Петр Константинович Лещенко - эстрадный певец (баритон). Родился 3 июля 1898 года в селе Исаево близ Одессы.
«Мать - Мария Константиновна - была бедной, неграмотной крестьянкой. Об отце известно лишь, что он умер, когда сыну было три года. Не исключено, что Петр явился плодом внебрачной любви. Отца ему заменил отчим Алексей Васильевич Алфимов - простой, добрый человек, не лишенный к тому же любви к музыке и умевший играть на гармонике и гитаре. Много позже в семье Марии Константиновны и Алексея Васильевича родились сестры Петра: Валентина - в 1917 году и Катерина - в 1920-м.
С ранних лет Петр Лещенко жил как многие дети из бедных деревенских семей: учеба в сельской школе, пение в церковном хоре, приобщение к труду и самостоятельному заработку. Ему повезло, что отчим Алексей Васильевич разглядел в мальчике, которого он полюбил как собственного сына, артистические наклонности и подарил ему свою гитару.
Летом 1914 года началась Первая мировая война. Лещенко под влиянием патриотических настроений попадает в кишиневскую школу прапорщиков . А когда Румыния, воевавшая на стороне Антанты, начала терпеть одно поражение за другим, Петр Константинович в составе русских войск, мобилизованных для помощи румынской армии, досрочно был отправлен на фронт.
Октябрьская революция застала прапорщика Лещенко в военном госпитале, куда он попал после тяжелого ранения, полученного в бою. Тем временем политическая ситуация в регионе изменилась. Из недавнего еще союзника новая, уже советская, Россия стала непримиримым врагом Румынии. В сложной обстановке, когда многие международные договоры царской России утратили свою юридическую значимость, Румыния без лишней дипломатической волокиты, в одностороннем порядке решила давний территориальный спор в свою пользу - в январе 1918 года она оккупировала Бессарабию, отторгнув ее от России.
Лещенко в одночасье, против своей воли и желания, стал эмигрантом».
«Решающим оказалось знакомство Лещенко на одном из вечеров с Оскаром Строком (в Риге, на родине первой жены Лещенко, танцовщицы Зинаиды Закис - В.К.). Строк, уезжая в Лиепаю, включил его в программу концерта. Но в большом концертном зале голос Лещенко потерялся.
Успех пришел к нему после выступлений в небольшом уютном кафе под названием «А.Т.». В кафе играл маленький оркестр под управлением прекрасного скрипача Герберта Шмидта. Во время одной из пауз в игре оркестра Шмидт подошел к столику, где сидели Строк и Соломир. Они уговорили его поработать с Лещенко, а Строк взялся помочь с репертуаром. Петр, узнав об этом, разумеется, очень обрадовался.
Начались репетиции, и через две недели состоялось первое выступление певца. Это было в конце 1930 года, который и можно считать началом певческой карьеры Петра Лещенко как сольного исполнителя.
Первые две песни, спетые им, прошли с успехом, но когда объявили, что будет исполнено танго Оскара Строка, публика, видя в зале самого автора, стала аплодировать ему. Строк поднялся на сцену и сел к роялю. Это окрылило Петра, и он проникновенно исполнил новое произведение композитора «Мое последнее танго». Зал разразился бурными овациями, танго пришлось бисировать...
Зинаида родила сына, которого по желанию отца назвали Игорем, хотя родственники Закис хотели дать ему латышское имя.
Да, в Риге пробил звездный час Лещенко. Петр стал регулярно выступать в кафе «А.Т.». На фирме «Беллакорд» Лещенко записал шестьдесят одно произведение. Среди них сочинения самых разных авторов, либо музыка, либо то и другое вместе. Но славу ему принесли в основном танго и фокстроты Оскара Строка и Марка Марьяновского.
Строк открыл дорогу Лещенко в мир грамзаписи, сделал его королем пластинок, а певец, в свою очередь, обессмертил прекрасные танго Оскара Строка.
Но самой популярной песней Лещенко стало танго Марьяновского «Татьяна». В СССР ей досталось как «шедевру пошлости», наверное, больше всех остальных подобных произведений вместе взятых. Что, вероятно, лишь способствовало народной популярности «Татьяны». Ее знали наизусть, переписывали с магнитофона на магнитофон и слушали, слушали, слушали...
Татьяна, помнишь дни золотые,
Кусты сирени и луну в тиши аллеи?
Татьяна, помнишь грезы былые?
Тебя любил я, не вернуть нам юных дней.
Упали косы, душистые, густые,
Свою головку ты склонила мне не грудь.
Татьяна, помнишь дни золотые?
Весны прошедшей мы не в силах вернуть.
В 1932 году Петр Константинович выступал в Майори , в летнем ресторане, каких множество на Рижском взморье. Его пение так понравилось двум англичанам, что они пригласили артиста к себе в пансион, где он своим мелодичным голосом разбередил их души. Очевидно, ему встретились деловые люди, потому что по их совету некая английская фирма организовала вояж Лещенко через Ла-Манш в туманный Альбион для участия в развлекательной программе на светском рауте. Исполнение Лещенко произвело сенсацию, последовало приглашение на английское радио. Позже певец совершил вторую поездку в Лондон и в течение месяца выступал в респектабельных ресторанах «Трокадеро», «Савой», «Палладиум».
В первой половине тридцатых годов Лещенко переехал на постоянное жительство в Бухарест. Основавшись на новом месте, Лещенко перевез туда всю свою кишиневскую родню, купив для этой цели небольшой домик. Некоторое время он пел в кафе «Галерея Лафайета» с хорошо оборудованной эстрадой и новинкой - висячим микрофоном, сводящим на нет все изъяны акустики.
В 1933 году Геруцкий, Кавура и Лещенко открыли в Бухаресте небольшой ресторан «Наш домик». Капитал вложил представительный на вид Геруцкий, который и встречал гостей. На кухне хозяйничал опытный повар Кавура, а Лещенко с гитарой создавал настроение в зале. В гардеробе посетителей принимали отчим и мать Лещенко.
Дела в «Нашем домике» пошли хорошо: посетители валили валом, столики брались, как говорится, с боя, и появилась необходимость в перемене помещения.
Осенью 1936 года, а может, и раньше, на главной улице Бухареста, Виктории, был открыт новый ресторан, который так и назывался - «Лещенко». Поскольку Петр Константинович пользовался в городе большой популярностью, ресторан посещало изысканное русское и румынское общество. Играл замечательный оркестр. Зинаида сделала из сестер Петра - Вали и Кати - хороших танцовщиц. Выступали все вместе, но гвоздем программы был, конечно, сам Лещенко... Интересно, что в ресторане выступала и знаменитая позднее Алла Боянова.
Диски же Лещенко, расходившиеся фантастическими тиражами, крутили и по радио, и на вечеринках, и в ресторанах. Песни в его исполнении составляли, если так можно сказать, бытовой музыкальный фон в русскоязычных колониях за рубежом».
«Пластинки Петра Лещенко проникали в Советский Союз и в тридцатые годы, но особенно много их появилось на черных рынках и базарах Бессарабии и Прибалтики, включенных в 1940 году в состав СССР. По радио они, как и прежде, не звучали - ведь Лещенко жил в Бухаресте и считался эмигрантом».
В октябре 1941 года «...немецко-румынские войска оккупировали Одессу. В том же месяце Лещенко получил повестку явиться в свою часть. Петр Константинович игнорировал вызов. Его вторично предупредили о явке в полк. Снова со стороны певца никакой реакции. Третий вызов... Лещенко упрямо не желает идти в действующую армию и тем более воевать против своего народа.
В конце концов его судили так называемым офицерским судом чести и на некоторое время оставили в покое - он был все-таки заметной фигурой в артистической среде Бухареста.
В мае 1942 года Лещенко приехал в Одессу. Его концерт был назначен в Русском драматическом театре. В городе начался настоящий ажиотаж: очереди за билетами выстраивались с раннего утра...
День концерта стал подлинным триумфом Петра Константиновича. Небольшой театральный зал был полон до отказа, многие стояли в проходах. Певец поначалу огорчил: первые вещи вдруг стал петь... по-румынски - оказалось, по требованию властей. Потом зазвучали уже хорошо известные, любимые многими танго, фокстроты, романсы, и каждая вещь сопровождалась неистовыми аплодисментами слушателей. Завершился концерт подлинной овацией...»
«В июле 1942 года Петр Константинович неожиданно получил вызов в 13-ю дивизию для работы переводчиком (он владел несколькими языками). Ему казалось, что на него как на потенциального военнослужащего давно махнули рукой, ан нет - вспомнили. И снова Лещенко, будто следуя старой традиции, не торопился подчиниться приказу. Почти год Лещенко правдами и неправдами удавалось уклоняться от ношения военной формы. Знакомые врачи даже сделали ему фиктивную операцию, и артист некоторое время провел в больнице, но окончательно комиссоваться ему так и не удалось. В октябре 1943 года Петра Константиновича все же призвали и отправили в Крым, где он работал в должности заведующего офицерской столовой».
Вся его «служба» с октября 1943-го по март 1944 года проходила на воинских пунктах питания в Крыму - не с винтовкой или армейским черпаком, а с неразлучной гитарой, которой он - в приказном порядке, разумеется, баловал холеное офицерье оккупационных войск».
«Лещенко уже за пятьдесят. В соответствии с возрастом меняется его репертуар - певец становится более сентиментальным. Уходят из программ темповые шлягеры, типа «Моей Марусички» и «Настеньки», появляется вкус к лирике, романсам, окрашенным тоской и грустью. Даже в его пластиночных записях, сделанных в 1944-1945 годах, доминирует отнюдь не радостная тональность: «Бродяга», «Колокольчик», «Сердце мамы», «Вечерний звон», «Не уходи».
Петр Константинович продолжает выяснять возможность возвращения в Советский Союз, обращался в «компетентные органы», писал письма Сталину и Калинину. Лучше бы он этого не делал - может быть, тогда ему удалось бы спокойно прожить остаток жизни.
В марте 1951 года Петр Константинович был арестован. Это произошло на концерте в Брашове. Много лет спустя его жена узнала о том, что Петр Константинович Лещенко умер в лагере 16 июля 1954 года не то от язвы желудка, не то от отравления...»
«Чубчик», «Капитан», «У самовара я и моя Маша», «Чёрные глаза» - это лишь малая часть нестареющих хитов, которые исполнял легендарный музыкант Пётр Лещенко.
В первой половине XX века легко узнаваемый голос Петра Лещенко звучал в разных уголках мира, причём слушателей не смущало, что артист поёт на незнакомом им языке. Главное - как, он это делает. Мы вспоминаем трагическую жизнь музыканта, которому подпевала вся Европа, но на родине он оказался под запретом…
23.05.2017, 15:35
Долгих четыре года понадобилось биографическому телепроекту «Петр Лещенко. Все, что было...», чтобы предстать перед российским зрителем. Сериал, в котором занято множество отечественных знаменитостей, был готов уже в 2013 году. Его уже успели показать на украинском ТВ и выложить в интернет, так что полноценной премьерой выход фильма на Первом канале назвать никак не получается. Равно как и причислить к действительно биографическим — истинная жизнь артиста, в которой было много достойных экранизации событий, в этом проекте тесно переплетена с фантазией сценариста, стремившегося создать образ идеального героя. С аккордеоном наперевес он пробивается сквозь многочисленные тернии, чтобы в конце оказаться падающей звездой.
Петр Лещенко — фигура достаточно одиозная для советского общественного мнения: долгое время исполнитель таких шедевров, как «Чубчик» и «У самовара я и моя Маша», на территории СССР пребывал под запретом. Немудрено: расцвет карьеры исполнителя пришелся на постреволюционный период и проходил в Европе, в годы Второй мировой войны он неоднократно выступал в оккупированных немецкими и румынскими войсками городах, а сам Иосиф Сталин, поговаривают, характеризовал его как «самого пошлого и безыдейного белоэмигрантского кабацкого певца». Синдром запретного плода сработал в конце 80-х, когда пластинка «Поет Петр Лещенко», выпущенная «Мелодией» через несколько десятилетий после смерти шансонье, обошла по популярности всех — от «Алисы» до «Аллы Пугачевой». Тогда ее можно было приобрести в любом киоске «Союзпечати». Но это был гребень единственной волны. После этого фамилия Лещенко стала ассоциироваться по большей части с лучшим другом Владимира Винокура, а фотографии молодого человека с резкими чертами лица и подкрашенными глазами становились все менее и менее узнаваемыми. Сериал не сильно поможет зрителю освежить память — актеры в нем поют собственными голосами, а биография, как говорилось выше, предстает во многом выдуманной.
Главная роль досталась Константину Хабенскому, который первым делом отказался от свойственных настоящему Лещенко вычурных костюмов (певец и танцор часто выходил на сцену, например, в образе восточного человека с кинжалами в зубах).
Молодого Петра сыграл Иван Стебунов — кто-то должен был воспользоваться внешним сходством двух исполнителей, которое зритель отметил давным-давно. Раз уж на то дело пошло, взору публики явилась такая же пара актрис — сходство Виктории Исаковой и Ольги Лерман также пригодилось. Отметим, что ради этого пришлось пожертвовать очередным кусочком здравого смысла — юными гимназистами в этом фильме вообще не выглядят те, кто их играет.
Сценарий «Петра Лещенко» писал ныне покойный Эдуард Володарский — специалист с огромным послужным списком, заключительная часть которого состоит сплошь из многосерийных телефильмов, многие из которых также описывали жизнь замечательных людей. Режиссером выступил Владимир Котт — постановщик ряда художественных и телевизионных фильмов, снискавших не самую громкую славу. В целом перечень задействованных в работе над фильмом людей выглядит несколько странно. И неоспоримым итогом стала нестабильная смесь мыльной оперы с фэнтези с элементами исторического экскурса. Все, что касается песен и любви, смотрится вполне себе по-бразильски. Все, что касается войны и революции — потешно.
В первых сериях «Петра Лещенко» публика не смогла найти заявленного Хабенского в тех количествах, которые ожидала: герой-в-будущем невнятно мычит песенку за песенкой в румынской кутузке, будучи терзаем местным особистом в прекрасном исполнении Тимофея Трибунцева. От побоев и морального прессинга он отдыхает посредством мысленных флешбэков — так перед глазами аудитории разворачивается юность главного героя, полная терзаний и метаний.
Петр Лещенко — русский и румынский эстрадный певец, исполнитель народных и характерных танцев, ресторатор. В СССР он был под негласным запретом, а имя не упоминалось в советских СМИ. Да и в конце 80-х годов XX века официального разрешения на появление в эфирах голоса Петра Константиновича не было, но все же записи песен стали звучать на радио, а потом появились и передачи и статьи в память о нем.
Бедность, неизвестно откуда взявшийся пьющий папаша-изверг (в ужасающем исполнении Николая Добрынина), злые служители культа, прогнавшие нищего мальчугана из хора (сам Лещенко вспоминал как раз об обратном), кругом гимназисты-буржуи и выхода нет.
Впрочем, один находится: вокруг Кишинева перманентно кочует цыганский табор с друзьями главного героя и объектом страсти главного героя. Красть лошадей его там не учат, зато дают уроки музыки и дарят тот самый аккордеон, явно претендующий на место в центре всей истории. Неоправданно долго будущая звезда шляется из локации в локацию в простенькой рубашонке, разыскивая пути применения таланту (их показали в первой же сцене) и заодно решая непростые сердечные задачи — например, как переспать с гордой цыганкой, избежав вступления с оной в брак. Трудно было жить, дорогие зрители.
Россия тем временем последовательно движется к эпохе разрушительных катаклизмов. Не успевает молодой Петр записаться в вольноопределяющиеся (с этого момента в кадре начинают появляться облаченные в военную форму солидные актеры вроде Андрея Мерзликина или Евгения Сидихина), как начинается война — пока еще Первая мировая. Персонажи радостно палят в воздух из револьверов и винтовок и воодушевленно отправляются в окопы, где их ждут ранения и гибель. Котт с Володарским продолжают рисовать безупречного героя, которому везде рады в силу умения исполнить «На сопках Маньчжурии» — даже от лютой смерти он спасается не убийством врага, а печальным взглядом в небеса, где парит одинокая птица.
В мае 1942 года в Одессе, оккупированной румынскими войсками, Петр Лещенко познакомился с 19-летней Верой Белоусовой , студенткой Одесской консерватории, музыкантом, певицей. Влюбился. Вернувшись в Бухарест, он развелся со своей первой женой, также артисткой, Жени (Зинаида) Закитт. В семье рос 11-летний сын. Спустя два года Петр Константинович зарегистрировал брак с Белоусовой. Разница в возрасте с молодой супругой составляла 25 лет. Молодожены переехали из Одессы в Бухарест. Стали вместе ездить по гастролям, выступать в театрах и ресторанах Румынии.
Чудодейственным образом молодой Лещенко путешествует из казармы на сцену, со сцены — на поле брани, из пропавших без вести — в пациенты госпиталя, успевая по ходу дела навестить маму и подружку и несколько раз сорвать аплодисменты публики в одном и том же кабаке. Создатели сериала не особенно утруждают себя воссозданием отношений между персонажами — в конце концов, как и положено по канонам отечественного байопика, они лишь вешки на пути героя, вынесенного в название. Песня верить и жить помогает, а сценарий тем временем забредает в белогвардейские цепи, где Петр Лещенко помогает организовывать легендарные «психологические атаки». Страшно подумать, что случится с ним дальше, когда на экране все-таки материализуются большевики.
Сериалу не идет патриотическая личина, поэтому он сбрасывает ее при любом удобном случае — героем движут главным образом личные мотивы вроде стремления к славе или нежелания уступать женщину другому альфа-самцу с поставленным голосом. Впрочем, когда в шкуру Лещенко полноценно влезет Хабенский, это недоразумение будет исправлено: одиночное противостояние шагающему по Европе фашизму, по крайней мере, нас ждет обязательно. Зрителя это вряд ли сильно впечатлит: каким бы ни был главный персонаж великим артистом, харизма актера, которому досталась эта роль, в любом случае выйдет на первый план.
С Верой Белоусовой Петр Лещенко прожил до 1951 года. Он был арестован 26 марта органами госбезопасности Румынии в антракте после первого отделения концерта в городе Брашове. И был допрошен как свидетель по делу Веры Белоусовой-Лещенко, которая обвинялась в измене Родине (брак с иностранным подданым квалифицировался изменой). Свидание с женой разрешили всего раз, и более они не встречались. Умер Петр Лещенко в румынской тюремной больнице Тыргу-Окна 16 июля 1954 года. Материалы по делу Лещенко до сих пор закрыты.
В последние годы, благодаря опубликованным краеведами-любителями материалам, жители нашего города смогли узнать о многих земляках-бердянцах, ставших широко известными не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Но не менее интересны судьбы и других наших земляков, которые лично не добивались каких-либо успехов в науке, искусстве и т.д., но чьи жизненные пути пересекались с судьбами знаменитостей.
В местных средствах массовой информации неоднократно упоминалось о Серафиме Васильевне Карчевской, дочери начальницы Бердянской женской гимназии Р. Карчевской, которая стала женой и верным спутником жизни всемирно известного ученого-физиолога И.П. Павлова.
К числу таких бердянцев относится и Зинаида Михайловна Стеценко, судьба которой хотя и косвенно, но была связана с именем знаменитого певца Петра Лещенко.
Родилась она 21 ноября 1895 года в г. Бердянске в семье железнодорожного служащего, в 1915 году окончила Бердянскую 1-ю женскую гимназию, работала учительницей, затем банковской служащей. Когда после революционных событий 1917 года в Бердянске была установлена советская власть, Зинаида Михайловна устроилась на работу делопроизводителем в военкомате, затем в 9-й стрелковой дивизии II-й армии, где и познакомилась с инженером Вольдемаром Карловичем Закитом. В 1922 году они сочетались браком и уехали в Петроград.
Был В.К. Закит родом из Латвии, окончил Рижский политехнический техникум. Судьба его сложилась трагично, он подвергался арестам, отправлялся в лагерь на строительство Беломоро-Балтийского канала, сидел в Соловецкой тюрьме, затем в Уфимской тюрьме, откуда уже не вернулся.
По утверждению Зинаиды Михайловны, ее муж обладал мятежным характером, активно участвовал в революционном движении, свято верил в возможность построения светлого будущего в стране, отрыто протестовал против всего, что считал несправедливым в том числе и против привилегий начальства. Возможно, что это действительно и было причиной проблем Вольдемара Карловича и его семьи.
Но есть и другая версия, связанная с именем известного во многих странах певца Петра Лещенко.
Петр Константинович Лещенко в 1915 году ввиду ломки голоса не мог петь и остался без средств поэтому решил пойти на фронт. Устроился вольноопределяющимся в 7-й Донской казачий полк и служил там до ноября 1916 года. Оттуда был перенаправлен в пехотную школу прапорщиков в город Киев, которую окончил в марте 1917 года и ему было присвоено звание прапорщика. В этом звании он был отправлен на румынский фронт и зачислен в 55-й пехотный Подольский полк 14-й пехотной дивизии на должность командира взвода. В августе 1917 года на территории Румынии был тяжело ранен, контужен и отправлен в госпиталь, сначала в полевой, а затем в Кишинев.
Революционные события октября 1917 года застали его в этом госпитале. Подобные события возникают, когда в странах наступает политическая нестабильность и обостряется борьба за власть, что мы и наблюдаем в настоящее время в своей стране. У некоторых соседних стран возникает соблазн воспользоваться случаем и попытаться расширить свои территории за счет украинских земель. Сегодня активность в этом вопросе стала проявляться с румынской стороны, но нет уверенности, что не найдутся и другие желающие.
Такое уже в нашей истории было, когда в январе 1918 года румынские войска заняли Кишинев. Румыния аннексировала всю Бессарабию и объявила ее румынской территорией, отторгнув от России.
В результате П. Лещенко, выписавшись из госпиталя в том же январе 1918 года, оказался румынским подданным, т.е. иностранцем. Это в дальнейшем отразилось как на его судьбе, так и судьбе его родственников и близких.
После выхода из госпиталя до 1919 года работал токарем у частника, затем служил псаломщиком в церкви при Ольгинском приюте, подрегентом церковного хора в Чуфлинской и кладбищенской церквей. Кроме того, участвовал в вокальном квартете и пел в Кишиневской опере.
С осени 1919 года в составе танцевальной группы "Елизаров" четыре месяца выступал в Бухаресте в театре "Алятамбра" и кинотеатрах Бухареста.
До 1925 года, как танцор и певец в составе различных артистических групп, гастролирует по Румынии. В 1925 году уезжает в Париж и в течении 3-х месяцев выступает в парижских кинотеатрах.
И в нашем городе еще в 50-х годах прошлого столетия существовала практика выступления артистов перед кинозрителями до начала вечерних сеансов. Так, в фойе кинотеатра "15 лет ВПКСМ" по ул. Шевченко на небольшой сцене часто выступала небольшая группа музыкантов под руководством М. Воловича.
С февраля по апрель 1926 года П. Лещенко выступает в ресторане "Нормандия", где знакомиться с Жени-Иоганна Закит, родом из Латвии, по профессии артисткой, и оформляет брак с ней в июле 1926 года. Интересно то, что вскоре она принимает сценическое имя - "Зинаида Закит". Ее отец Карл Закит был состоятельным человеком, в том числе одним из совладельцев кафе "АТ" (After Testament) в г. Риге.
С мая 1926 года по август 1928 года семейный дуэт совершает гастрольную поездку по странам Европы и Ближнего Востока - Константинополь, Адана, Смирна, Бейрут, Дамаск, Алепу, Афины, Солоники и вновь Константинополь.
В 1928 году супруги возвращаются в Румынию, поступают в Бухарестский театр "Театруп Ностра", много гастролируют - Рига, Черновцы, Кишинев, Белград, Либава. В 1931 году по возвращению в Ригу П. Лещенко вновь работает в кафе "АТ". В это время и состоялось знакомство певца с композитором Оскаром Строком - создателем танго, романсов, фокстротов и песен. П. Лещенко исполняет и записывает песни композитора: "Черные глаза", "Синяя рапсодия", "Скажите почему" и другие танго и романсы. Работает и с другими композиторами, в частности с Марком Марьяновичем - автором "Татьяны", "Миранды ", "Насти-ягодки".
С 1931 года его песни записываются в Берлине на фирме "Парлафон", английской фирмой звукозаписи "Columbia", фирмами "Parlophon" (Германия), "Electrocord" (Румыния), "Bellacord" (Латвия).
Это были самые успешные годы в карьере Петра Лещенко. Он выступает в Черновцах, Кишиневе, совершает турне по Бессарабии, записывает в Вене свои песни на фирме "Коламбия".
В 1933 году решил с семьей обосноваться на постоянное местожительство в Бухаресте, открывает в 1935 году ресторан "Лещенко", который просуществовал до 1942 года. В том же году дважды выезжает в Лондон: выступает на радио, записывается в студии звукозаписи, дает два концерта.
Но все хорошее когда-то кончается.
В войне 1941-1945 гг. Румыния принимает участие на стороне фашистской Германии и в октябре 1941 года румынские власти вспомнили о П. Лещенко, он получает извещение из 16-го пехотного полка, к которому был приписан. Но эта война была чуждой бывшему гражданину России и он старается от службы уклониться. Лишь по третьему вызову прибывает в полк в Фалтичени. Здесь его судят офицерским судом, предупреждают, что надо являться по вызову, и отпускают - он был все-таки заметной фигурой в артистической среде Бухареста.
В марте 1942 года Петр Лещенко получает разрешение на въезд в оккупированную румынскими войсками Одессу и проводит в июне три концерта. На одной из репетиций знакомится с девятнадцатилетней Верой Белоусовой, студенткой Одесского консерватория, музыкантом, певицей, делает ей предложение и уезжает в Бухарест, чтобы оформить развод с Закит.
В феврале 1943 года П Лещенеко получает распоряжение немедленно явиться в 16-й пехотный полк для продолжения воинской службы. Знакомый гарнизонный врач предлагает лечение в военном госпитале, но десять дней не решили проблемы: приходит новое извещение явиться в полк. П. Лещенко решается на удаление аппендикса, хотя в этом не было необходимости. После операции и 25 дней положенного отпуска на службу не является. Ему удается устроиться в военную артистическую группу 6-й дивизии и он до июня 1943 года выступает в румынских воинских частях.
В октябре 1943 года П. Лещенко отправляют на фронт в Крым, где до середины марта 1944 года он был при штабе, а потом заведующим офицерской столовой, ему присваивают звание сублокотенента (младший лейтенанта) интендантской службы.
В декабре 1943 г и январе 1944 г. П. Лещенко предоставили возможность выступить со своими песнями по радио в Симферополе.
В мае 1944 года он зарегистрировал свой брак с Верой Белоусовой. В августе 1944 года, когда войска Красной Армии подошли к границам, Румыния признала себя побежденной и объявила войну Германии, рассчитывая сохранить за собой хотя бы часть ранее оккупированной территории. Но у И. Сталина такие номера не проходили, самое большее, что он себе позволил - наградить румынского короля Михая высшей воинской наградой - орденом "Победа". После того, как войска Красной Армии в сентябре 1944 года вошли в Бухарест, Петр Лещенко стал давать концерты в госпиталях, воинских гарнизонах для советских солдат. С ним выступала и Вера Лещенко.
Вплоть до 1951 года П. Лещенко предпринимал попытки вернуться на Родину, жить в Советском Союзе. Он обращался в соответствующие органы власти, вплоть до И. Сталина и М. Калинина, но эти попытки оказались бесплодными.
Нужно признать, что время для возвращения им было выбрано неудачно. В те годы в Советском Союзе очень серьезное внимание уделялось вопросам укрепления идеологии и воспитанию патриотизма. Сегодня у нас эти вопросы являются второстепенными и ими в стране практически власть не занимается. А в то время они были актуальны ими занимались "от Москвы до самых до окраин..."
В войне 1941-1945 гг участвовали не только воинские подразделения и партизаны, но и гражданское население, в том числе и артисты. Не зря эта война вошла в историю как Великая Отечественная. На победу в войне работало огромное количество артистов, выступая по радио, перед солдатами и офицерами на фронтах, создавая кинофильмы. И как тут не вспомнить нашу землячку Лидию Чернышеву создавшую в первые месяцы войны фронтовой ансамбль песни и танца, который вместе с войсками Южного, Юго-Западного, Закавказского, Северо-Закавказского, Воронежского, Степного, Первого Украинского фронтов и Центральной группы войск прошел по фронтовым дорогам почти 80000 км и дал 2850 концертов.
Именно этим артистам, участникам войны, а иногда и боевых действий, отдавалось в то время предпочтение при организации концертов и выступлений по радио. И невозможно было представить, что рядом с этими артистами мог появиться П. Лещенко, который во время войны делал то же, что и они, но по другую сторону фронта.
Тем более, что во время войны в центральных газетах о нем неоднократно писалось как о человеке, сотрудничающим с оккупантами, предателем Родины и народа.
Свое стремление уехать из Румынии в СССР П. Лещенко ни от кого не скрывал, что привлекло внимание руководства органов румынской госбезопасности.
26 марта 1951 года он был арестован в антракте после первого отделения концерта в городе Брашове. Его несколько раз переводили из одной тюрьмы в другую, в тюремной больнице Тыргу Окна ему была сделана операция по поводу открывшейся язвы желудка, в этой большнице он и умер 16 июля 1954 года.
До сих пор не известно, какое обвинение ему было предъявлено со стороны румынских властей, материалы по делу П. Лещенко до сих пор закрыты.
Как и в наши дни, в те годы действовали двойные стандарты: главнокомандующий румынскими войсками был награжден орденом "Победа", а младший лейтенант интендантской службы был обвинен в неизвестных грехах, хотя всю войну в руках держал не винтовку, а гитару.
Не оставлены были без внимания родные и близкие Петра Лещенко. В июле 1952 года Вера Георгиевна Белоусова-Лещенко была арестована на территории СССР. Она обвинялась в браке с иностранным подданным, что тогда квалифицировалось как измена Родине, и 5 августа 1952 года была приговорена к смертной казни, которую вскоре заменили 25 годами лишения свободы. А в июне 1954 года Верховный суд СССР за отсутствием состава преступления вынес решение об освобождении бывшей комсомолки, которая в 1941 году пела песни защитникам героической Одессы. Ныне она полностью реабилитирована.
Но не у всех так быстро были решены проблемы. Не удивительно, что следы Петра Лещенко прослеживаются и в нашем городе. Его дед по линии матери - отставной солдат Калина Лещенко происходил из старинного рода запорожских казаков, а родной дядя Алексей Лещенко проживал в Васильевке Мелитопольского уезда Екатеринославской губернии (ныне г. Васильевка Запорожской области).
Близкие подруги-одноклассницы Эллы Полянской, проживавшей по ул. Энгельса, знали о том, что ее мама является родственницей П. Лещенко. Но чтобы не привлекать к этой семье внимания работников КГБ, рассказывать об этом стали тогда, когда никого из родителей подруги уже не было в живых.
Что же касается Зинаиды Михайловны Закит, с которой и был начат рассказ, то о ее судьбе было рассказано в статье "От мертвых не отрекаются" книги И.Б. Томан "Женские судьбы в России. Документы и воспоминания", изданной в 1994 году в серии "Народный архив". После того, как в 1935 году был арестован ее муж Вольдемар Карлович Закит, от нее в 1937 году потребовали отречься от него и развестись. Она сделать это отказалась, в результате была с детьми сослана в Башкирию в деревню Иглино. В январе 1943 года Вольдемар Карлович вновь был арестован, а в 1948 году у Зинаиды Михайловны снова потребовали отречься от мужа и, получив отказ, сослали 52-летнюю женщину в деревню Белая Глинка Кустанайской области.
31 марта 1954 года она была освобождена и поселилась с дочерью в Бердянске. Здесь и умерла 9 июля 1971 года.
Имеет ли какое-нибудь отношение латыш из Риги Вольдемар Карлович Закит и его жена Зинаида Закит к судьбе Петра Лещенко? Сегодня уже трудно ответить на этот вопрос. Но в те годы для того, чтобы сломать им судьбы, достаточно было иметь фамилию Закит - фамилию первой жены П. Лещенко латышки из Риги Жении ("Зинаиды") Карловны Закит.
P.S. В нашей стране лишь в конце 80-х годов прошлого века по радио стали звучать песни в исполнении П. Лещенко. Потом о нем появились передачи, статьи. В 1988 году фирма "Мелодия" выпустила пластинку "Поет Петр Лещенко", которую назвали сенсацией месяца. В мае диск занял 73-место во всесоюзном хит-параде, а уже в следующем месяце вышел на 1-место по популярности среди дисков-гигантов, опередив Лайму Вайкуле (9 место) и других популярных в то время исполнителей.
Георгий СУКАЧ
1898 года. В графе «отец» запись: «незаконнорождённый». Крёстные: дворянин Александр Иванович Кривошеев и дворянка Катерина Яковлевна Орлова. Мать Петра обладала абсолютным музыкальным слухом, знала много народных песен и хорошо пела, что оказало должное влияние на формирование личности Петра, который с раннего детства также обнаружил незаурядные музыкальные способности . Семья матери вместе с 9-месячным Петром переехала в Кишинёв, где примерно спустя девять лет мать вышла замуж за зубного техника Алексея Васильевича Алфимова. Пётр Лещенко владел русским , украинским , румынским , французским и немецким языками.
Пётр Лещенко о себе писал:
В возрасте 9 месяцев с матерью вместе, а также с её родителями переехали на жительство в город Кишинёв . До 1906 года я рос и воспитывался дома, а затем, как имевший способности по танцам и музыке, был взят в солдатский церковный хор. Регент этого хора Коган позднее определил меня в 7-е народное приходское училище в Кишинёве. Одновременно с этим регент архиерейского хора Березовский, обратив на меня внимание, определил в хор. Таким образом, к 1915 году я получил общее и музыкальное образование. В 1915 году ввиду перемены голоса я в хоре участвовать не мог и остался без средств, поэтому решил пойти на фронт. Устроился вольноопределяющимся в 7-й Донской казачий полк и служил там до ноября 1916 года. Оттуда я был направлен в пехотную школу прапорщиков в город Киев , которую окончил в марте 1917 года, и мне было присвоено звание прапорщика. После окончания упомянутой школы через 40-й запасной полк в Одессе был отправлен на румынский фронт и зачислен в 55-й пехотный Подольский полк 14-й пехотной дивизии на должность командира взвода. В августе 1917 года на территории Румынии был тяжело ранен и контужен - и отправлен в госпиталь, сначала в полевой, а затем в город Кишинёв.
Желая усовершенствовать технику танца, Лещенко поступил в балетную школу Трефиловой , которая считалась одной из лучших во Франции. В школе он познакомился с артисткой Жени (Зинаида) Закитт из Риги, латышкой. Пётр и Зинаида разучили несколько танцевальных номеров и стали выступать дуэтом в парижских ресторанах, с большим успехом. Вскоре танцевальный дуэт стал супружеской парой :168 .
В феврале 1926 года в Париже Лещенко случайно встретил знакомого по Бухаресту Якова Вороновского. Тот собирался уезжать в Швецию - и предложил Лещенко своё место танцора в ресторане «Норманди». До конца апреля 1926 года Лещенко выступал в этом ресторане.
Поляки-музыканты, ранее работавшие в ресторане в Черновцах и имевшие контракт с турецким театром в городе Адане , приглашают Петра Лещенко и Закитт поехать с ними на гастроли. С мая 1926 до августа 1928 года семейный дуэт совершил гастрольную поездку по странам Европы и Ближнего Востока - Константинополь , Адана, Смирна (здесь Лещенко в июле 1926 года оформил брак с Закитт), Бейрут , Дамаск , Алеппо , Афины , Салоники .
В 1928 году супруги Лещенко возвращаются в Румынию, поступают в Бухарестский театр «Театрул Ностра». Затем они выезжают в Ригу, по случаю смерти отца жены. В Риге пробыли две недели и перебрались в Черновцы, где три месяца отработали при ресторане «Ольгабер». Затем - переезд в Кишинёв . Вплоть до зимы 1929 года супруги Лещенко выступают в ресторане «Лондонский», в Летнем театре и кинотеатрах. Потом - Рига , где до декабря 1930 года Пётр Лещенко работал один в кафе «A.T.». Лишь на месяц уезжал по приглашению танцоров Смальцовых в Белград .
Когда Зинаида забеременела, их танцевальный дуэт распался. Ища альтернативный способ зарабатывания денег, Лещенко обратился к своим вокальным способностям :170 . В январе 1931 года у Петра и Жени родился сын - Игорь (Икки) Лещенко (Игорь Петрович Лещенко (1931-1978 гг.), сын Петра Лещенко от первого брака, балетмейстер Театра оперы и балета в Бухаресте).
Театральный агент Дуганов устроил Лещенко на месяц выезд на концерты в Либаву . В это же время Лещенко заключает контракт с летним рестораном «Юрмала». Всё лето 1931 года проводит с семьёй в Либаве. По возвращении в Ригу вновь работает в кафе «A.T.». В это время состоялось знакомство певца с композитором Оскаром Строком - создателем танго , романсов , фокстротов и песен. Лещенко исполнил и записал песни композитора: «Чёрные глаза», «Синюю рапсодию», «Скажите почему» и другие танго и романсы. Работал и с другими композиторами, в частности с Марком Марьяновским - автором «Татьяны», «Миранды», «Насти-ягодки».
Хозяин нотного магазина в Риге, по фамилии Юно́ша, осенью 1931 года предложил Лещенко на десять дней поехать в Берлин для записи песен на фирме «Parlophon». Лещенко заключает также контракт с румынским филиалом английской фирмы звукозаписи «Columbia» (записано около 80 песен). Пластинки певца издают фирмы «Parlophone Records» (Германия), «Electrecord» (Румыния), «Bellaccord» (Латвия).
Из румынских источников: Пётр Лещенко находился в Жилаве с марта 1951 года, потом в июле 1952 года был переведён в распределитель в Капул Мидиа, оттуда 29 августа 1953 года в Борджешть. С 21 или 25 мая 1954 года переведён в тюремную больницу Тыргу-Окна. Ему была сделана операция по поводу открывшейся язвы желудка.
Существует протокол допроса Петра Лещенко, из которого ясно, что в июле 1952 года Пётр Лещенко был перевезён в Констанцу (недалеко от Капул Мидиа) и допрошен как свидетель по делу Веры Белоусовой-Лещенко, которая обвинялась в измене Родине. Согласно воспоминаниям Веры Белоусовой-Лещенко (прозвучавшим в документальной киноленте «Фильм памяти. Пётр Лещенко»), ей разрешили всего лишь одно свидание с мужем. Пётр показал жене свои чёрные (от работы или от побоев?) руки и сказал: «Вера! Я ни в чём, ни в чём не виноват!!!» Более они не встречались.
П. К. Лещенко умер в румынской тюремной больнице Тыргу-Окна 16 июля 1954 года . Материалы по делу Лещенко до сих пор закрыты.
В июле 1952 года последовал арест Веры Белоусовой-Лещенко. Она обвинялась в браке с иностранным подданным, что квалифицировалось, как измена Родине (ст. 58-1 «А» УК РСФСР, уголовное дело № 15641-п). Вера Белоусова-Лещенко 5 августа 1952 была приговорена к смертной казни, которую заменили 25 годами лишения свободы, но в 1954 освобождена: «Заключённую Белоусову-Лещенко освободить со снятием судимости и с выездом в Одессу 12 июля 1954 года », предписание со ссылкой на постановление Пленума Верховного Суда СССР, первая ссылка - о сокращении срока до 5 лет согласно Постановлению Верховного Суда от июня 1954 года, а вторая - «из-под стражи освободить» .
Вдове Лещенко удалось получить из Румынии единственную информацию: LESCENCO, PETRE. ARTIST. ARESTAT. A MURIT ÎN TIMPUL DETENIEI, LA. PENITENCIARUL TÂRGU OCNA. (ЛЕЩЕНКО, ПЁТР. АРТИСТ. ЗАКЛЮЧЁННЫЙ. УМЕР ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ В ТЮРЬМЕ ТЫРГУ-ОКНА). (Из «Книги репрессированных», изданной в Бухаресте)
Вера Лещенко умерла в Москве в 2009 году.
Биография составлена по протоколам допроса Петра Лещенко и архивным документам, предоставленным вдовой Петра Лещенко - Верой Лещенко.
В СССР Пётр Лещенко был под негласным запретом. Имя его не упоминалось в советских СМИ. Однако многие помнили его. Одно из свидетельств посмертной славы певца содержится в мемуарах журналиста Михаила Девлеткамова:
…Весной 1980 года я ехал в столицу в переполненной электричке «Дубна - Москва». Севший в Дмитрове бритоголовый, крепко сбитый старик в чёрном ватнике о чём-то громко рассказывал пожилой супружеской чете. Значок III Украинского фронта красовался на потёртом ватнике… «Да ведь за такие слова можно и в Сибирь угодить!» - сказала вдруг ветерану его собеседница… Поезд подходил к Яхроме. За окном проплывали величественные руины Покровской церкви, 1803 года постройки (к настоящему времени церковь отреставрирована)… «А не боюсь я Сибири! - воскликнул старик - Вот, помните, как Лещенко пел, А я Сибири не страшуся, Сибирь - ведь тоже русская земля!..» Старый, но бодрый ветеран 2 Мировой войны процитировал песню из репертуара Петра Лещенко, «Чубчик», посвящённую трагедии раскулаченных крестьян…
Газета «Достоинство», № 12 / 2000 г.
В послевоенные годы в Москве на волне популярности Петра Лещенко успешно процветала целая подпольная фирма по выпуску и распространению пластинок «под Лещенко». Костяк фирмы составили так называемый «Джаз табачников» (там одно время работал и композитор Борис Фомин) и его солист Николай Марков, голос которого был почти идентичен голосу знаменитого певца. За короткое время было записано сорок произведений из репертуара Лещенко, в том числе и не имевшие к нему отношения «Журавли». Пластинки распространялись в основном на Украине, в Молдавии… Один музыкант из «Джаза табачников» говорил по этому поводу так: «Туда везём чемодан пластинок, обратно - чемодан денег…» Официально пластинки Петра Константиновича Лещенко в магазинах не продавались, потому что не выпускались, а голос певца звучал почти в каждом доме. Подлинник или подделка - поди догадайся.
Б. А. Савченко. Эстрада ретро. - М.: Искусство, 1996, стр. 220.
Официального разрешения на появление в эфирах голоса Петра Константиновича в конце 80-х годов XX века так и не было, просто запрещать перестали. По советскому радио стали звучать записи песен в исполнении Лещенко. Потом о нём появились передачи, статьи. В 1988 году фирма «Мелодия » выпустила пластинку «Поёт Пётр Лещенко», которую назвали сенсацией месяца. В мае диск занял 73-е место во всесоюзном хит-параде, а за пару-тройку недель вышел на первое место по популярности среди дисков-гигантов. Впервые легально Пётр Лещенко был назван лучшим.
«Сенсация стала назревать, когда из многих городов страны от наших корреспондентов стала приходить информация об огромном интересе любителей музыки к пластинке Петра Лещенко, известного шансонье 1930-х годов. Мало кто мог предположить, что занявший в мае 73-е место диск уже в июне стремительно двинется вверх, к вершине популярности, и в итоге выйдет на первое место во всесоюзном хит-параде…
Вот так выглядит первая десятка таблицы популярности среди дисков-гигантов (в скобках указано положение в прошлом месяце):
Источник :
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s"etaient empares des fusils de l"arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques"uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l"Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.