Кто основной герой романа “Евгений Онегин”? Ответ на тот самый вопрос кажется полностью ясным: конечно, тот, чьим именем назвал Пушкин свою книгу, конечно, Евгений - кто же еще? Даже Татьяна и Ленский играют в романе менее важную роль, а уж тем более Ольга, старики Ларины, соседи-помещики, светские денди, крестьяне.. И в школьных учебниках можно про читать: основной герой романа - Евгений Онегин, типичный молодой дворянин начала XIX века. Это, разумеется, правильно, без Онегина и романа бы не было.

Вся первая глава, казалось бы, рассказывает об Онегине: его детстве, юности, привычках, развлечениях, друзьях. Эпиграф Вяземского к этой главе: “И существовать торопится, и чувствовать спешит” - тоже про Онегина, это он “жить торопится”…

Но если прочесть главу повнимательнее, можно увидеть, что в ней не один, а два героя- Онегин и Пушкин. Им не только уделено почти равное количество строф, мы узнаем о каждом из них очень многое, и об авторе почти столько же, сколько о герое. Они во многом похожи, недаром Пушкин сразу скажет об Онегине, “добрый мой приятель” Но много у них и разного.

В то час, когда А.Пушкин начал писать “Онегина”, полагалось предварять большое поэтическое произведение торжественным вступлением, обращаясь к богам. Но он начинал свой роман в стихах совсем иначе: взял строчку из знакомой каждому его современнику басни Крылова. “Осел был самых честных правил…” - и переделал эту строчку по-своему Сразу, с первой же строки, он смело, весело, молодо бросился в бой против того, что устарело, что мешало развитию литературы, что было ему ненавистно: против сковывающих писателя правил и законов - за свободу мысли, свободу творчества

Итак, роман начинается без всякого вступления - мыслями героя, едущего к больному дяде, которого он не знает и не любит, чтобы

Ему подушки поправлять. Печально подносить лекарство, Вздыхать и мыслить про себя. Когда же черт возьмет тебя!

Одобряет Пушкин такое поведение Онегина? Пока мы ещё не можем ответить на тот самый вопрос Но дальше, читая роман, мы все узнаем: и что думает Пушкин об Онегине, и как он смотрит на принятые в свете родственные отношения, и какие люди ему по душе, кого он ненавидит и за что, над чем ��меется, что любит, с кем борется…

Поэт находит самые точные, самые убедительные слова, чтобы объяснить, как несчастливо воспитали Евгения: чувствовать, страдать, радоваться он не умеет. Зато умеет “лицемерить, мниться, являться”; зато, как многие светские люди, умеет скучать и томиться…

Белинский назвал роман Пушкина “энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением”. Так оно и есть. И противостояние автора и главного героя ещё более четко формулирует эту мысль.

А.С.Пушкин в своем романе впервой отделил автора от героя. Автор в романе присутствует наравне с другими героями. И линия автора, его точка зрения существуют сами по себе, отдельно от точки зрения главного героя, Онегина, порой пересекаясь с ней.

Уникальность романа “Евгений Онегин”, непохожесть этого произведения ни на одно другое заключаются в том, что автор смотрит на Онегина уже не как на героя своего романа, а как на полностью определенного человека со своим мировоззрением, со своими собственными взглядами на жизнь. Онегин совершенно независим от автора, и это как раз и делает роман по-настоящему реалистическим, более того - гениальным творением А.С.Пушкина.

Все вы, уважаемые читатели, однозначно встречали рассказы, стихи, фанфики или даже целые книги, в которых один или несколько героев говорят от первого лица. А еще всем вам в школе наверняка задавали писать сочинения об образе лирического героя или авторской позиции в таком-то произведении. Многие школьники, читатели или даже начинающие писатели, сталкиваясь со всем этим, хватаются за голову: что это все значит и как с этим быть? Как правильно ответить на вопрос учителя? Как реагировать на повествование от первого лица в тексте - это автор про себя пишет или нет?

Итак, у нас есть четыре термина. Попробуем разобраться во всем по порядку.

АВТОР. Автор - это человек, который написал произведение и придумал персонажей. Человек этот вполне реален, точно так же, как и вы, он ходит на работу/учебу, живет в обычном доме в обыкновенном городе и занимается своими повседневными делами. Какое отношение он имеет к героям своих книг или стихов, даже если те говорят от первого лица? Никакого, он просто их придумал, если только в шапке или предисловии не сказано, что такой-то персонаж - автобиографический или даже Мэри/Марти Сью.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ: я неоднократно слышала от своих друзей и знакомых истории о том, как детей в школе учат пересказывать тексты, написанные от первого лица, или анализировать подобные стихотворения. К сожалению, даже многие учителя путают автора и персонаж и советуют ученикам начинать пересказ таких произведений со слов «Писатель Сидоров пошел в лес», хотя Сидоров мог написать свою книгу, когда ему было уже за семьдесят, а главный герой - ученик девятого класса. Запомните: автор и его персонажи - не одно и то же. Автор вполне может списать кого-то из героев с себя или наделить его похожей биографией, чертами характера и так далее, но отнюдь не каждый герой, говорящий о себе в первом лице, может считаться автобиографическим. И, напротив, альтер эго автора может оказаться какой-нибудь третьестепенный персонаж в повествовании от третьего лица. Понимаю, звучит сложно. Как распознать, кто из персонажей автобиографический, а кто нет? Спросить у самого автора. Внимательно читать шапку и комментарии. Если вы изучаете книгу в школе или институте - ознакомьтесь с дневниками и заметками писателя, и вам многое станет ясно.

ГЕРОЙ-РАССКАЗЧИК. Отличный литературный прием, который очень любят многие писатели. Суть его заключается в том, что-то или иное событие время от времени или постоянно освещается в произведении с точки зрения определенного героя, при этом повествование постоянно или опять же время от времени ведется от первого лица. В качестве героя-рассказчика может выступать кто угодно: один или несколько персонажей книги, некий сторонний человек, который как бы наблюдает за событиями со стороны или рассказывает историю, иногда даже нерожденный ребенок, животное или неодушевленный предмет, который в фантастических произведениях наделяется способностью воспринимать и оценивать происходящее.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ: не следует ассоциировать героя-рассказчика с автором книги, считать его Мэри/Марти Сью или носителем авторской позиции, если только автор не указал на это прямым текстом. Подобная ошибка встречается очень часто: когда я сама как-то раз еще в школьные годы ввела в повествование героя-рассказчика, некоторые мои читатели искренне решили, что я описываю свои собственные впечатления и высказываю свое мнение о событиях. Мнение героя-рассказчика является его собственным мнением, и не факт, что автор его разделяет или одобряет: это может быть всего лишь литературным экспериментом или приемом с целью показать читателю особенности мышления и мировоззрения этого персонажа. Так, например, Александра Маринина в книге «Смерть ради смерти» и Александр Варго в своем романе «Дом в овраге» ведут повествование от имени маньяков-убийц, но из этого же не следует вывод, что авторы им симпатизируют или разделяют их точку зрения. А если автор, предположим, сочинил рассказ, где главным героем, говорящим от первого лица, является животное или вещь?

ПЕРСОНАЖ. С ним в принципе все понятно: это одно из действующих лиц книги. Однако и тут есть определенные сложности. Бывает так, что в произведении читателям встречается какой-то яркий, интересный образ, и они тут же начинают считать, что этот герой непременно является положительным, нравится автору или же выражает его позицию.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ: хотите узнать, как именно автор воспринимает героя и его роль в повествовании? Спросите у автора. Отдельные люди, прочитав пару моих текстов, искренне решили, что Саурон в них - положительный герой и я ему симпатизирую. Были и те, кто спрашивал, не являются ли отдельные персонажи этого текста моим альтер эго. Честно говоря - образ Саурона у меня вышел довольно ярким и неординарным, я в принципе довольна получившимся результатом, но по своей сути этот герой - откровенный манипулятор и беспринципный тип с извращенным сознанием. В обыденной жизни с такими лучше не общаться.

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ - это персонаж стихотворного произведения, посредством которого в тексте могут передаваться различные мысли, чувства, впечатления; повествование при этом может вестись как от первого, так и от третьего лица. Лирический герой не тождествен автору стихотворения; по отношению к нему действуют те же правила, что и к персонажу вообще или герою-рассказчику.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ: да, лирический герой тоже может быть автобиографическим и отражать чувства, мысли, позицию и жизненный опыт автора. А может и не быть.

Попробуйте проанализировать с точки зрения всего вышесказанного несколько знакомых вам текстов - и вы увидите, как интересно это может выглядеть.

«Как он устав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты» –
так рассказывает А.С. Пушкин о своём знакомстве с Евгением Онегиным, героем романа, превращенным в современника автора,
живого человека силой поэтического таланта автора.
В первой главе произведения Пушкин смотрит на Онегина со стороны, с сочувствием и в то же время с иронией. В этой главе
читатель не отождествляет героя с автором. Очевидно их различия в мировоззрении, вкусах, круге интересов. Образ автора
наиболее ярко вырисовывается в лирических отступлениях и в отдельных замечаниях об искусстве, о природе и о поэтическом
творчестве. Как сказал В.Г Белинский «личность поэта … везде является… по преимуществу артистического». Онегин же
интересуется в основном социально-экономическими вопросами:
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом…
Герой и автор представляет собой две стороны одного и того же явления: неудовлетворенности обществом, оторванности от
него. Направление Онегина – практическое, ум его резок и холоден. Страстная натура Пушкина ищет спасение в прекрасном.
Героя и автора объединяет то, что оба они – мыслящие люди, выделяются этим из «черни светской».
В первой главе Пушкин как бы посмеивается над Онегиным, и герой еще не воспринимается как фигура трагическая. Но уже в
начале романа автор разделяет онегинскую точку зрения, говорит одновременно от своего лица и от лица героя:
Отрядом книг уставив полку,
Читал, читал – а все без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет:
На всех различные вериги;
И устарела старина,
И старым бред новизна…
Пушкину близок вдумчивый, критический взгляд Онегина на литературу и на жизнь в целом. Высокие требования,
предъявляемые героем романа ко всему и всем, - признак глубокого, не равнодушного ума. Именно это сближает Онегина с
Пушкиным.
Кроме того, герой страдает, «томясь душевной пустотой». Сколько людей в окружении Пушкина и Онегина или не осознают
своей душевной пустоты, или вовсе не мучаются ею. Мыслящие личности навлекают на себя ненависть посредственностей:
…Обоих ожидала злоба
Слепой фортуны и людей, -
замечает о себе и своем герое Пушкин в начале романа.
Итак, в «Евгении Онегине» перед нами предстают две совершенно разных, но близких по духу и положению в обществе
человека, автор и герой.
Роман писался более семи лет. За это время значительно изменилась личность Пушкина: его взгляд на историю, общество и
человека стал более зрелым и глубоким. К моменту завершения работы над «Евгением Онегиным» в творчестве Пушкина наступил
период исторических и философских обобщений. Трезвая оценка ситуации в России второй четверти XIX века привела к
усилению трагических мотивов в произведениях поэта. С изумлением в мировоззрении Пушкина менялся и его взгляд на Евгения
Онегина.
Главное в отношении автора к герою оставалась прежним: он уважал Онегина со всеми его «странностями». В каждой главе
романа Пушкин говорит о своем герое не только серьезно, но и с состраданием.
В третьей главе романа Пушкин с сочувствием пишет от Онегина:
…Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
Необузданных страстей.

Вот так убил он восемь лет,
Утратил жизни лучший свет.
В желании понять героя, проникнуть в его внутренний мир проявляется гуманизм автора, о котором говорил В.Г.Белинский в
статьях о «Евгении Онегине». Не раз, защищая героя от порицания толпы, Пушкин пишет о том, что нельзя осуждать человека,
не поняв его. Он подчеркивает в Онегине «роптанье вечное души», то есть считает его натурой противоречивой и страдающей.
Таков и сам Пушкин. В лирических отступлениях романа звучит то страсть то разочарование, то нежность, то холодное
призрение, то вера в будущее, то пессимизм.
Пушкин выступает в защиту Онегина именно тогда, когда герой совершает поступки, вызывающие недовольство и дикие
возмущение многих читателей. Предчувствуя, что Онегина осуждают за холодную исповедь Татьяне, Пушкин пишет:
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство…
Автор требует, чтобы на этого «странного человека» взглянули не предвзято, а с живым интересом, с сочувствием.
Понимание было необходимо и самому поэту. Одиночество звучит в строфах романа, которые были написаны Пушкиным в
Михайловском:
Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей,
И после сытного обеда
Ко мне забредшего соседа,
Поймав нежданно за полу,
Душу трагедии в углу…
Онегин и Пушкин снова оказываются в сходном положении: они не поняты людьми, одиноки.
Рассуждая о причинах того, что Онегину пришел вызов Ленского на дуэль, автор опять-таки оправдывает своего героя:
И вот общественное мнение!
Пружина чести, наш кумир!..
Поэт призывает читателя взглянуть на себя самого перед тем, как судить Онегина. Способность честно оценить свое
поведение – свойство выдающихся натур. Им обладает как сам Пушкин, так и Онегин. В этом они тоже поднимаются над
«светской чернью».
После описания дуэли Пушкин заявляет:
…я сердечно
Люблю героя своего…
Это еще раз подтверждает и то, что Пушкин оправдывает Онегина, и то, что не возможно отождествить автора и героя там,
где во многом сближаются их судьбы, настроения, отношение с окружающим миром.
Далее следует лирическое отступление изменения характера творчества Пушкина; заканчивающиеся обращением к вдохновению:
Не дает остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь,
И наконец окаменеть
В мертвящем упоении света…
Видимо, не случайно мысль о духовной смерти возникает у Пушкина именно после рассказа о дуэли. Конечно, душа Онегина
еще не окаменела, но убийство Ленского совершено человеком с ожесточенным и черствым сердцем. Не виня в этом своего
героя, Пушкин находит причину в «мертвящем упоенье света».
Появляется глубокое, принципиальное различие между автором и героем: душа Онегина стала холодной, личность Пушкина
остается «прекрасною и гуманною», как заметил В.Г.Белинский.
Но страшная участь духовной гибели минует Онегина. «Им овладело беспокойство», - говорит Пушкин. В восьмой главе романа
Онегин вновь появляется в свете. Он чужд обществу, в котором нет места живой критической мысли, и оно чуждо и враждебно
ему:
…посредственность одна
Нам по плечу и не страшна, -
пишет Пушкин. Это его собственная боль одиночества, неудовлетворенности, стремление к недосягаемым идеалам.
В образе Евгения Онегина воплотился взгляд Пушкина на мыслящую личность 20-х годов XIX века. Была поставлена проблема
отсутствия достойного поля деятельности для незаурядных характеров, нашедшая свое продолжение в русской литературе
30-50-х годов. При этом в рассуждениях об Онегине присутствует личность автора, оценивающего своего героя с гуманных
позиций. «Здесь вся жизнь, вся душа вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы», - сказал В.Г.Белинский об
авторе «Евгения Онегина».

Теория литературы Хализев Валентин Евгеньевич

§ 3. Персонаж и писатель (герой и автор)

Автор неизменно выражает (конечно же, языком художественных образов, а не прямыми умозаключениями) свое отношение к позиции, установкам, ценностной ориентации своего персонажа (героя - в терминологии М.М. Бахтина). При этом образ персонажа (подобно всем иным звеньям словесно-художественной формы) предстает как воплощение писательской концепции, идеи, т. е. как нечто целое в рамках иной, более широкой, собственно художественной целостности (произведения как такового). Он зависит от этой целостности, можно сказать, по воле автора ей служит. При сколько-нибудь серьезном освоении персонажной сферы произведения читатель неотвратимо проникает и в духовный мир автора: в образах героев усматривает (прежде всего непосредственным чувством) творческую волю писателя. Соотнесенность ценностных ориентаций автора и героя составляет своего рода первооснову литературных произведений, их неявный стержень, ключ к их пониманию, порой обретаемый весьма нелегко. «Воспринимая героев как людей», писал Г.А. Гуковский, мы постигаем их одновременно и как некую «идейную сущность»: каждому из читателей подобает ощутить и осознать «не только мое отношение к данному действующему лицу, но и отношение к нему же автора, и, что, пожалуй, важнее всего, мое отношение к отношению автора».

Отношение автора к герою может быть по преимуществу либо отчужденным, либо родственным, но не нейтральным. О близости или чуждости своим персонажам писатели говорили неоднократно. «Я, - писал в прологе к «Дон Кихоту» Сервантес, - только считаюсь отцом Дон Кихота, - на самом деле я его отчим, и я не собираюсь идти проторенной дорогой и, как это делают иные, почти со слезами на глазах умолять тебя, дражайший читатель, простить моему детищу его недостатки или же посмотреть на них сквозь пальцы».

В литературных произведениях так или иначе наличествует дистанция между персонажем и автором. Она имеет место даже в автобиографическом жанре, где писатель с некоторого временного расстояния осмысливает собственный жизненный опыт. Автор может смотреть на своего героя как бы снизу вверх (жития святых), либо, напротив, сверху вниз (произведения обличительно-сатирического характера). Но наиболее глубоко укоренена в литературе (особенно последних столетий) ситуация сущностного равенства писателя и персонажа (не знаменующая, конечно же, их тождества). Пушкин настойчиво давал понять читателю «Евгения Онегина», что его герой принадлежит к тому же кругу, что и он сам («добрый мой приятель»). По словам В.Г. Распутина, важно, «чтобы автор не чувствовал себя выше своих героев и не делал себя опытнее их»: «Только равноправие во время работы самым чудесным образом и порождает живых героев, а не кукольные фигурки».

При подобном внутреннем равенстве может возникать своего рода диалогическое отношение писателя к вымышленному и изображаемому им лицу. На это обратил внимание М.М. Бахтин: «Единство мира Достоевского недопустимо сводить к индивидуальному эмоционально-волевому акцентному единству». И утверждал, что «монологический единый мир авторского сознания <…> в романе Достоевского становится частью, элементом целого». Диалогическая позиция автора, по мысли ученого, «утверждает самостоятельность, внутреннюю свободу, незавершенность и нерешенность героя», сознание которого «равноправно» его собственному. В то же время Бахтин признавал, что «во всяком литературном произведении» наличествует «последняя смысловая инстанция творящего», т. е. творческая воля автора объемлет сотворенный ею мир персонажей. По словам ученого, «герой - не выражающий, а выражаемое», он «пассивен во взаимодействии с автором». И еще: «важнейшая грань произведения» - это «единая реакция» автора «на целое героя».

Литературные персонажи, однако, способны отделяться от произведений, в составе которых они появились на свет и жить в сознании публики самостоятельной жизнью, не подвластной авторской воле. Герои становятся своего рода символами определенного рода мироотношения и поведения, сохраняя одновременно свою неповторимость. Таковы Гамлет, Дон Кихот, Тариоф, Фауст, Пер Гюнт в составе общеевропейской культуры; для русского сознания - Татьяна Ларина (в значительной мере благодаря трактовке ее образа Достоевским), Чацкий и Молчалин, Ноздрев и Манилов, Пьер Безухов и Наташа Ростова. В частности, известные персонажи А.С. Грибоедова и Н.В. Гоголя в 1870–1880-е годы «переселились» в произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина и зажили там новой жизнью. «Если могут быть романы и драмы из жизни исторических деятелей) - отметил Ф. Сологуб, - то могут быть романы и драмы о Раскольникове, о Евгении Онегине <…> которые так близки к нам, что мы порою можем рассказать о них такие подробности, которых не имел в виду их создатель».

В начале XX в. Ставрогин, Иван и Алеша Карамазовы привлекли к себе пристальное внимание критиков, публицистов, философов и стали поводами для обсуждения насущнейших проблем современности. Немалое число работ было посвящено Ивану Карамазову и сочиненной им поэме «Великий инквизитор. Об актуальности в эту пору фигур Ставрогина и Алеши Карамазова ярко свидетельствует статья Вяч. Иванова «Живое предание». Вот ее завершающие фразы: «Мы, узнавшие в православии свою свободную родину и родину своей свободы, мы, верящие в Русь святую, как в Русь вселенскую, мы - былые «русские мальчики» Достоевского, сверстники Алеши Карамазова, выбравшие его в детской игре своим Иваном-Царевичем. Алеша - символический собирательный тип, которого напрасно считают невыясненным и о котором стоит в другой раз повести беседу, - тип людей нового русского сознания, напророченный Достоевским и им порожденный. И потому если определять представителей того умонастроения, которое продиктовало эти строки, то назвать бы - «алешинцами»? Бердяев с «алешинцами» быть не хочет; его «Иван-Царевич» - едва ли не Николай Ставрогин, - не такой, конечно, каким он оказался в изображении своего собственного создателя и, нужно думать, по Бердяеву, исказителя) но субстанциально тот же, только исправленный и подновленный.

Порой литературные персонажи, воспринятые безотносительно к творчеству писателей и без учета их воли, становятся поводами для суждений тенденциозно-публицистических. Это имело место в предреволюционной России, когда литераторы, настроенные к своей стране нигилистически, предпринимали попытки придать значение символов отечественного бытия литературным героям далеко не положительным. Так, Федор Павлович Карамазов был рассмотрен М. Горьким как художественное воплощение «русской души», «бесформенной и пестрой», «трусливой и дерзкой», «болезненно злой души Ивана Грозного». На страницах горьковского журнала «Летопись» в гоголевском Подколесине усматривалась «основная структура русской души», а гончаровский Обломов расценивался как воплощение всех классов русского народа; изуверы, садистски убивающие собак (рассказ И.А. Бунина «Последний день»), интерпретировались как порождение русской почвы, которая иронически именовалась азиатской.

Прославленные литературные персонажи живут независимой от их создателей, вполне самостоятельной жизнью не только в литературных текстах (художественных и публицистических), но и в произведениях иных видов искусства: в музыке, живописи, графике, скульптуре. Существует великое множество памятников литературным героям (например, в Мадриде - Дон Кихоту и Санчо Пансе). Персонажи литературных произведений неоднократно обретали вторую жизнь вне контекста тех произведений, звеньями которых первоначально явились.