Наверное, каждый писатель или журналист сталкивался с ситуацией, когда его просили почитать и оценить свое произведение начинающие авторы.
Порой, таких «ходоков» бывает много и не на всех хватает времени.
Ко мне тоже частенько обращаются новички «посмотреть» на его творчество. Я ничего против не имею и даю рецензию, хотя сразу оговариваюсь, что я не профессиональный критик и лучше обратиться к действительно специалисту.
Но я эту тему поднял не из-за ваших обращений ко мне, а чтобы вы понимали к кому действительно нужно обращаться и как реагировать на критику. Да, и еще, как не нужно поступать.
Скажу сразу, вам не стоит искать тех, кто в любом случае будет хвалить ваше произведение. К таким относятся близкие люди и, как правило, они мало разбираются в литературе. С одной стороны можно подумать, что читать вашу будущую книгу будут неискушенные в литературе читатели, но вы же хотите понять, правильно написана ваша книга или нет, верно?
Т.е. чтение вашего творчества людьми, которые вас любят или дружат с вами по сути ничего не даст, кроме хорошего настроения от резюме типа, «…вах какая классный книг…». Или диаметрально наоборот.
Вам нужно найти настоящего критика либо удачливого литератора.
Профессиональный критик — настоящий знаток писательского мастерства, не смотря на то, что сам произведения не пишет. Зато знает все технические моменты и приемы, которые используют авторы. Такой человек может дать качественный анализ вашему творчеству. Удачливый литератор — менее сведущ в тонкостях литературного дела, но его опыт вам подскажет, что верно в книге, а что нет. Постарайтесь не нарваться на литератора-неудачника . Это, как правило, дилетанты, которые сделали себе имя на скандалах. Такие люди обижены на свою жизнь и стараются сделать больно другому. Им никогда не угодить. Да, и эта категория людей, даже не начитанна в должной мере и порой, не знакома с произведениями классиков (некоторых).
Я как-то имел возможность общаться с таким. Ко мне на работу пришел устраиваться литературный критик «с именем» делать рецензии на книги, что мы издаем. Я «пробил его» через своих знакомых писателей и понял, что это критик-неудачник. Но решил его проверить. Я дал ему на рецензию повесть Булгакова «Роковые яйца». Правда сказал ему, что этот текст мне прислал автор новичок. Как же мы в редакции смеялись, когда получили от него жесткую критику на Булгакова. Он разбивал в пух и прах весь текст великого мастера, начиная с заголовка и заканчивая окончанием. Он даже не знал, что читает Булгакова. Каково?
Поэтому, повторюсь, старайтесь не попасть к такому человеку. Проверяйте любого критика: кто такой, где засветился, чем занимается, образование, наконец. Понимаю, что не всякий критик возьмется читать роман новичка, но за небольшой гонорар вы сможете добиться своего (поскольку вы намерены всерьез заниматься писательским делом, вам это необходимо). Если нужно, я могу связать вас с такими людьми.
Если критик вам не по карману или вы не можете его найти, не ищите отзывы через интернет. Не выкладывайте свое произведение целиком на каких-либо сайтах. Почему? Потому, что во-первых, ваше творение может «пойти по рукам» и вы его, в случае издания, не сможете нормально продать. Во-вторых, зачастую на всяких литературных форумах-обсуждалках присутствуют неучи, которые изображают из себя гуру и дают негативные рецензии, тем самым, убивая в авторе надежду на успех.
Остановимся на том, что вы все же нашли более-менее понимающего в литературе человека и договорились с ним о рецензии на ваше произведение. Прежде, чем давать ему роман на прочтение, подготовьте вопросы, на которые он должен вам ответить.
Вот примерный список, по которому должен пройтись критик:
* Аннотация . Интересна или нет. Что добавить, что убрать.
* Жанр . Нет ли в произведении недопустимого смешения жанров. Ведь от этого может пострадать «кризис» героя, о котором я писал в одной из предыдущих заметок.
* Сюжет . Если роман многосюжетен, пусть проследит все линии и связи. Пересеклись ли они правильно. Нет ли несостыковок.
* Логика . Логичен ли ваш роман (я пишу слово «роман», но это может быть и рассказ и повесть). Все ли поступки героев логичны. Правильно ли расставлены логические цепочки.
* Герои . Интересны ли персонажи в книге. Акцент на главного героя. Привлекает ли он читателя. Отождествляет ли себя с ним ваш поклонник. Как герой описан.
* Инновации . Новизна идей. На сколько нова идея вашей книги. Где подобные мысли использовались. Эксклюзив это или нет. Порой автор пишет роман не подозревая, что подобные сюжеты избиты и были уже многократно применены. Как правило, этот момент складывается на уровне подсознания, поскольку автор так же является читателем книг и запоминает все о чем прочитал. Хоть и не сознательно. Позже — выдает некогда прочитанную идею за свою даже не подозревая об этом.
* События . Пусть критик смотрит — нет ли путаницы в событиях. На сколько читателю легко будет разобраться в вашей книге.
* Язык . Как написана ваша книга. Построения предложений, композиций, количество ошибок на квадратный километр)), обороты.
* Темп . Не скучен ли ваш роман. Есть ли драйв. Держит ли читателя в напряжении ваш роман.
* По возможности пусть скажет — конкурентноспособна ли книга или нет. Пусть учтет
«Пол Фейг, как известно, не просто ставит женские комедии, он корректирует половую принадлежность разным развлекательным жанрам, в которых традиционно солировали мужчины, — шпионскому боевику, бадди-муви, фантастической комедии, комедии про эпическую вечеринку.
Здесь жертва, разумеется, фильм нуар, причем Фейг дает понять (не очень тонко), что смотрел не только «Двойную страховку», но и «Дьяволиц» Клузо.
И сразу ясно, что героиня Кендрик окажется в роли то ли лопуха, попавшегося на удочку femme fatale, то ли ее спасителя, то ли — как бывало в этих фильмах чаще всего — лопуха, наивно считающего себя спасителем».
«Режиссер Пол Фиг — центральная фигура новой волны голливудского феминизма, остроумно и метко осмысляющий из фильма в фильм место женщины в современном обществе и традиционной системе киножанров. Его запоздалый (Фиг пришел в большое кино из сериалов) полнометражный дебют «Девичник в Вегасе» был блестящим ответом на непристойные «мужские» комедии о потере невинности. «Копы в юбках» разбирались с полицейским бадди-муви, «Шпион» — с мифом о Джеймсе Бонде, а «Охотники за привидениями» были женским перевертышем культовой франшизы 1980-х. Та картина показалась не вполне удачной; обаяния первоисточника Фиг не переплюнул.
В «Простой просьбе» он возвращается на более привычную ему современную почву и полностью реабилитируется.
Обрамление сперва психологически-комедийной, а потом детективной интриги выпусками блога «для мамаш» позволяет провести обобщение: Фиг рассказывает не о роковых женщинах, его материал — сложность любого человека как такового, и особенно женщин, которых мы привыкли загонять в некое амплуа».
«Режиссер «Простой просьбы» Пол Фейг вместе с Джаддом Апатоу все последнее десятилетие перепридумывает американскую массовую комедию: «Девичник в Вегасе», «Копы в юбках» и последние «Охотники за привидениями» — его рук дело. Новый фильм справедливо продвигают в прокате как «кино от темной стороны Пола Фейга».
«Простая просьба», будучи фильмом без лобовых шуток, здорово обращается с природой комического: противопоставляет разных по харизме Кендрик и Лайвли, мимоходом шутит о лицемерной семье, не без иронии цитирует «Исчезнувшую» и «Девушку в поезде» и ставит приговор людям, готовым удавиться за деньги.
Мелочей, за которые есть зацепиться глазу, здесь рассыпано множество. «Просьба» скорее напоминает странный детектив 70-х или 80-х, чем клишированный продукт современного проката».
«Притворяющиеся боевиком «Бои без правил» представляют собой все-таки драму о выживании в невыносимых жизненных обстоятельствах, более того — основанную на бестселлере, мемуарах реального Билли Мура. Если Мур, впрочем, натуралистично подчеркивал экзотичность пережитого им на тайской зоне (не зря его книга и спустя десять лет после выхода пользуется большим спросом во всех туристических книжных Таиланда), то Жан-Стефан Совер, хоть и известен фильмами о колумбийских нарковойнах («Медельинский картель») и африканских детях-солдатах («Джонни — бешеный пес»), здесь придерживается почти импрессионистского подхода к режиссуре. Камера то заходится в расфокусе, стоит Билли найти и употребить дозу, то ухитряется очертить пространство свободы даже в бесчеловечной тесноте бангкокской зоны, а в сценах боев на ринге и тренировок их участников и вовсе берет почти торжественную, прославляющую телесность интонацию».
«В фильме Совера поражает телесность ленты: крупные мазки крема сползают по лицу Мура перед боем; покрытые татуировками тайские спины постоянно лезут в кадр, норовя заслонить собой все действие; кровь хлещет из горла главного героя в преддверии ответственного матча. Погружая зрителя в транс своей почти документальной реалистичностью, «Предрассветная молитва» (оригинальное название фильма. — Прим. «Афиши») хорошо вписывается в плеяду лучших современных тюремных картин, таких как, например, «От звонка до звонка» Дэвида Маккензи».
«Лондонские поля» заманивают набором первоклассных звезд и ошеломляют огромной разницей в качестве между романом и его экранизацией. Дебют режиссера музыкальных клипов Мэтью Каллена оказывается полным провалом от начала и до конца, со всей возможной тщательностью огрубляющим великолепный роман Мартина Эмиса 1989 года. <...>
У фильма так всесторонне не получается передать чудеса прозы Эмиса, что, пожалуй, едва ли стоит разбирать по отдельности его общие дефекты.
Впрочем, отметим лишь два явных недостатка, никак не связанных напрямую с самим романом. Во-первых, картина выглядит просто чудовищно, начиная от посредственных спецэффектов и заканчивая весьма грубой работой художников-постановщиков, которая превращает даже роскошные места в нечто неприглядное. Во-вторых, все исполнители играют без явного взаимопонимания. <...> Никола [Сикс] для [Эмбер Херд] — один из главных творческих вызовов в карьере, и, учитывая все обстоятельства, было бы не совсем справедливо обвинять Херд в том, что она не спасла фильм, несмотря на ведущую роль, — ведь ей никто в этом не помог».
«Роль Николы Сикс грозит стать лучшей ролью Эмбер Херд, продемонстрировавшей в этом бенефисе абсолютно все грани актерской натуры: красивую попу, умение позировать, невинный взгляд и хищный оскал. Роль холодной манипуляторши, умело разжигающей в мужчинах страсть, села на актрису как влитая.
Камера Гильермо Наварро не оставляет в покое её холеное личико, любуется фигурой, тычется в шею на сверхкрупных планах.
Фильм затягивает зрителя в себя, убаюкивает закадровым голосом, погружает в текст будущей книги буквально, показывая огромные, во весь экран, слова в мерцающем мониторе ноутбука [писателя Самсона] Янга, печатающего роман одновременно с наблюдаемыми им событиями».
«Меня совершенно не трогает, что пишут критики.
Я-то знаю, что в глубине души они любят мои работы,
но признаться боятся».(Сальвадор Дали)
Счастье жить среди людей чревато тем, что нас постоянно оценивают. Критике регулярно подвергается и бомж, и Елизавета II. С одной стороны, таким знакам внимания стоит радоваться - чем выше человек поднимается, тем больше у него появляется не только почитателей и друзей, но и критиков. Но у критики есть и обратная сторона - порой она ввергает в отчаяние, заставляет усомниться в своих способностях и вообще в смысле самого существования.
Возможно, даже Будда вскипел бы от постоянных придирок. Впрочем, истории об основателе буддизма убеждают нас в его снисходительном отношении даже к ярым недоброжелателям.
Среднестатистический студлансер вряд ли достиг нирваны. Но для адекватного восприятия критики не нужно сидеть 20 лет в позе лотоса, созерцая пустоту. Достаточно трезво мыслить и разбираться в видах оценки со стороны.
Первой реакцией на критику может быть сильный эмоциональный всплеск - от легкого возмущения до рыданий в подушку и вызова наглеца на интеллектуальную дуэль. Если вы планируете получить репутацию скандалиста или истерички - нужно мгновенно превратиться в гневную фурию и выплеснуть на оппонента потоки серы и огнедышащей лавы.
Надеемся, однако, что у вас другие приоритеты и идеалы, и вы решите сохранить негодяю жизнь. Взяв под контроль вулкан страстей, необходимо определить вид критики.
Итак, сделайте десять глубоких вдохов-выдохов… Критика может быть:
– конструктивной и полезной;
– деструктивной и по большей части пустой;
– основанной на личном отношении оппонента;
– построенной по методу обратной связи.
Начать хочется с чего-то приятного, поэтому рассмотрим конструктивную критику.
Конструктивная критика отличается:
Наличием ясных и четких критериев оценки;
- объективностью;
- примерами и аргументированностью;
- учетом деталей и нюансов;
- уважительным отношением к собеседнику.
Положительная сторона такой критики в том, что она помогает вам стать лучше. Если компетентный человек указал на недочеты в вашем magnum opus, высказал свою точку зрения и аргументировал ее, то это лишь стряхнет пыль с измотанного рутиной мозга студлансера. А если при этом критик еще и отметил некоторые положительные моменты работы, то у автора появляется повод для затаенной гордости. Оппонента в этом случае уже нельзя считать сволочью.
После конструктивной критики человек не чувствует себя ежиком в тумане, он отчетливо понимает, что конкретно хотел сказать оппонент и на какие детали обратил внимание. Важно: для того, чтобы быть конструктивным критиком, необходимо быть компетентным в конкретной области. Например, может указать только человек, который хорошо разбирается в этом жанре.
«Некоторые люди родились лишь для того, чтобы придираться:
у Ахиллеса они видят только его пяту».(Мария фон Эбнер-Эшенбах)
Если конструктивная критика вносит ясность, то деструктивная, напротив, позволяет бедному творцу почувствовать себя непризнанным гением или полной бездарностью. Тут все зависит от самооценки творца, напора критикующей стороны и наличия/отсутствия группы поддержки у обоих оппонентов.
Такая критика:
Туманна и загадочна;
- часто не относится к делу;
- неаргументированна;
- построена на стереотипах и огульных суждениях;
- порой груба и бестактна.
Деструктивная критика возможна на работе, когда вас критикует заказчик. Именно со стороны клиентов можно услышать много интересного. Ведь они-то чаще не являются профессионалами в том, о чем судят.
Попросите оппонента аргументировать позицию. Критик говорит, что в оценке руководствуется только своим тонким чутьем, и при этом он не эксперт в своей области? Поздравляем! Вам дали дешевую рецензию, потому что такой вид критики - самый бросовый товар. Единственная правильная реакция на такие выпады - игнор. При желании можно аргументированно поставить критика на место. Переживать тут явно не стоит.
Если у вас плохая карма, то конструктивные критики обойдут ваши работы стороной. Судьба не даст вам шанса получить у них ценные рекомендации. Деструктивным критикам в этом сценарии достанутся вторые роли. Придирки и личные выпады не имеют ничего общего с тем, что вы делаете - расслабьтесь. Просто вас хотят довести до сумасшедшего дома с мигалками.
Если от нападок злого тролля не зависит ваше будущее (учеба, карьера, репутация), то справиться с ним легко. Есть волшебное слово «игнор», которое сразу восстанавливает гармонию в личном пространстве. В более серьезных случаях есть смысл поискать альтернативные способы защиты. Когда тираном является босс, проще найти другую работу.
Классический пример обратной связи - работа с научным руководителем над курсовой или дипломным проектом или комментарии непосредственного начальника. Вы делаете работу (пишете курсовую), показываете начальнику или руководителю, он оценивает и дает рекомендации по улучшению.
Обратная связь не имеет негативных коннотаций, которые ей приписывают по незнанию. Она скорее позитивна и помогает развиваться. Желательно, чтобы такой «критики» было больше.
Стоит ли кого-то критиковать самому? Только по долгу службы или когда попросят, и при этом нужно помнить простое правило: хвалите прилюдно, критикуйте наедине.
Анна Голубкова
Литературную критику у нас сейчас принято ругать, причем абсолютно из всех лагерей и практически со всех литературных позиций. «Нет у нас вменяемой литературной критики», - говорят популярные поэты. «Эх, нет у нас адекватной литературной критики», - вздыхают вслед за ними очень известные прозаики. «Нет у нас грамотной литкритики», - вторят и тем, и другим издатели и редакторы толстых журналов. И в чем-то они все, быть может, даже и правы. Только с одним маленьким «но»: все говорящие подразумевают вовсе не то, что у нас действительно нет литературной критики, а то, что нет критики, которая нравилась бы им. Точно так же, когда какое-нибудь известное литературное лицо замечает в интервью, что у нас нет критики, это просто значит, что критики либо мало об этом лице пишут, либо пишут не то, что ему хотелось бы о себе прочесть. Лично мне за все эти годы еще ни разу не попадались сетования простых читателей на то, что им страшно недостает литературно-критических статей. Все претензии к критике и критикам отчего-то высказываются исключительно литераторами, считающими себя недооцененными и полагающими, что восполнить этот экзистенциальный пробел как раз и могла бы литературная критика.
Но насколько критическая оценка действительно может повлиять на увеличение литературной популярности? Каковы вообще задачи литературной критики? Прежде чем отвечать на эти вопросы, давайте разберемся с содержанием термина.
В статье «Критик русского décadence "a» («Русское слово», 29.09.1909) В.В. Розанов дал вполне исчерпывающее, хоть и несколько идеалистическое определение: «Критик - существо редкое до исключительности, даже странное: любит чужой ум больше своего, чужую фантазию больше своей, чужую жизнь больше собственной. <…> Суть критики - отречение от себя и своего в литературе. Критик - монах, который “своего не имеет”. Суть критики едва ли не вытекает из редкого сочетания величайшей восприимчивости к слову и “звучным сочетаниям”, из величайшей восприимчивости к мысли и ее сочетаниям, - с полным творческим бессилием, немощью, захудалостью. Вот когда одно поднимается до бесконечности, а другое падает до ноля, - рождается великий критик. Он будет переваривать, перекаливать, переплавливать чужое: функция - редкая и страшно нужная в обществе, в истории, в литературе, на которую почти не рождается мастеров. Не рождается для этого гения. У нас это был один Белинский. И вечная ему память. Прочие, в сущности, “имитировали критику”, а по существу были “сами писателями”. “Сам писатель” - совершенно не совместимо с критикою: это - не разные призвания; это призвания, из которых одно убивает другое, расстраивает, ядовитит другое».
Впрочем, это высказывание обозначает только одну крайнюю точку, хотя подобное мнение и является одним из самых распространенных. До сих пор у нас считается, что критик обязан честно вживаться в разбираемое им произведение и, отставив в сторону собственное «я», писать объективно, без гнева и пристрастия. Конечно, в действительности такой альтруизм, как правильно отметил Розанов, встречается крайне редко. На противоположном полюсе находится Оскар Уайльд со своим эссе «Критик как художник», в котором критика предстает уже в качестве высшего вида искусства. Ведь и писатель, и художник имеют дело с грубой реальностью, а критик - с реальностью, уже преображенной искусством. В такой трактовке критик сам должен в первую очередь быть художником, и никакой объективности, конечно, тут от него не требуется. Чужое произведение в данном случае выступает всего лишь как материал для собственных художественных построений (кстати, примерно к этому типу критики относились и статьи о литературе самого Розанова). Между этими двумя крайними точками как раз и расположено все многообразие критических высказываний с их совершенно разными формами, жанрами, авторскими мотивациями, исходной степенью образования критика, его готовностью к принятию чужого слова и чужой поэтики и т.п.>
Описанная выше ситуация относится к эпохе столетней давности, хотя в терминологическом плане эти определения, на мой взгляд, вполне актуальны и сейчас. В советское время критика не была ни тем, ни другим, ведь именно на нее возлагалась задача идеологического руководства литературой. Тут - за редчайшими исключениями - не было места ни объективному анализу, ни хоть какому-то самовыражению. Критика колебалась вместе с линией партии и так или иначе пыталась подстроить под эту линию всю официальную литературу. Современные же литераторы и особенно издатели хотят, чтобы критики в первую очередь выступали в качестве пиарщиков, ну а литературные функционеры полагают, что критики под их чутким руководством должны заниматься структурированием литпроцесса. Выполняет ли критика эти задачи? Можно сказать с полной уверенностью, что не выполняет. Пиар - это совершенно особая область, которая с критикой как таковой связана мало. Мы знаем несколько успешных литературных пиар-проектов, но ни в одном из них критическая составляющая не играла хоть сколько-нибудь значительной роли. Что касается структурирования литературного процесса, то в условиях весьма скромной оплаты критического труда еще никому из ключевых фигур, определяющих наш литературный климат, не удалось заставить критиков писать так, как им нужно, и про кого им нужно. Есть критики, к этим ключевым фигурам более лояльные, есть - менее, но в целом все критическое сообщество по большей части аморфно, анархично и живет своей отдельной жизнью, причем в какие-то моменты эта жизнь - почти по Уайльду - бывает очень опосредованно связана с современной литературой.
Есть еще, конечно, редакторы толстых журналов, которым критика нужна для заполнения соответствующих разделов своих изданий. На мой взгляд, именно толстым журналам мы должны быть благодарны за то, что литературная критика сохраняется в своем традиционном виде - то есть в виде более или менее объективной, написанной в нейтрально-эмоциональном тоне и стилистически выдержанной статьи. Излишняя наукообразность, равно как и чрезмерная эссеистичность, из таких статей, как правило, старательно изгоняется редакторами. И в этом, скорее всего, можно усмотреть прямой пережиток якобы давно ушедшей в прошлое советской эпохи. Эта критика конвенциональна не только стилистически, но и в выборе объекта. И, таким образом, она вполне отражает иерархическую расстановку сил внутри литературного сообщества, впрочем, для обычного читателя нисколько не интересную. Из чего возникает закономерный вопрос: кто эту критику читает и кому она вообще нужна? На этот вопрос я отвечу чуть позже. Пока же скажу следующее: я вовсе не думаю, что наличие такого островка литературной респектабельности - это плохо. В конце концов, прежде чем отрицать иерархию, сначала нужно ее выстроить.
Но рядом с толстожурнальной критикой с ее достаточно жестко очерченными стилистическими нормами есть и другие заметные явления. Например, есть филологическая критика, которая на самом деле довольна близка к научной статье (это отдельный и совершенно особый жанр). Весьма заметны здесь Александр Житенев, Кирилл Корчагин, Лев Оборин, Денис Ларионов. Критика такого рода частенько вызывает нападки из-за своего тяжеловатого «академического» стиля, но это, на мой взгляд, не повод отказывать ей в праве на существование. Есть критика более эссеистическая, причем, как ни странно, часто ее тоже пишут филологи - Виктор Иванiв, Олег Дарк, еще ближе собственно к прозе критические опыты Александра Уланова и Сергея Соколовского. Необыкновенно удачно сочетает научную основательность и эссеистическую легкость письма Александр Скидан. Перечислять действующих лиц и персонажей критического поля можно еще долго, и прошу не обижаться неупомянутых - в будущем я надеюсь остановиться на этом вопросе гораздо подробнее и уж тогда перечитаю и проанализирую всех, без внимания никто не останется, не бойтесь (или, наоборот, бойтесь). Сейчас же я хочу остановиться на нескольких небанальных случаях, выходящих за рамки и толстожурнальной критики, и обслуживающих издательства глянцевых пиар-проектов.
Во-первых, это Кирилл Анкудинов , в обзорах которого обыкновенно акцентируются личные обстоятельства и биографический опыт автора. Фраза «А у нас в лито “Оштен”», мне кажется, уже сделалась крылатой. В своих статьях и обзорах Кирилл Анкудинов выступает с позиции наивного провинциального читателя, который очень хорошо усвоил школьную программу по литературе и теперь старательно поверяет ею все то, что пишут в толстых журналах. И все, в общем-то, тут было бы прекрасно, если бы не одно маленькое несоответствие - ведь Кирилл Анкудинов не наивный провинциальный читатель, а кандидат филологических наук, чьи познания, по идее, должны быть намного обширнее советской школьной программы. Является ли его позиция наивного читателя искренней или же это хорошо разыгранная роль? Очень надеюсь на второе, потому что в первом случае пришлось бы ставить нашему высшему филологическому образованию самую низкую отметку. Особенно большой удачей критика является смешение двух теоретических категорий, потому что для того, чтобы придать своим статьям еще более наивный характер, Анкудинов постоянно описывает литературный классицизм как романтизм, то есть приписывает романтизму структурные признаки классицизма. Это, конечно, ход настоящего мастера.
Второй пример - Василий Ширяев , который постоянно печатается в журнале «Урал» в рубрике «Критика вне формата». Эта критика настолько вне формата, что кроме журнала «Урал» нигде покуда не востребована. Конечно, если рассматривать тексты Ширяева именно как критику, то к ним сразу же возникнет много вопросов. И главный из них - почему отлично образованный автор, способный на тончайший многоуровневый анализ, предпочитает этому анализу откровенный и довольно-таки грубый стеб и над литературой в целом, и над другими критиками, то есть фактически вместо работы ювелирными инструментами забивает кувалдой в шпалы костыли. Но мне кажется, что статьи и заметки Ширяева - это все-таки не критика, а скорее постмодернистская проза. Причем, на мой взгляд, сам автор не вполне осознает это качество своего текста. В то же время деконструкция всего современного литературного и критического дискурса производится Ширяевым настолько умело и основательно, что даже странно, почему его до сих пор не привлекли к работе альманаха «Транслит». И сам этот образ камчадала (сколько тут литературных параллелей!), сидящего на Камчатке в своем поселке Вулканный и высылающего оттуда на Большую землю свои критические послания, для этой цели выбран на редкость удачно.
Если Василия Ширяева с его экспериментами вполне можно еще отнести к критическим анфан-терриблям, то петербургского критика Виктора Топорова иначе как дедушкой-терриблем не назовешь. Интересно, что этот автор проделал обратную эволюцию - обычно период бури и натиска приходится на юные годы, здесь же обращение к провокативному письму произошло в зрелые, так сказать, годы. Глеб Морев в своей давней статье назвал Топорова критиком-гопником. Но не все тут так просто, ведь Виктор Топоров читал немецких экспрессионистов и даже худо-бедно переводил их, чего настоящий гопник, надо думать, делать никогда не будет. И тем не менее Морев прав: методами коммунальных разборок Топоров пользуется виртуозно, вынося на всеобщее обозрение темы, которые в публичном пространстве обсуждать не принято. Его схема работы не лишена даже своеобразного психологизма: Топоров старается нащупать в биографии (не в тексте!) автора какие-то больные места, насмешливо обыгрывает их, выставляя на всеобщее обозрение и в случае удачи наслаждаясь публичными страданиями оскорбленного авторского самолюбия. Впрочем, у этой схемы есть и свои недостатки - в тех случаях, когда объект устроен посложнее или лично не знаком Топорову, она не работает. Думаю, многие со мной не согласятся, но я совершенно искренне считаю Виктора Топорова блестящим литературным фельетонистом. Его статьи - не конвенциональная критика (как аналитик текста, особенного поэтического, Топоров до комизма беспомощен), а именно фельетоны, и весьма забористые, на материале современной литературы. Когда Топоров пытается действовать в традиционном для критики поле и особенно реализовывать какую-то положительную литературную программу, заметного результата он не достигает. Вряд ли кто-нибудь с ходу сможет вспомнить удачные редакторские проекты Топорова (по мне, так их и вообще не было). Обе премии, к которым он имеет отношение, - шумный «Национальный бестселлер» и маргинальная поэтическая Григорьевская премия - приобрели оттенок кафешантана. Тексты дедушки-террибля, в которых он излагает свою положительную программу - неважно, политическая она или литературная, - скучны, однообразны и не выходят, на мой взгляд, за уровень колумнистики средней руки. И лишь в области обличающего литературного фельетона, тут уж не поспоришь, Виктору Топорову нет равных.
И наконец, не могу не упомянуть феерического критика, грозу Саратовского союза писателей, - Романа Арбитмана , он же Лев Гурский, он же Рустам Святославович Кац. С одной стороны, ничто не мешает Арбитману публиковаться в толстых журналах (он, собственно, там достаточно часто публикуется, совершенно вписываясь в толстожурнальную стилистику), c другой стороны, неудержимые творческие порывы этого критика временами приводят к нарушению всех и всяческих конвенций, и плоды этого вдохновения автору приходится печатать уже отдельно. Не буду вспоминать «Историю советской фантастики», которая много лет вводит в заблуждение всех любителей этого вида литературы (говорят, в каких-то вузах по этой книге даже читались лекции), вспомню лишь небольшую брошюру «Взгляд на современную русскую литературу: Пособие для читателя» (Саратов, 2008). Эта книжка состоит из небольших критических заметок, в которых автор пародирует стилистическую манеру разбираемых авторов. В предисловии иронически заявлено, что опытному рецензенту читать книгу совершенно не обязательно - «достаточно бросить взгляд на имя сочинителя, название, обложку»; вот Арбитман в роли Р.С. Каца эти обложки и рассматривает. В результате рецензия превращается в настоящее художественное произведение, тоже, кстати, не без постмодернистского оттенка. Впрочем, и в классических рецензиях Арбитмана имеются элементы художественной образности - гротеск, гипербола, абсурдные сопоставления, которые помогают ему выявить все логические и стилистические несуразности разбираемого текста.
Как видим, даже этот очень краткий обзор доказывает, что дело с литературной критикой обстоит у нас вовсе не так безнадежно, как это может показаться на первый взгляд. Конечно, при любом понимании термина нельзя отказаться от связки литература/критика, и в любом случае - и как попытка объективного рассмотрения, и как опыт субъективного описания - критика всегда остается привязанной к современной литературе. И хотя (знаю по опыту) нельзя написать хорошую статью про недостаточно талантливую книгу, тем не менее, судя по практике Романа Арбитмана и Василия Ширяева, имеются соответствующие способы обращения и с произведениями такого рода. Следует также отметить, что толстые журналы, опять-таки в силу своей бедности, лишь придают некую форму хаотическому критическому движению, но вряд ли действительно направляют его. Разумеется, редакторы всегда стараются заказать рецензии на наиболее значимые, по их мнению, книжные новинки. Но не надо забывать и о том, что редакторская установка должна прежде всего совпасть с желанием автора написать рецензию, а это происходит далеко не всегда. На мой взгляд, в таких условиях никакой литературной мафии существовать не может, потому что в итоге редакторам все-таки приходится иметь дело с тем, что есть, а не с тем, что им хотелось бы опубликовать.
Кроме того, критика у нас считается занятием намного менее престижным, чем собственно творчество, а критик - кем-то вроде обслуживающего персонала, этакой литературной уборщицы, обязанной разгребать груды мусора, оставленные гениальными поэтами и прозаиками. Соответственно, в отличие от подлинных талантов, заваливающих редакции своими бессмертными творениями, авторы в очереди в критические отделы толстых журналов почему-то не выстраиваются. Более того, как мне прекрасно известно по собственному опыту (причем в обеих ипостасях), на деле не критики ходят и убирают мусор за поэтами и прозаиками, а поэты и прозаики очень резво бегают за критиками в надежде получить хоть какую-то рецензию. И если номинально у нас по-прежнему господствует точка зрения, изложенная Розановым, то фактически ситуация приближается скорее к описанной Оскаром Уайльдом, то есть именно критики наряду с редакторами и издателями являются сейчас привилегированным литературным слоем.
А теперь о самом главном - о том, кто же все-таки читает у нас литературную критику, раз уж простым читателям она, судя по всему, совсем неинтересна. Впрочем, много ли у нас этих «простых читателей», ведь кругом одни творческие личности, одни поэты и прозаики?! Так вот, эти поэты и прозаики как раз критику-то и читают, причем очень внимательно. А учитывая их общее количество, можно с уверенностью сказать, что читательская аудитория именно у критиков достаточно обширная, в отличие от тех же самых поэтов и прозаиков. Так что, дорогие друзья, хотите иметь аудиторию - пишите критику. Хотите быть рафинированными эстетами - пишите критику. Хотите быть услышанными - пишите критику. Хотите быть востребованными - пишите критику. Хотите иметь вес и влияние в литературе - пишите критику. В конце концов, разве не сказал Оскар Уайльд, что именно мы, критики, и являемся настоящими художниками?
И лично я считаю, что он был абсолютно прав.
Где связь между шуткой и критикой текста? Она самая прямая. В детстве мы не умеем шутить так, чтобы всем было смешно. Потому что всегда есть цель для шуток – насмешек. Этой целью выступает другой человек, а шутка, чаще всего, ранит его чувства. Строго говоря, насмешки, которые можно наблюдать в школах – это плохая пародия на шутку. Ведь над хорошей шуткой смеются все.
Причём здесь критика текста?
Критиковать могут все и всё. Любой человек, взявший первый попавшийся текст в силах разнести его в щепки. Здесь глагол не тот, тут водное слово, которое можно легко убрать, а там автор сделал ошибку. Это похоже на мелкие укусы, на нападки, а не на полноценную критику.
Так иногда бывает…Критики – отдельный слой людей. Одни критикуют фильмы, вторые музыку, а третьи книги. Я вообще слабо понимаю, как можно раскритиковать книгу. Поэтому не буду говорить о «больших» критиках. Речь пойдёт о райтерах и копирайтерах, работающих в Сети и «маленьких» критиках живущих в каждом из нас.
В мире web-райтеров есть один интересный приём – продающая критика. Цель человека, использующего продающую критику: привлечь к себе внимание путём разбора материала другого автора. Текст может уже висеть на продающей странице, но появляется мудрый критик и находит его проблемные места.
Проявив себя, как эксперт и наладив деловой контакт, критик получит заказ, а владелец текста увеличит продажи. Мнение эксперта всегда ценно. Но пользоваться критикой умеют не все.
Когда нужно критиковать текст? Это верный вопрос. Его нужно задать себе до того, как начать строчить свой анализ к статье или разгромную рецензию на книгу. Критиковать не всегда обязательно, ведь можно дать свою оценку.
Слова «оценка» и «критика» – это синонимы. Однако у них разные значения, на мой взгляд. Оценка – это мне понравилось это и то, но не понравилось вот это, потому что…
Давать свою оценку можно всегда и без спроса. Захотели написать, написали. Когда текст критикуют, то выворачивают его наизнанку, разбирают каждое слово – потому что любая критика должна быть конкретной . Оценка всегда приветствуется, но открытый разбор текста не всегда уместен.
Когда текст лучше не критиковать:
Это работает и с продающей критикой. Вы находите продающий текст и продаёте свои услуги тет-а-тет. Просто напишите, как можно улучшить текст, чтобы продажи выросли. Проявите себя, как эксперт и обретёте нового заказчика. Предприниматели сами часто просят покритиковать свой сайт или текст. Ищите живые форумы предпринимателей и продавайте свою экспертность.
Можно ли получать клиентов при помощи критики в других областях? Да, это возможно. Люди болезненно реагируют на критику и найденные проблемы. Так работает 80% бизнесов. Чем реальнее проблема, тем выше шанс, что человек захочет её решить с помощью ваших услуг.
Читатель, спасибо тебе!
