседы о природе любви. Быть завсегдатаем этого салона означало принадлежать к самому изысканному обществу. Здесь витал дух любимых Марсийяком романов, здесь стремились подражать их героям.
Унаследовав от отца ненависть к кардиналу Ришелье, Марсийяк стал служить Анне Австрийской. Прекрасная, но несчастная королева как нельзя лучше соответствовала образу из романа. Марсийяк стал ее верным рыцарем, равно как и другом ее фрейлины мадемуазель Д"Отфор и знаменитой герцогини де Шеврез.
Весной 1635 года принц по собственному почину отправился во Фландрию сражаться с испанцами. А по возвращении узнал, что ему и еще нескольким офицерам не позволено остаться при дворе. В качестве причины указывались их неодобрительные отзывы о французской военной кампании 1635 года. Год спустя Испания напала на Францию и Марсийяк вновь отправился в армию.
После успешного окончания кампании он ожидал, что теперь ему будет позволено вернуться в Париж, но его надеждам не суждено было оправдаться: «...Я был вынужден уехать к отцу, жившему у себя в поместье и все еще находившемуся в строгой опале». Но, невзирая на запрет появляться в столице, он перед отъездом в имение тайно нанес прощальный визит королеве. Анна Австрийская, которой король запретил даже переписываться с мадам де Шеврез, передала ему письмо для опальной герцогини, которое Марсийяк отвез в Турень, место ее ссылки.
Наконец, в 1637 году отцу и сыну разрешили вернуться в Париж. Парламент утвердил герцогский патент, и они должны были прибыть для завершения всех формальностей и принесения присяги. Их возвращение совпало с разгаром скандала в королевской семье. В августе этого года в монастыре Валь-де-Грас было найдено оставленное королевой письмо к брату- королю Испании, с которым Людовик XIII все еще вел войну. Мать-настоятельница под угрозой отлучения от церкви рассказала так много об отношениях королевы с враждебным испанским двором, что король решился на неслыханную меру - Анну Австрийскую подвергли обыску и допросу. Она была обвинена в государственной измене и тайной переписке с испанским послом маркизом Мирабелем. Король даже собирался воспользоваться этой ситуацией, чтобы развестись со своей бездетной супругой (будущий Людовик XIV родился спустя год после этих событий в сентябре 1638 года) и заточить ее в Гавре.
Дело зашло так далеко, что возникла мысль о побеге. По словам Марсийяка, все было уже готово к тому, чтобы он тайно увез королеву и мадемуазель Д"Отфор в Брюссель. Но обвинения были сняты и столь скандальный побег не состоялся. Тогда принц вызвался оповестить обо всем происшедшем герцогиню де Шеврез. Однако за ним следили, поэтому родные категорически запретили ему видеться с ней. Чтобы выйти из положения, Марсийяк попросил англичанина графа Крафта, их общего знакомого, передать герцогине, чтобы она отправила к принцу верного человека, которого можно было бы обо всем оповестить. Дело шло к счастливому завершению, и Марсийяк отбыл в имение к жене.
Между мадемуазель Д`Отфор и герцогиней де Шеврез существовала договоренность о срочной системе оповещения. Ларошфуко упоминает о двух часословах - в зеленом и красном переплетах. Один из них означал, что дела идут к лучшему, другой был сигналом опасности. Неизвестно, кто перепутал символику, но, получив часослов, герцогиня де Шеврез, посчитав, что все пропало, решилась бежать в Испанию и в спешке покинула страну. Проезжая мимо Вертея, родового поместья Ларошфуко, она попросила принца о помощи. Но он, уже во второй раз прислушавшись к голосу благоразумия, ограничился лишь тем, что дал ей свежих лошадей и людей, сопроводивших ее до границы. Но когда об этом стало известно в Париже, Марсийяк был вызван на допрос и вскоре препровожден в тюрьму. В Бастилии благодаря ходатайствам родителей и друзей он пробыл всего неделю. А после освобождения он вынужден был вернуться в Вертей. В ссылке Марсийяк много часов провел за трудами историков и философов, пополняя свое образование.
В 1639 году началась война и принцу было дозволено отправиться в армию. Он отличился в нескольких сражениях, и по окончании кампании Ришелье даже предложил ему чин генерал-майора, посулив блестящее будущее у себя на службе. Но он по просьбе королевы отказался от всех сулимых перспектив и возвратился в свое имение.
В 1642 году началась подготовка заговора против Ришелье, организованного фаворитом Людовика XIII Сен-Маром. Он вел переговоры с Испанией об оказании помощи в свержении кардинала и заключении мира. В подробности заговора были посвящены Анна Австрийская и брат короля, Гастон Орлеанский. Марсийяк не был в числе его участников, но де Ту, один из близких друзей Сен-Мара, обратился к нему за помощью от имени королевы. Принц устоял. Заговор провалился, а его главные участники - Сен-Мар и де Ту - были казнены.
4 декабря 1642 года умер кардинал Ришелье, вслед за ним в мир иной последовал и Людовик XIII. Узнав об этом, Марсийяк, как и множество других опальных дворян, отправился в Париж. Возвратилась ко двору и мадемуазель Д"Отфор, из Испании приехала герцогиня де Шеврез. Теперь все они рассчитывали на особую милость королевы. Однако очень скоро обнаружили возле Анны Австрийской новоявленного фаворита - кардинала Мазарини, позиции которого, вопреки ожиданиям многих, оказались достаточно сильными.
До глубины души уязвленные этим, герцогиня де Шеврез, герцог Бофор и другие аристократы, а также некоторые парламентарии и прелаты объединились с целью свержения Мазарини, составив новый, так называемый «заговор Высокомерных».
Ларошфуко оказался в довольно сложном положении: с одной стороны, он должен был сохранять верность королеве, с другой - ему совершенно не хотелось ссориться с герцогиней. Заговор был быстро и легко раскрыт, но, хотя принц и посещал иногда собрания «Высокомерных», особой опалы он не испытал. Из-за этого некоторое время даже ходили слухи, что он якобы сам поспособствовал раскрытию заговора. Герцогиня де Шеврез в очередной раз отправилась в ссылку, а герцог де Бофор провел пять лет в тюрьме (его побег из Венсеннского замка, действительно имевший место, очень красочно, хотя и не вполне верно, описал Дюма-отец в романе «Двадцать лет спустя»).
Мазарини пообещал Марсийяку чин бригадного генерала в случае успешной службы, и в 1646 году он отправился в армию под начальство герцога Энгиенского - будущего принца Конде, уже одержавшего свою знаменитую победу при Рокруа. Однако Марсийяк очень скоро был тяжело ранен тремя выстрелами из мушкета и отправлен в Вертей. Потеряв возможность отличиться на войне, он после выздоровления сосредоточил свои усилия на том, чтобы добиться губернаторства Пуату, которое было в свое время отнято у его отца. В должность губернатора он вступил в апреле 1647 года, заплатив за нее значительную сумму денег.
Годы напролет Марсийяк тщетно ожидал королевской милости и признательности за свою преданность. «Мы обещаем соразмерно нашим расчетам, а выполняем обещанное соразмерно нашим опасениям», - напишет он позднее в своих «Максимах»... Постепенно он все больше сближался с домом Конде. Этому способствовали не только связи отца, но и связь принца с герцогиней де Лонгвиль, сестрой герцога Энгиенского, которая началась еще в 1646 году, во время военной кампании. Эта белокурая, голубоглазая принцесса, одна из первых красавиц при дворе, гордилась своей незапятнанной репутацией, хотя была причиной многих дуэлей и нескольких скандалов при дворе. Один из таких скандалов между ней и любовницей ее мужа, мадам де Монбазон, Марсийяк помогал улаживать перед Фрондой. Сам же, желая добиться ее расположения, был вынужден соперничать с одним из своих друзей - графом Миоссаном, который, видя успех принца, сделался одним из заклятых его врагов.
Опираясь на поддержку Конде, Марсийяк стал претендовать на получение «луврских привилегий»: права въезжать в Лувр в карете и «табурета» для своей жены - то есть права сидеть в присутствии королевы. Формально на эти привилегии он не имел никаких прав, поскольку полагались они лишь герцогам и принцам крови, но фактически монарх такие права мог пожаловать. По этой причине многие опять сочли его заносчивым и высокомерным - ведь он хотел стать герцогом еще при жизни отца.
Узнав же, что при «раздаче табуретов» его все-таки обошли, Марсийяк бросил все и отправился в столицу. В то время уже началась Фронда - широкое общественно-политическое движение, во главе которого стояли аристократы и Парижский парламент. Историки до сих пор затрудняются дать ему точное определение.
Склонный поначалу поддержать королеву и Мазарини, Марсийяк отныне встал на сторону фрондеров. Вскоре по прибытии в Париж он выступил в парламенте с речью, которая называлась «Апология принца Марсийяка», где высказал свои личные претензии и причины, побудившие его присоединиться к восставшим. В течение всей войны он поддерживал герцогиню де Лонгвиль, а затем ее брата, принца Конде. Узнав в 1652 году, что герцогиня завела себе нового любовника, герцога Немура, он порвал с ней. С тех пор их отношения стали более чем прохладными, но принц тем не менее остался верным сторонником Великого Конде.
С началом беспорядков королева-мать и Мазарини покинули столицу и начали осаду Парижа, результатом которой стал подписанный в марте 1649 года мир, не удовлетворивший фрондеров, ибо Мазарини остался у власти.
Новый этап противостояния начался с ареста принца Конде. Но после освобождения Конде порвал с другими вождями Фронды и дальнейшую борьбу вел уже в основном в провинции. Декларацией от 8 октября 1651 года он и его сторонники, включая герцога Ларошфуко (он стал носить этот долгожданный титул со смерти отца в 1651 году), объявлялись государственными изменниками. В апреле 1652 года принц Конде со значительным войском подошел к Парижу. В битве у парижского предместья Сент-Антуан 2 июля 1652 года Ларошфуко был серьезно ранен в лицо и на время потерял зрение. Война для него закончилась. Ему потом пришлось долго лечиться, на одном глазу нужно было удалять катаракту. Зрение немного восстановилось лишь к концу года.
В сентябре король пообещал амнистию всем, кто сложит оружие. Герцог, слепой и прикованный к постели приступами подагры, отказался сделать это. И вскоре он вновь был официально объявлен виновным в государственной измене с лишением всех званий и конфискацией имущест-
Ему также было приказано покинуть Париж. В свои владения ему было разрешено вернуться лишь по окончании Фронды, в конце 1653 года.
Дела пришли в полный упадок, родовой замок Вертей был разрушен королевскими войсками по приказу Мазарини. Герцог поселился в Ангумуа, но иногда наведывался в Париж к своему дяде - герцогу Лианкуру, который, судя по нотариальным актам, отдал ему для проживания в столице Отель Лианкур. Ларошфуко проводил теперь много времени с детьми. У него было четыре сына и три дочери. В апреле 1655 года родился еще один сын. Жена преданно ухаживала за Ларошфуко и поддерживала его. Именно в то время он решает писать мемуары, дабы поведать подробности тех событий, которым он был свидетелем.
В 1656 году Ларошфуко разрешили окончательно вернуться в Париж. И он поехал туда, чтобы устроить брак старшего сына. При дворе он бывал редко - король не выказывал ему своего благоволения, а посему большую часть времени он проводил в Вертее, причиной тому было еще и существенно ослабевшее здоровье герцога.
Дела немного наладились в 1659 году, когда он получил пенсию в 8 тысяч ливров в качестве компенсации за понесенные во время Фронды убытки. В том же году состоялась свадьба его старшего сына, Франсуа VII, принца Марсийя-ка, с кузиной, Жанной-Шарлоттой, богатой наследницей дома Лианкуров.
С этого времени Ларошфуко поселяется с женой, дочерьми и младшими сыновьями в Сен-Жермене, тогда еще пригороде Парижа. Он окончательно помирился с двором и даже получил от короля орден Святого Духа. Но этот орден не был свидетельством королевского фавора - Людовик XIV покровительствовал лишь его сыну, так до конца и не простив мятежного герцога.
В тот период во многих вопросах, и прежде всего финансовых, Ларошфуко много помогал его друг и бывший секретарь Гурвиль, преуспевший впоследствии на службе и с юр интенданта Фуке, и принца Конде. Спустя несколько лет Гурвиль женился на старшей дочери Ларошфуко - Марии-Катерине. Этот мезальянс поначалу породил множество сплетен при дворе, а затем столь неравный брак стали обходить молчанием. Многие историки обвиняли Ларошфуко в том, что он «продал» свою дочь за финансовую поддержку бывшего слуги. Но вот согласно письмам самого герцога Гурвиль в самом деле был его близким другом, и этот брак вполне мог быть следствием их дружбы.
Ларошфуко больше не интересовала карьера. Все придворные привилегии, которых герцог столь упорно добивался в молодости, он в 1671 году передал своему старшему сыну, принцу Марсийяку, который делал успешную карьеру при дворе. Гораздо чаще Ларошфуко посещал модные литературные салоны - мадемуазель де Монпансье, мадам де Сабле, мадемуазель де Скюдери и мадам дю Плесси-Генего. Он был желанным гостем в любом салоне и слыл одним из образованнейших людей своего времени. Король даже подумывал о том, чтобы сделать его гувернером дофина, но так и не решился поручить воспитание сына бывшему фрондеру.
В одних салонах велись серьезные беседы, и Ларошфуко, хорошо знавший Аристотеля, Сенеку, Эпиктета, Цицерона, читавший Монтеня, Шаррона, Декарта, Паскаля, принимал в них активное участие. У мадемуазель Монпансье занимались составлением литературных портретов. Ларошфуко «написал» свой автопортрет, который современные исследователи признали одним из самых лучших.
«Я полон благородных чувств, добрых намерений и неколебимого желания быть поистине порядочным человеком...» - писал он тогда, желая выразить свое стремление, которое пронес через всю жизнь и которое мало кто понял и оценил. Ларошфуко отмечал, что всегда был до конца верен своим друзьям и неукоснительно держал слово. Если сравнить это сочинение с мемуарами, то станет очевидно, что в этом он и видел причину всех своих неудач при дворе...
В салоне мадам де Сабле увлеклись «сентенциями». По правилам игры заранее определялась тема, на которую каждый составлял афоризмы. Затем сентенции зачитывались перед всеми, и из них выбирались самые меткие и остроумные. С этой игры и начались знаменитые «Максимы».
В 1661 - начале 1662 года Ларошфуко закончил писать основной текст «Мемуаров». В то же время он начал работу и над составлением сборника «Максим». Новые афоризмы он показывал своим друзьям. Фактически дополнял и редактировал «Максимы» Ларошфуко всю оставшуюся жизнь. Им также были написаны 19 небольших эссе о морали, которые он собрал вместе под названием «Размышления на разные темы», хотя они впервые вышли в свет только в XVIII веке.
Вообще с публикацией своих произведений Ларошфуко не везло. Одна из рукописей «Мемуаров», которые он давал прочесть друзьям, попала к одному издателю и была опубликована в Руане в сильно измененном виде. Это издание вызвало огромный скандал. Ларошфуко обратился с жалобой в парижский парламент, который указом от 17 сентября 1662 года запретил его продажу. В том же году в Брюсселе был издан авторский вариант «Мемуаров».
Первое издание «Максим» вышло в 1664 году в Голландии - также без ведома автора и опять - по одной из рукописных копий, которые ходили среди его друзей. Ларошфуко был в ярости. Он срочно издал другой вариант. Всего при жизни герцога было выпущено пять одобренных им публикаций «Максим». Уже в XVII веке книга издавалась за пределами Франции. Вольтер отозвался о ней как об «одной из тех работ, которые в наибольшей степени способствовали формированию у нации вкуса и дали ей дух ясности...»
Отнюдь не усомнившись в существовании добродетелей, герцог разочаровался в людях, стремящихся подвести под добродетель практически любой свой поступок. Придворная жизнь, и особенно Фронда, дала ему массу примеров хитроумнейших интриг, где поступки не соответствуют словам и каждый в конечном итоге стремится лишь к собственной выгоде. «То, что мы принимаем за добродетель, нередко оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранных судьбой или нашей собственной хитростью; так, например, порою женщины бывают целомудренны, а мужчины - доблестны совсем не потому, что им действительно свойственны целомудрие и доблесть». Такими словами открывается его сборник афоризмов.
Среди современников «Максимы» сразу вызвали большой резонанс. Одни находили их превосходными, другие - циничными. «Он совсем не верит ни в щедрость без тайного интереса, ни в жалость; он судит о мире по себе», - писала принцесса де Гемене. Герцогиня де Лонгвиль, прочтя их запретила своему сыну, графу Сен-Полю, отцом которого был Ларошфуко, посещать салон мадам де Сабле, где проповедуют такие мысли. Графа стала приглашать к себе в салон мадам де Лафайет, и постепенно Ларошфуко тоже стал все чаще захаживать к ней. С этого началась их дружба, продолжавшаяся до самой смерти. Ввиду почтенного возраста герцога и репутации графини их отношения почти не вызвали сплетен. Герцог практически ежедневно бывал у нее в доме, помогал работать над романами. Его идеи оказали весьма существенное влияние на творчество мадам де Лафайет, а его литературный вкус и легкий стиль помогли ей создать роман, который называют шедевром литературы XVII века, - «Принцесса Клевская».
Почти каждый день гости собирались у мадам Лафайет или у Ларошфуко, если он не мог приехать, беседовали, обсуждали интересные книги. Расин, Лафонтен, Корнель, Мольер, Буало читали у них свои новые произведения. Ларошфуко из-за болезни часто был вынужден оставаться дома. С 40 лет его мучила подагра, давали о себе знать и многочисленные ранения, болели глаза. Он совершенно отошел от политической жизни, однако, несмотря на все это, в 1667 году в возрасте 54 лет добровольцем отправился на войну с испанцами, чтобы участвовать в осаде Лилля. В 1670 году умерла его жена. В 1672-м на него обрушилось новое несчастье - в одном из сражений принц Марсийяк был ранен, а граф Сен-Поль убит. Через несколько дней пришло сообщение, что от ран скончался четвертый сын Ларошфуко, шевалье Марсийяк. Мадам де Севинье в своих знаменитых письмах дочери писала, что при этих известиях герцог старался сдержать чувства, но слезы сами текли у него из глаз.
В 1679 году Французская академия отметила работы Ларошфуко, ему было предложено стать ее членом, но он отказался. Одни считают причиной тому застенчивость и робость перед аудиторией (свои произведения он зачитывал только друзьям, когда присутствовало не больше 5-6 человек), другие - нежелание прославлять в торжественной речи Ришелье, основателя Академии. Быть может, дело в гордости аристократа. Дворянин был обязан уметь изящно писать, но быть писателем - ниже его достоинства.
В начале 1680 года Ларошфуко стало хуже. Врачи говорили об остром приступе подагры, современные исследователи считают, что это мог быть и легочный туберкулез. С начала марта стало ясно, что он умирает. Мадам де Лафайет проводила у него каждый день, но, когда надежда на выздоровление была окончательно потеряна, ей пришлось покинуть его. Согласно обычаям того времени у постели умирающего могли находиться только родные, священник и прислуга. В ночь с 16 на 17 марта в возрасте 66 лет он скончался в Париже на руках старшего сына.
Большинство современников считали его чудаком и неудачником. Ему не удалось стать тем, кем он хотел - ни блестящим придворным, ни удачливым фрондером. Будучи человеком гордым, он предпочитал считать себя непонятым. О том, что причина его неудач может крыться не только в своекорыстии и неблагодарности других, но отчасти и в нем самом, он решился поведать лишь в самые последние годы жизни, о чем большинство смогло узнать только после его смерти: «Дарования, которыми господь наделил людей, так же разнообразны, как деревья, которыми он украсил землю, и каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево никогда не родит даже дрянных яблок, а самый даровитый человек пасует перед делом хотя и заурядным, но дающимся только тому, кто к этому делу способен. И потому сочинять афоризмы, не имея хоть небольшого таланта к занятию такого рода, не менее смехотворно, чем ожидать, что на грядке, где не высажены луковицы, зацветут тюльпаны». Впрочем, его талант как составителя афоризмов никто и никогда не оспаривал.
