Главной задачей своей государственной деятельности Екатерина II считала создание нового законодательства. С этой целью она в течение двух лет работала над «Наказом» (1765-1767), содержащим принципы, на основе которых должны были формулироваться статьи законодательства. «Наказ» предназначался для «Комиссии по составлению нового Уложения» (или Уложенной комиссии), которая должна была учитывать в своей работе идеи, сформулированные в этом документе.
«Наказ» можно рассматривать не только как смелый проект в дальнейшем развитии законодательства и права, но и как своеобразную попытку реформировать все стороны политической, социально-экономической и нравственной жизни государства и общества. Он вызывает особый юридический и исторический интерес, так как его анализ позволяет, с одной стороны, понять стремление Екатерины создать европейское правовое государство, а с другой стороны - осмыслить предначертание политики так называемого «просвещенного абсолютизма».
Екатерининский «Наказ» состоял из 22 глав и 967 статей. При написании его были использованы творчески переработанные идеи европейских просветителей, философов, ученых и публицистов (Д"Аламбера, Вольтера, Гримма, Монтескье, Беккариа и др.). В основу «Наказа» были положены работа Монтескье «О духе законов» (294 статьи «Наказа»), труд Беккариа «О преступлениях и наказаниях» (104 статьи), сочинения немецких публицистов Бильфельда и Юста.
В советской исторической литературе Екатерину II обвиняют в компиляции и плагиате. Она этого и не скрывала, написав Вольтеру: «.. .я для блага своего государства обокрала президента Монтескье». В письме к прусскому королю Фридриху она также откровенно заявляла: «.. .в этом сочинении мне принадлежит лишь расположение материала, да кое-где одна строчка, одно слово». Несомненно, она кокетничала. Исследователи отмечают и ее скромный вклад. Так, 25 % статей в «Наказе» принадлежит лично Екатерине. С другой стороны, можно простить компиляцию, ведь этим занимались и до нее не только Петр I, но и его предшественники при составлении Судебников, Уложения 1649 г. Главное, как отметила Екатерина, сделано это было «для блага своего государства».
«Наказ» имел прогрессивное значение. В свое время он был переведен на многие европейские языки. Правда, французская цензура запретила распространение этого документа в своей стране, что лишний раз свидетельствует о его революционном характере. Прусский король Фридрих II сделал Екатерину почетным членом Берлинской академии наук, Вольтер восхвалял ее как Минерву (богиню мудрости), «благодетельницу человеческого рода», а российские депутаты Уложенной комиссии при ознакомлении с «Наказом» в день открытия работы комиссии в Успенском соборе в Москве 30 июля 1767 г. (с февраля 1768 г. работа Уложенной комиссии была перенесена в Петербург) просили принять ее титул «Великой Премудрой Матери Отечества». Однако, как показала работа комиссии по составлению нового Уложения, восхищения и восторг были лишь эмоциональным всплеском, пока дело не коснулось практической стороны.
Немало статей «Наказа» созвучны сегодняшнему времени и не потеряли своего значения. Среди них статьи о презумпции невиновности, равенстве перед законом, необходимости образования, просвещения и воспитания как одного из средств предотвращения преступлений, о необходимости знания
законов и их уважения, ответственности государства и правительства перед обществом и т. д. Анализируя социальную и политическую стороны «Наказа» необходимо отметить, что в нем говорилось о важности отмены крепостного права, регламентации повинностей, снижении налогового бремени, свободе труда, а также о прямом и косвенном участии общества в управлении страной. В. О. Ключевский подчеркивал, что изложенные в этом документе статьи представляли собой новый облик самодержавной власти, нечто вроде «лично конституционного абсолютизма».
Рассматривая процесс подготовки работы Уложенной комиссии, Екатерина учла исторический опыт Российского государства.
По примеру Земского собора 1649 г., она пригласила «выборных» депутатов с мест с наказами от избирателей. Депутатов было 564 человека, наказов с мест - около полутора тысяч. Социальный состав Комиссии был неоднороден. Из общего количества делегатов 5 % представляли правительственные учреждения, 30 % -дворянство, 39 % были горожанами, 14 % - сельскими обывателями, 12 % -это казаки, инородцы, остальные сословия. В работе Комиссии не участвовали крепостные крестьяне и духовенство. Между тем из 95 % сельского населения 54 % (3,5 млн) составляли крепостные крестьяне, в то время как городское население насчитывало 5 % от общей численности всех подданных империи. Депутатам назначалось жалованье, гарантировалась неприкосновенность, давались определенные льготы и привилегии, выдавались для ношения особые значки.
При обсуждении крестьянского вопроса некоторые депутаты критиковали крепостные порядки и выдвигали предложения об ограничении крепостного права, передаче части земли в собственность крестьянам, об ограничении повинностей и даже изъятии крестьян из-под власти помещиков. Это вызвало резкий отпор помещиков. Противоречия в Уложенной комиссии и постановка острых вопросов не устраивали правительство. Воспользовавшись началом войны с Турцией, Екатерина II в январе 1769 г. распустила общее собрание комиссии. Частные комиссии до 1773 г. продолжали свою работу. Однако штаты Комиссии и статут депутатов еще долго продолжали существовать, поддерживая иллюзии о политике «просвещенного абсолютизма».
Таким образом, деятельность Комиссии закончилась безрезультатно. На 204 заседаниях не было принято ни одного решения, а основное время потрачено на чтение наказов. За все время была выработана только одна глава Уложения - «О правах дворянства». (Сравним: императрица писала свой «Наказ» в течение двух лет, и он состоял из 22 глав).
В чем же причины неудачной работы этого органа? Историк С. Ф. Платонов называет три причины: отсутствие подготовительных работ; непрактичность и неопределенность внешней организации дела; неумелое руководство.
Главной причиной в целом являются сословные противоречия и разногласия депутатов, консерватизм дворянства, огромное количество наказов с мест (1,5 тыс.) и 600 челобитных.
Деятельность Комиссии свидетельствовала о том, что «Наказ», который должен был стать путеводной звездой для депутатов Комиссии, фактически был ими проигнорирован. Императрица пишет по этому поводу: «... они более половины того, что написано было мною, помарали, и остался „Наказ Уложения" яко напечатан». После неоднократных сокращений сохранилась всего лишь 1/4 всех статей. Так из XI главы, где говорилось о способах освобождения крепостных, было вычеркнуто 20 статей. «Вот чего как нельзя больше пугались депутаты-цензоры из дворян»,- отмечал В. О. Ключевский.
Работа Комиссии продемонстрировала, что в целом российское общество не готово к европейским преобразованиям парламентским путем. Она выявила консерватизм дворянства, т. е. того сословия, которое, по мнению Петра I, должно было быть проводником европейской культуры.
Наконец деятельность, точнее бездеятельность, Комиссии показала императрице, насколько она зависима от дворянского сословия.
Итак, Екатерине II не удалось реформировать государственное устройство и жизнь российского общества посредством составления нового прогрессивного законодательства. Социальной и «парламентской» демагогией не удалось сделать то, что было сделано Петром Великим. Дворянство приобрело уже огромную силу в обществе и влияние в государстве. В этом лишний раз убедилась Екатерина II, что и привело ее к отступлению от намеченных планов политической и социальной программ.
Вместе с тем созыв Комиссии был небесполезен, о чем свидетельствует дальнейшая деятельность императрицы. Правда, ее последующая политика была сориентирована уже на то сословие, от которого зависела ее судьба, т. е. в основном на дворянство.
Сама Екатерина положительно оценивала деятельность Комиссии, которая, как писала императрица, «подала мне свет и сведения обо всей империи, с кем дело иметь и о ком пещись (заботиться) должно». В письме к Фридриху II она признавалась, что вынуждена была приспособиться к настоящему, не закрывая, однако, пути к более благоприятному будущему.
Екатерина II (1729-1796) - неординарная фигура в истории России и прежде всего в истории политико-правовой мысли и государственного управления. Тридцать четыре года (1762-1796 гг.) она, происходившая из семейства мелких немецких князей, волею судеб находилась на вершине российской государственной власти - больше, чем все царствовавшие особы как до (за исключением Ивана Грозного), так и после нее. Ей принадлежит важная роль в появлении в нашей стране идеологии «просвещенного абсолютизма». Екатерина II выступила продолжательницей дела Петра I в реформировании российского общества и государства.
Еще при жизни Екатерине предложили от имени депутатов Комиссии по составлению проекта нового законодательного Уложения принять титул Великой премудрой матери отечества. В ответ она «отписала» следующее: «О званиях же, кои вы желаете, чтоб я от вас приняла, - на сие ответствую: 1) на великая - о моих делах оставляю времени и потомкам беспристрастно судить; 2) премудрая - никак себя таковою назвать не могу, ибо Един Бог премудр, и 3) матери отечества - любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю, быть любимою от них есть мое желание» .
В одном из своих манифестов Екатерина II заявляла, что приняла «от руки Божией всероссийский престол не на свое собственное удовольствие, но на расширение славы его и на учреждение доброго порядка и правосудия в любезном нашем отечестве». Она действительно много сделала «для славы отечества». Есть основания вслед за Аристотелем, называвшим хорошего правителя-мужчину «настоящим государственным мужем» (ho politikos), использовать по отношению к ней понятие «государственной жены».
При ее правлении великие русские воители во главе с А. В. Суворовым на суше и Ф.Ф. Ушаковым на море утвердили славу России как первоклассной военной державы. «Не знаю, как будет при вас, - говорил светлейший князь А.А. Безбородко молодым русским дипломатам, - а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела» .
Немка по крови, француженка по любимому языку и воспитанию, Екатерина, как признавалась сама, очень хотела быть русской. Быстро овладев русским языком, она с большой энергией и охотой принялась изучать русско-российскую историю: много читала, а позже и писала: о Рюрике и первых русских князьях, о Дмитрии Донском и Петре I. В ответ на предложение Д. Дидро, основателя и редактора знаменитой французской «Энциклопедии», написала ряд статей о населении, взаимоотношениях различных сословий, о хлебопашестве в России.
Обращает на себя внимание тот факт, что Екатерина II сразу же обозначила свою принципиальную позицию в подходе к особенностям культуры и жизненного уклада россиян. Когда в 1769 г. некий аббат Шапп опубликовал в Париже «дурную», по оценке Екатерины, книгу о России и русских, она приняла активное участие (как главный организатор и автор) в публикации в Амстердаме на французском языке книги-опровержения. В последней подчеркивалось, что русские стоят ничуть не ниже других европейцев.
Изучение русской истории не было преходящим увлечением императрицы. Напротив, с течением времени оно возрастало и углублялось. Для нее в разных монастырях искали и находили древние рукописи. Около сотни летописей составляли ее подручную библиотеку. В 1783-1784 гг. Екатерина II опубликовала «Записки по русской истории», специально предназначенные для юношества. В них проводилась мысль, что человечество всюду руководствуется одинаковыми идеями и страстями, которые только видоизменяются под влиянием местных особенностей. В «Записках» была предложена периодизация русско-российской истории, которой позже следовала отечественная историография .
Императрица распорядилась открыть для ученых архивы, помогала в издании «Древней российской библиотеки». За несколько дней до своей смерти в письме барону Ф.-М. Гримму она сообщала, что занята составлением огромного исторического труда .
Политическое сознание формировалось у Екатерины как благодаря чтению, изучению передовой и модной тогда литературы европейского, прежде всего французского, Просвещения, так и под влиянием повседневной дворцовой жизни, бесед с окружавшими ее людьми, переписки с друзьями. Ее склад ума был скорее практически-политиче- ским, чем абстрактно-философским. Из изучения политической философии она извлекла больше политики, чем философии. Но и в политике она умела выбирать самое главное и существенное.
Еще когда Екатерина не была самодержавной императрицей, в ее сознании четко и определенно обозначилась установка на власть. «Или умру, или буду царствовать», - писала она. А став императрицей, первым делом позаботилась о том, чтобы укрепить свою самодержавную власть. Будучи центром столкновений различных, нередко противоположных интересов и течений, она предпочитала руководствоваться не частными или групповыми, а общими государственными интересами. «Боже избави играть печальную роль вождя партии, - говорила она, - напротив, следует постоянно стараться приобрести расположение всех подданных» .
Екатерина II никогда не скрывала источника своих идей. Произведения Монтескьё - особенно «О духе законов» , Вольтера, Дидро, итальянского просветителя и юриста Беккариа, многих других мыслителей XVIII в. и прошлых эпох были ее настольными книгами. Изучение этих произведений, отмечал В.О. Ключевский, «приучило ее мысль размышлять о таких трудных предметах, как государственное устройство, происхождение и состав общества, отношение лица к обществу, дало направление и освещение ее случайным политическим наблюдениям, уяснило ей основные понятия права и общежития, те политические аксиомы, без которых нельзя понимать общественной жизни и еще менее можно руководить ею».
Екатерина II много лет находилась в дружеской переписке с главным вольнодумцем Европы XVIII в. Вольтером, который в молодые годы за свои стихи побывал в Бастилии, а в зрелые годы был избран почетным членом Петербургской академии наук и даже написал «Историю России при Петре Великом». В «обществе Вольтера», а это было общество европейских знаменитостей, русскую императрицу весьма чтили и называли самой дивной женщиной всех времен или просто Като (Cathos). Хотя она не стала да и не могла стать вольтерьянкой, идейное влияние Вольтера на Екатерину II не подлежит сомнению.
«Като» не только переписывалась с французскими энциклопедистами, но и помогала им материально. Узнав, что французские власти лишили Даламбера академической пенсии за книгу против иезуитов, она за большую сумму купила у него личную библиотеку, оставив ее в пожизненном пользовании философа («Было бы жестоко разлучить ученого с его книгами», - объясняла российская императрица), и как хранителю ее книг назначила Даламберу жалование в тысячу франков. Восхищенный этим поступком, Вольтер писал: «Кто бы мог вообразить 50 лет тому назад, что придет время, когда скифы будут так благородно вознаграждать в Париже добродетель, знание, философию, с которыми так недостойно поступают у нас» .
Вольтер мог бы добавить, что перед этим Екатерина II предлагала Даламберу приехать «вместе со всеми друзьями» в Россию для обучения и воспитания наследника престола цесаревича Павла. Но Даламбер отказался. Уже через девять дней после своего воцарения Екатерина II предложила Дидро перенести издание «Энциклопедии» из Парижа, где она подвергалась жесткой цензуре, в Россию. Дидро тогда тоже отказался. Но, приехав в Россию по приглашению Екатерины в 1773 г., он сам обратился к ней с просьбой организовать в России новое, без пропусков и цензорских искажений, издание своей «Энциклопедии». Екатерина II отослала его к своим чиновникам, которые «заволокитили» этот вопрос, а потом ответили отказом. А в 1795 г. Екатерина II возложила на «Энциклопедию» вину за французскую революцию 1789-1794 гг.
Наверное, можно сказать: случись Великая французская революция тремя десятилетиями раньше, «Наказа» (во всяком случае, того, который мы будем рассматривать) могло и не быть.
«Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения 1767 года», или просто «Наказ», является главным трудом Екатерины II в области политико-правовой мысли.
В двухтомном сборнике памятников русского законодательства, изданном в начале XX в., отмечалось: «“Наказ” императрицы Екатерины II никогда не имел силы действующего закона, тем не менее он является памятником исключительного значения. Он важен как первая попытка положить в основу законодательства выводы и идеи просветительной философии, он важен и по тем источникам, непосредственно из которых исходила императрица; он замечателен и своим положительным содержанием; он интересен, наконец, по особым обстоятельствам, сопровождавшим его написание. Столько вопросов связано с изучением “Наказа”, что к нему непременно обращается всякий, кто работает над историей екатерининской эпохи» .
Основные идеи «Наказа» и его судьба. Общие замечания. Основной текст «Наказа», который Екатерина II намеревалась сделать «фундаментом законодательного здания империи», состоит из 20 глав (522 статьи) и окончания (статьи 523-526). Кроме того, несколько позже Екатерина внесла два дополнения к основному тексту - специальные главы о полиции (статьи 527-566) и о доходах, расходах, государственном управлении (статьи 567-655).
При рассмотрении и оценке «Наказа» необходимо учитывать ряд обстоятельств.
Первое. Некоторые российские деятели тех времен, характеризуя «Наказ», говорили о «законодательном преемстве» России от греческой Византии, Екатерины II от Юстиниана. «Преемство» действительно было (в нескольких случаях Екатерина ссылается на Юстинианов кодекс, на греческое и римское законодательство), но в большей части не прямое, а опосредованное: от Древней Греции, Рима и Византии к европейским политико-правовым учениям XVII-XVIII вв. и уже от них - к России. Основные идеи и многие формулировки этого сочинения были заимствованы (это не раз признавала сама императрица) из произведений Ш. Монтескьё («О духе законов») и Ч. Беккариа («О преступлениях и наказаниях») и пользовались известностью в кругах европейской образованной публики. Но для России они были новыми и исходили не от какого-то «вольнодумца», а от самой императрицы. Такого еще не было.
Второе. Представленный Екатериной II текст (проект) «Наказа» обсуждался весьма представительной Комиссией из более чем 550 депутатов, избранных от разных социально-политических слоев тогдашнего российского общества: правительственных чиновников, дворянства, горожан, служивых людей, свободного (некрепостного) сельского населения. Депутатский корпус состоял из людей самых разнообразных вер, культур и языков - от высокообразованного представителя Святейшего Синода митрополита Новгородского Димитрия до депутата служилых мещеряков Исетской провинции муллы Абдуллы мурзы Та- вышева и до самоедов-язычников .
Официальная процедура обсуждения «Наказа» была весьма свободной. Вот как описывает ее С.М. Соловьев: «Когда депутаты съехались в Москву, императрица, находясь в Коломенском дворце, назначила разных персон вельми разномыслящих, дабы выслушать заготовленный “Наказ”. Тут при каждой статье родились прения. Императрица дала им чернить и вымарать все, что хотели. Они более половины из того, что написано было ею, помарали, и остался “Наказ”, яко оный напечатан» .
Третье. Вычеркнутые депутатами места из екатерининского текста «Наказа» (некоторые отрывки первоначальной редакции были найдены между бумагами Екатерины II после ее смерти и опубликованы) представляют несомненный интерес для понимания духовного настроя как самой императрицы, так и представителей российского общества той эпохи.
Четвертое. Следует иметь в виду то немаловажное обстоятельство, что депутатам было предписано изучить нужды населения своего региона, обобщить их и представить в Комиссию в качестве депутатских «наказов» для чтения и обсуждения. Многие депутаты представили несколько наказов соответственно нуждам разных групп населения. Особенно отличился депутат от «однодворцев» Архангельской губернии, который привез с собой 195 наказов. Всего же было представлено полторы тысячи депутатских наказов, из которых около двух третей были составлены представителями крестьян . Первое время работа Комиссии заключалась главным образом в чтении и обсуждении депутатских наказов, которые представляли интерес и для правительства, ибо позволяли судить о состоянии страны.
«Наказ» Екатерины II, или, как его называли современники, «Большой Наказ», получил громкий резонанс в Европе. Любопытно, что многие озвученные российской императрицей идеи французского Просвещения, вернувшись к себе на родину, вызвали у королевской власти явное замешательство. Опубликованный в России в 1767 г. текст «Наказа», лишенный наиболее либеральных статей и формулировок, был запрещен к переводу во Франции.
Что же это за идеи, так напугавшие французские власти?
О России, самодержавном государе, государственной власти и управлении. Исходя из того, что законы должны соответствовать «общему умствованию» народа, т.е. его менталитету, Екатерина II в самом начале ставит принципиальный вопрос: насколько полезными могут быть выводы, сделанные европейской общественной мыслью, для русского народа? Ее ответ однозначен: Россия есть держава европейская, русский народ есть народ европейский; то, что придало ему черты неевропейского народа, было временно и случайно. После реформ, проведенных Петром I, состояние русского народа вполне отвечает требованиям введения нового Уложения.
Скажем сразу: здесь Екатерина II серьезно заблуждалась. Россия только начала формироваться как «общество». Даже в Европе передовые идеи законодательства во многом были только идеями, не претворенными в законы. В желании «видеть все отечество свое на самой высшей ступени благополучия, славы и спокойствия» она опередила свой век. И это желание вряд ли может быть поставлено ей в упрек.
Нет ничего удивительного в том, что императрица Екатерина II, следуя теоретической установке Монтескьё и собственному разумению, считала самодержавную монархию наилучшей формой правления в огромном российском государстве. «Государь есть самодержавный, - говорится в «Наказе», - ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать, сходно с пространством столь великого государства. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно». Государь есть источник всякой государственной и гражданской власти.
Но самодержавный государь в понимании Екатерины II не диктатор, не самодур. Он мудрый руководитель и наставник, строгий, но справедливый отец своих подданных (саму Екатерину II часто величали «матушка государыня-императрица»). Своими наставлениями и указами государь охраняет народ «от желаний самопроизвольных и от непреклонных прихотей». Он должен быть в меру гуманным и в меру властным. В специальной «разъясняющей» главе, завершающей основное содержание «Наказа» (XX), говорится: «Самое высшее искусство государственного управления состоит в том, чтоб точно знать, какую часть власти, малую или великую, должно употребить в разных обстоятельствах» (ст. 513).
Видимо, чувствуя несколько абстрактный характер своих рассуждений о государственном управлении, российская императрица во второй дополнительной главе (XXII) важнейшими государственными «надобностями» называет: «сохранение целости государства», для чего необходимо поддержание на должном уровне обороны, войск сухопутных и морских, крепостей и т.п.; «соблюдение внутреннего порядка, спокойствия и безопасности всех и каждого»; «отправление правосудия, благочиния и надзирания над разными установлениями, служащими к общей пользе» (ст. 576, 577).
О гражданах, их «вольностях» и отношении к законам. Всех подданных Российского государства Екатерина II называет «гражданами» и вполне определенно выступает за их равенство перед законом независимо от чинов, званий и богатства. Вместе с тем в «разъясняющей» гл. XX она предупреждает против такого понимания равенства, когда «каждый хочет быть равным тому, который законом учрежден быть над ним начальником».
Понимая, что «европейские государства отличаются от азиатских свободою в отношениях подданных к правительствам», Екатерина II стремится определить меру этой свободы, или «вольности», в государстве самодержавном. Она соглашается с тем, что «вольность есть право все то делать, что законы дозволяют и, ежели бы какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было; ибо и другие имели бы равным образом сию власть». Далее конкретизируется, что «государственная вольность в гражданине есть спокойствие духа, происходящее от мнения, что всяк из них собственною наслаждается безопасностью; и чтобы люди имели сию вольность, надлежит быть закону таким, чтоб один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов». Цель законов состоит в том, чтобы, с одной стороны, не допускать «злоупотреблений рабства», а с другой - предостерегать от опасностей, которые могут из этого произойти.
Автор «Наказа» считает, что нет ничего опаснее права толковать законы, т.е. искать в законе какой-то скрытый смысл и не обращать внимания на слова, формулировки закона. Право толковать законы есть такое же зло, как и неясность самих законов, принуждающая к их толкованию (ст. 153, 157). Поэтому слог законов должен быть ясен, прост и краток. Законы делаются для всех людей, и все люди должны их понимать, чтобы иметь возможность поступать в соответствии с ними (ст. 457, 458).
Небезынтересно отметить, что в «Наказе» употребляется термин «гражданское общество», но его понимание сводится к установлению такого порядка, при котором одни правят и повелевают, а другие повинуются (ст. 250). Термина же «правовое государство» в сочинении Екатерины II нет, но некоторые образующие его признаки и черты или, может быть, лучше сказать - то, что приближается к таковым, в нем обозначены. Обратим внимание на формулировку идеи возможности самоограничения власти. В ст. 512 говорится, что есть случаи, когда «власть должна действовать с учетом пределов, ею же самой себе положенными». Конечно же, здесь имеется в виду не верховная власть, которая должна быть абсолютной, а подчиненные ей «средние власти», разграничение компетенций между ними. «Где пределы власти полицейские кончаются, - гласит ст. 562, - там начинается власть правосудия гражданского». Приближение к чертам правового государства можно усмотреть в статьях «Наказа», рассматривающих проблему преступлений и наказаний.
О преступлениях и наказаниях. Преступление есть нарушения закона, и преступник не должен уйти от ответственности; он должен быть наказан, но в строгом соответствии с законом - таков лейтмотив статей о преступлениях и наказаниях. В ст. 200 говорится: чтобы наказание не воспринималось как насилие одного или многих людей над человеком, совершившим преступление, надлежит, чтобы оно точно соответствовало законам. В связи с этим подчеркиваются следующие обстоятельства:
преступление должно быть доказано и приговоры судей известны народу, чтобы каждый гражданин мог сказать, что он живет под защитой законов (ст. 49);
пока преступление не доказано, действует презумпция невиновности человека, обвиняемого в совершении преступления. Статья 194 говорит следующее: «Человека нельзя считать виноватым до судейского приговора, и законы не могут лишить его защиты прежде, нежели будет доказано, что он их нарушил»;
наказание должно соответствовать преступлению: «Если подвергаются равному наказанию тот, кто убивает животное; тот, кто убивает человека, и тот, кто подделывает важный документ, то очень скоро люди перестанут различать преступления» (ст. 227);
наказание должно быть скорым: «Чем ближе будет отстоять наказание от преступления, и в надлежащей учинится скорости, тем оно будет полезнее и справедливее. Справедливее потому, что оно избавит преступника от жестокого и излишнего сердечного мучения о неизвестности своего жребия» (ст. 221).
Представляют интерес формулировки «Наказа» относительно особо тяжких преступлений. К ним относятся преступления против государя, государства и общества в целом и называются они преступлениями «в оскорблении Величества» (ст. 229, 465). Причем состав преступления определяется только действием, но не мыслью и не словом. «Слова не вменяются никогда в преступление» (ст. 480), за мысль не наказывают. Статья 477 повествует о том, как одному человеку приснилось, что он умертвил царя. Сей царь приказал казнить этого человека, говоря, что не приснилось бы ему это ночью, если бы он не думал об этом днем, наяву. Екатерина II расценивает такую казнь как «великое тиранство». Отметим, что позже Екатерина II пересмотрит эту позицию: за свои антикрепостнические мысли и слова пострадают выдающиеся русские просветители А.Н. Радищев и Н.И. Новиков - первый будет сослан в Сибирь, второй окажется в Шлиссельбургской крепости.
К числу самых тяжких преступлений «Наказ» относит также посягательства «на жизнь и вольности гражданина» (ст. 231). При этом следует разъяснение, что имеются в виду «не только смертоубийства, учиненные людьми из народа, но и того же рода насилия, содеянные особами любого привилегированного сословия».
В «Наказе» решительно осуждается применение пыток как средства достижения показаний обвиняемого: «Пытка не нужна. Обвиняемый, терпящий пытку, не властен над собой в том, чтоб он мог говорить правду». Под пыткой «и невинный закричит, что он виноват, лишь бы только его перестали мучить». Поэтому с помощью пыток можно осудить невинного и, напротив, оправдать виновного, если тот сумеет вынести пытки.
Надо полагать, Екатерина II знала, о чем писала. В России XVIII в. все еше практиковались такие пытки, как вырезание ноздрей, клеймение и др.
В «Наказе» осуждается также смертная казнь. «Опыты свидетельствуют, - говорится там, - что частое употребление казней никогда людей не сделало лучшими; в обыкновенном состоянии общества смерть гражданина не полезна и не нужна» (ст. 210). И лишь в одном случае Екатерина допускает смертную казнь - когда человек, даже осужденный и находящийся в заключении, «имеет еше способ и силу, могущую возмутить народное спокойствие». Императрица пишет: «Кто мутит народное спокойствие, кто не повинуется законам, кто нарушает сии способы, которыми люди соединены в общества и взаимно друг друга защищают, тот должен из общества быть исключен, т.е. стать извергом» (ст. 214).
Пройдет несколько лет, и в 1775 г. на Болотной площади в Москве будет казнен предводитель казацко-крестьянского восстания Емельян Пугачев. «Современники хорошо понимали, - напишет в XX в. известный русский политический деятель и историк П.Н. Милюков, - что сила Пугачева не в нем самом, а в той социально-политической программе, которая вытекала из всей вековой истории крестьянства и явилась неизбежным, неустранимым выражением его классового самосознания. В этом историческом смысле вся крестьянская Россия была пугачевской» . В связи с этим представляют особый интерес те статьи «Наказа», в которых говорилось о тяжелом положении крестьян в России и которые были «вымараны» депутатами Комиссии и не вошли в его печатный текст.
О крепостных крестьянах. Депутаты отвергли прежде всего те статьи, которые касались крепостных крестьян.
Дадим небольшую историческую справку. На Руси издревле землей владели не сельские жители, крестьяне, а горожане - князья и бояре. За право пользования землей крестьяне несли различные повинности: работали со своим инвентарем в хозяйстве владельца земли (барщина), ежегодно выплачивали ему деньги и продукты (оброк).
Вначале крестьяне могли менять хозяина. Однако уже в XV- XVI вв. возможность перехода крестьян от одного хозяина к другому была ограничена неделей до и неделей после 26 ноября по старому стилю (Юрьева дня). В 1580-1590 гг. был отменен и Юрьев день. Было установлено, что каждый крестьянин должен постоянно жить и работать на одном месте, у одного и того же хозяина. Так устанавливалась система крепостничества (крепостью в древнерусском праве назывался акт символический или письменный, утверждавший власть лица над какой-либо вещью), предполагавшая не только прикрепление крестьян к земле, но и право помещика на личность крестьянина. Во второй половине XVI11 в., т.е. при Екатерине II, крестьянам было запрещено жаловаться на помещиков, а помещики получили право ссылать крестьян на каторгу.
Сейчас трудно сказать, была ли альтернатива иного, некрепостнического, развития феодальных отношений в России. Бесспорно одно: система крепостничества, крепостное право - тяжелейшая ноша, не только экономическая и не только для крестьян. В.О. Ключевский отмечал, что нравственное воздействие крепостного права на общество было шире юридического. Все классы общества участвовали в «крепостном грехе» . Депутаты постарались удалить из первоначального текста «Наказа» все, что хоть как-то задевало интересы помещиков и других социальных слоев, участвовавших в «крепостном грехе».
Говоря о крепостничестве, Екатерина различает две разновидности «покорностей» - существенную и личную. «Существенная привязывает крестьян к участку земли, им данной. Такие рабы были у германцев. Они не служили в должностях при домах господских, а давали господину своему известное количество хлеба, скота, домашнего рукоделия и проч., и далее их рабство не простиралося. Такая служба и теперь заведена в Венгрии, в Чешской земле и во многих местах Нижней
Германии. Личная служба, или холопство, сопряжено с услужением в доме и принадлежит больше к лицу. Великое злоупотребление есть, когда оно в одно время и личное, и существенное »" (курсив наш. - Авт.). Всего этого в печатном «Наказе» нет, потому что это «великое злоупотребление» было широко распространено в России и депутаты не хотели здесь никаких реформ.
Оказались ненужными и статьи, в которых было сказано: «Всякий человек должен иметь пищу и одежду по своему состоянию, и сие надлежит определить законом. Законы должны и о том иметь попечение, чтоб рабы и в старости и в болезнях не были оставлены. Один из кесарей римских узаконил больным рабам быть свободными, когда выздоровеют. Сей закон утверждал рабам свободу; но надлежало бы еще утвердить законом и сохранение их жизни».
Такую же участь постигла ссылка Екатерины на более свободное положение крестьян в «российской Финляндии» и ее вывод: «С пользою подобный способ можно бы употребить для уменьшения домашней суровости помещиков или слуг, ими посылаемых на управление деревень их беспредельное, что часто разорительно деревням и народу и вредно государству, когда удрученные от них крестьяне принуждены бывают неволею бежать из своего отечества». Императрица предлагала принять закон, который «может воспрепятствовать всякому мучительству господ, дворян, хозяев и проч.».
Отметим, что как раз в 60-70-х гг. XVIII в. шел процесс по делу помещицы Дарьи Салтыковой (известной как «Салтычиха»), которая обвинялась в зверских издевательствах над своими крестьянами, убийстве 75 человек обоего пола. И хотя ужасная Салтычиха была осуждена и сослана в дальние края, олицетворяемые ею принципы крепостничества поддерживались депутатами не только от дворянства, но и от других сословий. Как выяснилось, все хотели иметь своих крепостных. Они вычеркнули из «Наказа» и следующую статью: «Надлежит, чтоб законы гражданские определили точно, что рабы должны заплатить за освобождение своему господину, или чтоб уговор об освобождении определил точно сей их долг вместо законов».
Следует признать, что Екатерина II без особого сопротивления приняла усечения и поправки депутатов, а потом смирилась с тем, что «Наказ» так и не стал действующим законом. В декабре 1768 г. императрица повелела распустить Большую Комиссию, которая за полтора года своего существования провела 203 заседания (несколько специальных комиссий продолжали работать до 1774 г.). Разные толки вокруг «Наказа»
заставили Сенат запретить распространение этого документа в обществе - документа, который Екатерина II в момент его написания хотела видеть дешевым по цене, изданным массовым тиражом и таким же распространенным, как букварь. Тем не менее «Наказ» за последующие тридцать лет переиздавался, так сказать, для внутреннего пользования. Заложенными в нем идеями руководствовались в некоторых случаях законодательной и административной практики. А материалы Комиссии послужили пособием для ряда важных реформ административного и судебного устройства в России в последующие годы.
К их числу принадлежит прежде всего «Учреждение для управления губерний Российской империи» 1775 г. В соответствии с ним вместо 20 прежних было создано 50 губерний, которые делились на уезды и волости . Размеры административно-территориальных единиц были уменьшены, а число лиц, облеченных властными полномочиями, значительно увеличено. Во главе губернии стоял генерал-губернатор, при нем учреждалось губернское правление, а при последнем - палата уголовного и гражданского суда в качестве высшего судебного органа губернии. Кроме этого, учреждался еще и «Совестный суд» для разбора уголовных дел, совершаемых несовершеннолетними и невменяемыми. Предусматривалось проведение ревизии судебных дел, под которой понималось «прилежное рассмотрение того, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами». «Учреждение» создавало сословные суды - отдельно для дворян, для купечества и горожан, для некрепостного сельского населения. Надзор за всей системой судебных учреждений поручался назначаемым правительством прокурорам и их помощникам.
В 1785 г. Екатерина II издала «Грамоту на права и выгоды городам Российской империи», которой утверждались как личные права «мещан», т.е. горожан, - право на охрану чести, достоинства и жизни личности, а также право на выезд за границу, так и их имущественные права - право собственности на принадлежащее горожанину имущество, право владения торговыми и промышленными предприятиями, промыслами и право на ведение торговли. Все городское население было разделено на шесть разрядов в зависимости от имущественного и социального положения, определены права каждого из них. Среди политических новаций, содержавшихся в этой грамоте, следует отметить «дозволение» создавать городские Думы, призванные решать самые насущные проблемы города.
Не забыла Екатерина II отблагодарить и то сословие, которому она была обязана своим восхождением к власти и всем своим царствованием, - дворянство. Не ограничившись двумя указами, принятыми в 1782 г., она в 1785 г. издала специальную «Грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства». В соответствии с ней дворяне освобождались от податей, обязательной службы и телесных наказаний; им разрешалось приобретать фабрики и заводы, а также торговать производимой на этих предприятиях продукцией. За дворянами закреплялась не только земля, но и ее недра. Они получили широкое сословное самоуправление .
Существовала и «Жалованная грамота крестьянству». В 30-е гг. XIX в. из архивных глубин стали всплывать обрывки этого документа, согласно которому Екатерина II намеревалась родившихся после 1785 г. детей крепостных крестьян объявить свободными. Если бы этот документ был принят и опубликован, то крепостное право довольно быстро упразднилось бы само собой. Но этому помешали дворяне, «высшее общество» вообще. И позже, в 90-е гг., когда Екатерина II, надо полагать, понимала, что жизнь подходит к концу, и когда обычно уже не лицемерят, она с горечью вспоминала: «Едва посмеешь сказать, что они (крепостные) такие же люди, как и мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями... Даже граф Александр Сергеевич Строганов, человек самый мягкий и, в сущности, самый гуманный, у которого доброта сердца граничит со слабостью, даже этот человек с негодованием и страстью защищал дело рабства... Я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому вопросу мыслили бы гуманно и как люди» Соловьев С.М. Указ. соч. С. 497.
Письмо и автограф Екатерины Великой
Несмотря на громадное количество нормативно-правовых актов , созданных за предшествующие годы, ситуация в правовой сфере была сложной. На территории Российской империи действовали противоречащие друг другу указы , уставы и манифесты . Более того - кроме Соборного Уложения, в России не было единого свода законов .
Екатерина II, осознавая необходимость в законотворческой деятельности, не только объявила о созыве комиссии, но и написала для этой Комиссии свой «Наказ». В нём были изложены современные, прогрессивные принципы политики и правовой системы. Этим «Наказом» императрица направляла деятельность депутатов в нужное русло и, кроме того, декларативно подчёркивала свою приверженность идеям Дидро , Монтескье , Д`Аламбера и других просветителей.
Таким образом, Екатерина Великая всего лишь воспользовалась уже имеющимся материалом, что, однако, не умаляет значимости её произведения.
Текст «Наказа» состоял из 22 глав и 655 статей.
В Дополнении к «Наказу» 1768 года была проанализирована система финансового управления, перечислялись основные цели государства в этой сфере. Финансы должны были обеспечить «общую пользу» и «великолепие престола». Для решения этих задач требовалась правильная организация государственного бюджета .
Касаясь уголовного права, Екатерина отмечала, что гораздо лучше предупредить преступление, нежели наказывать преступника.
В Наказе отмечалось, что нет необходимости наказывать голый умысел , не причинивший реального вреда обществу. Впервые в российском законодательстве была озвучена мысль о гуманистических целях наказания: об исправлении личности преступника. И только потом - о воспрепятствовании ему в дальнейшем причинять вред. Наказание, согласно «Наказу», должно быть неизбежным и соразмерным преступлению.
Нового Уложения Комиссия так и не создала: сказались и войны, которые вела Россия в -е годы, и Пугачёвский бунт . Сыграла свою негативную роль и несогласованность действий представителей разных сословий: проявление корпоративных, сословных интересов затрудняло совместную кодификационную работу.
Однако «Наказ» был не только наставлением для депутатов. Это был тщательно разработанный философский труд человека, досконально знающего историю и все достижения современной правовой мысли.
Цитаты:
Wikimedia Foundation . 2010 .
НАКАЗ ЕКАТЕРИНЫ - II философско юридическое сочинение, изданное в 1767 г. для депутатов «Комиссии для составления нового Уложения», созданной манифестом от 14 декабря 1766 г. Наказ состоял из текста статей уголовного и гражданского права и процесса … Юридическая энциклопедия
- (Большой) был написан императрицей Екатериной II в руководство созванной ею большой комиссии для составления нового Уложения (см.). Заметив несогласие и даже противоречие в законах, императрица, по собственным ее словам, начала читать, потом… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Филос. юридич. трактат, изд. в 1767 на рус., франц., нем. и лат. яз. в качестве руководства для депутатов Комиссии об уложении 1767. Состоял из 22 глав, 655 статей гос., уголовного и гражд. права и процесса, а также вступления, заключения и 2… … Советская историческая энциклопедия
Философско юридический трактат, руководство для депутатов «Комиссии об уложении» 1767, издан в 1767 на русском, французском, немецком и латинском языках. Состоял из 22 глав, 655 статей государственного, уголовного и гражданского права и… … Большая советская энциклопедия
Наказ многозначный термин: Наказ в обычном словоупотреблении строгое наставление, повеление. Может иметь и шуточный оттенок, напр., «наказ молодожёнам». Наказ депутатский поручения избирателей депутатам выборных… … Википедия
Документ, излагающий поручение вышестоящего органа власти нижестоящему об определённом порядке действия; в данном значении, наказ исторический вид правового акта. Наказ Екатерины II философско правовое произведение Екатерины II. Наказ поручения… … Википедия
НАКАЗ, наказа, муж. 1. Приказ, распоряжение, наставление (устар. и прост.). «И хором по наказу пели.» Пушкин. Дать подробный наказ. || Изложение поручения, данного начальником, органом власти; инструкция (офиц. устар.). Наказ Екатерины II. 2.… … Толковый словарь Ушакова
Долгое царствование Екатерины II (1762-1796) наполнено значительными и весьма противоречивыми событиями и процессами. «Золотой век русского дворянства» был вместе с тем веком пугачевщины, «Наказ» и Уложенная комиссия соседствовали с гонениями на Н. И. Новикова и А. Н. Радищева. И все-таки это была целостная эпоха, имевшая свой стержень, свою логику, свою сверхзадачу. Это было время, когда императорская власть пыталась осуществить одну из самых продуманных, последовательных и успешных в истории России программ реформ (А. Б. Каменский). Идейной основой реформ стала философия европейского Просвещения, с которой императрица была хорошо знакома. В этом смысле ее правление нередко называют эпохой просвещенного абсолютизма. Историки спорят о том, чем был просвещенный абсолютизм - утопическим учением просветителей (Вольтер, Дидро и др.) об идеальном союзе королей и философов или политическим феноменом, нашедшим свое реальное воплощение в Пруссии (Фридрих II Великий), Австрии (Иосиф II), России (Екатерина II) и др. Эти споры небеспочвенны. Они отражают ключевое противоречие теории и практики просвещенного абсолютизма: между необходимостью радикально менять сложившийся порядок вещей (сословный строй, деспотизм, бесправие и др.) и недопустимостью потрясений, нуждой в стабильности, невозможностью ущемить ту социальную силу, на которой этот порядок держится, - дворянство. Екатерина II, как, быть может, никто другой, понимала трагическую непреодолимость этого противоречия: «Вы, - пеняла она французскому философу Д. Дидро, - пишете на бумаге, которая все стерпит, я же, бедная императрица, - на коже человеческой, столь чувствительной и болезненной». Весьма показательна ее позиция в вопросе о крепостном крестьянстве. Нет сомнений в отрицательном отношении императрицы к крепостному праву. Она не раз задумывалась о способах его отмены. Но дальше осторожных размышлений дело не пошло. Екатерина II ясно осознавала, что ликвидация крепостничества с негодованием будет воспринята дворянами, а крестьянская масса, невежественная и нуждающаяся в руководстве, не сумеет использовать дарованную свободу себе во благо. Крепостническое законодательство было расширено: помещикам разрешили на любой срок ссылать крестьян на каторгу, а крестьянам запрещалось подавать жалобы на помещиков.
Наиболее значительными преобразованиями в духе просвещенного абсолютизма были: - созыв и деятельность Уложенной комиссии (1767-1768) . Цель состояла в разработке нового свода законов, который был призван заменить Соборное уложение 1649 г. В Уложенной комиссии работали представители дворянства, чиновничества, горожан, государственных крестьян. К открытию комиссии Екатерина II написала знаменитый «Наказ», в котором использовала труды Вольтера, Монтескье, Беккариа и других просветителей. В нем говорилось о презумпции невиновности, об искоренении деспотизма, о распространении просвещения, о народном благосостоянии. Деятельность комиссии не принесла желаемого результата. Новый свод законов выработан не был, депутаты не сумели подняться над узкими интересами сословий и особого рвения в выработке реформ не проявили. В декабре 1768 г. императрица распустила Уложенную комиссию и более подобных ей учреждений не создавала;
Реформа административно-территориального деления Российской империи. Страна была поделена на 50 губерний (300-400 тыс. душ мужского пола), каждая из которых состояла из 10-12 уездов (20-30 тыс. душ мужского пола). Учреждалась единообразная система губернского управления: губернатор, назначаемый императором, губернское правление, осуществлявшее исполнительную власть, Казенная палата (сбор налогов, их расходование), Приказ общественного призрения (школы, больницы, приюты и др.). Создавались суды, построенные по строго сословному принципу, - для дворян, горожан, государственных крестьян. Административные, финансовые и судебные функции, таким образом, были четко разделены. Губернское деление, введенное Екатериной II, сохранилось до 1917 г.;
Принятие в 1785г. Жалованной грамоты дворянству, которая закрепила все сословные права и привилегии дворян (освобождение от телесных наказаний, исключительное право владеть крестьянами, передавать их по наследству, продавать, покупать деревни и др.);
Принятие Жалованной грамоты городам, оформившей права и привилегии «третьего сословия» - горожан. Городское сословие делилось на шесть разрядов, получило ограниченные права самоуправления, избирало городского голову и членов городской Думы;
Принятие в 1775г. манифеста о свободе предпринимательства, согласно которому для открытия предприятия не требовалось разрешения правительственных органов;
Реформы 1782-1786гг. в области школьного образования (см. билет № 6).
Конечно, эти преобразования имели ограниченный характер. Самодержавный принцип управления, крепостное право, сословный строй оставались незыблемыми. Крестьянская война Пугачева (1773-1775), взятие Бастилии (1789) и казнь короля Людовика XVI (1793) не способствовали углублению реформ. Они шли с перерывами, в 90-е гг. и вовсе прекратились. Преследования А. Н. Радищева (1790), арест Н. И. Новикова (1792) не были случайными эпизодами. Они свидетельствуют о глубинных противоречиях просвещенного абсолютизма, невозможности однозначных оценок «золотого века Екатерины II».
И, тем не менее, именно в эту эпоху появилось Вольное экономическое общество (1765), работали вольные типографии, шла горячая журнальная полемика, в которой лично участвовала императрица, были основаны Эрмитаж (1764) и Публичная библиотека в Петербурге (1795), Смольный институт благородных девиц (1764) и педагогические училища в обеих столицах. Историки говорят и о том, что усилиями Екатерины II, направленными на поощрение социальной активности сословий, прежде всего дворянства, заложены основы гражданского общества в России.
Просвещенный абсолютизм - политика, порожденная временем разложения феодальной системы и вызреванием в ее недрах капиталистических отношений, нацеленная на устранение мирными средствами устаревших феодальных порядков. Просвещенный абсолютизм отличался от обычного деспотизма декларированием соблюдения законов, одинаковых для всех подданных. Теоретические основы просвещенного абсолютизма были разработаны выдающимися деятелями французского просвещения Монтескье, Вольтером, Д"Аламбером, Дидро и др. Эти просветители умеренного крыла призывали к эволюционной, без потрясений, смене общественно-экономических отношений, что устраивало монархов Европы и способствовало возникновению союза королей и философов, способного, как полагали короли, предотвратить угрозу их тронам. Идеи просвещения разделяли прусский король Фридрих II, шведский король Густав III) австрийский император Иосиф II и др.
Особый восторг просветителей вызвала материальная помощь нуждавшемуся Дидро: императрица купила у него библиотеку за 15 тыс. франков, предоставив ему право держать ее у себя до смерти; более того, Екатерина назначила Дидро хранителем его библиотеки, определив жалованье в 1000 франков в год с выплатой его на 50 лет вперед.
Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Тому способствовали два благоприятных условия: Екатерина после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне увереннее, чем прежде; уверенности, что справится с грандиозной по замыслу затеей, прибавила и достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г. она приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования -созыву комиссии для составления нового Уложения. Уложенная комиссия, созванная Екатериной, отличалась от пред шествующих по крайней мере тремя особенностями: более широким представительством - право избирать депутатов было предоставлено дворянам (по одному депутату от уезда) , горожанам (по одному депутату от города) , государственным и экономическим крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост - уезд - провинция) , оседлым «инородцам» (тоже по одному депутату) . Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство.
Вскоре после вступления на престол Екатерина II обнаружила, что одним из существенных недостатков русской жизни является устарелость законодательства: сборник законов был издан еще при Алексее Михайловиче, а жизнь с тех пор изменилась до неузнаваемости. Императрица видела необходимость большой работы по собранию и пересмотру законов. Екатерина II решила составить новое «Уложение». Она читала множество сочинений иностранных ученых о государственном устройстве и суде. Конечно, она понимала, что далеко не все применимо к русской жизни.
В ходе подготовки к созданию новой Уложенной комиссии был создан ряд специальных комиссий, задачей которых было установление пределов "законной власти правительства". В 1763 г. создается комиссия о вольности дворянской (позже ставшая советом при императрице), в 1762 г. - комиссия о коммерции, в 1762 г. - комиссия о церковных имениях. Комиссии готовили проекты законов, определявших государственный строй: от фундаментальных законов отличались
законы текущие.
Императрица считала, что законы должны быть согласованы с потребностями страны, с понятиями и обычаями народа. Для этого решено было созвать выборных (депутатов) из различных сословий государства для выработки нового «Уложения». Это собрание выборных было названо «Комиссией для составления проекта нового Уложения». Комиссия должна была сообщить правительству о нуждах и пожеланиях населения, а затем выработать проекты новых, лучших законов.
Широко заимствуя идеи передовых западных мыслителей, Екатерина II составила для этой Комиссии “Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения”. Это были правила, на основании которых должно быть составлено новое «Уложение» и которыми должны были руководствоваться депутаты. “Наказ” был роздан всем депутатам. Но так как введение законов находится в юрисдикции царя, то комиссия должна была составить предложения. Над “Наказом” Екатерина II трудилась более двух лет. В “Наказе” Екатерина II говорит о государстве, законах, наказаниях, производстве суда, воспитании и прочих вопросах. “Наказ” показывал и знание дела, и любовь к людям. Императрица хотела внести в законодательство больше мягкости и уважения к человеку. “Наказ” был встречен с восторгом. В частности, Екатерина II требовала смягчения наказаний: “любовь к отечеству, стыд и страх поношения суть средства укротительные и могущие воздержать множество преступлений” . Также она потребовала отменить наказания, могущие изуродовать человеческое тело. Екатерина II выступала против применения пыток. Она считала пытку вредной, так как слабый может не выдержать пытки и сознаться в том, чего не совершал, а крепкий, даже совершив преступление, сможет перенести пытку и избежит наказания. Особенно большой осторожности она требовала от судей - “лучше оправдать 10 виноватых, чем обвинить одного невиновного” . Еще одно мудрое изречение Екатерины: “гораздо лучше предупреждать преступления, нежели их наказывать” . Но как это сделать? Надо, чтобы люди чли законы и стремились к добродетели. “Самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучше есть приведение в совершенство воспитания” . Хотите предупредить преступления сделайте, чтобы просвещение распространялось между людьми.
Текст "Наказа" состоял из 20 глав(526 статей), разделенных на пять разделов:
а) общие принципы устройства государства;
б) основы государственного законодательства и общие формы правовой политики;
в) уголовное право и судопроизводство;
г) основы сословно-правовой организации;
д) вопросы юридической техники, теории законодательства и правовой реформы.
В 1768 г. текст "Наказа" был дополнен двадцать первой главой, содержащей основы административно-полицейского управления и главой двадцать второй о регулировании государственных финансов. "Наказ" обосновывает политические принципы абсолютистского государства: власть монарха, бюрократическая система организации, сословное деление общества. Эти признаки выводились из "естественного" положения России и обосновывались ссылками на русскую политическую историю. Девизом Уложенной комиссии называлось стремление обеспечить "блаженство каждого и всех" в обществе, однако никаких ограничений
для верховной власти не предусматривалось. Сословная структура общества соотносилась с "естественным" делением на профессиональные классы: земледельцы, мещане, дворяне. Дворянству верховная власть отводит особое место, признавая тем самым особую важность его функций - военную службу и отправление правосудия. Попытки нарушить сословное неравенство оцениваются "Наказом" как гибельные для общества. Равенство видится лишь в одинаковом подчинении уголовным законам, хотя это и не означает одинакового применения этих законов к разным сословиям. Законодательная деятельность комиссии была направлена не просто на пересмотр старых законов, но и на выработку единого уложения на новых началах. Закон должен обеспечивать полное и сознательное повиновение.
В "Наказе" была разработана юридическая техника, ранее не известная российскому праву, выработаны новые представления о системе законодательства:
а) законов должно быть немного и они должны оставаться неизменными;
б) временные учреждения определяют порядок деятельности органов и лиц, регламентируя его посредством наказов и уставов;
в) указы являются актами подзаконными, могут быть краткосрочными и отменяемыми.
Также Екатерине II казалось необходимым предоставить дворянству и городскому сословию самоуправление. Екатерина II думала и об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Но отмена крепостного права не состоялась. В “Наказе” говорится о том, как помещики должны обращаться с крестьянами: не обременять налогами, взимать такие налоги, которые не заставляют крестьян уходить из дому и прочее. В то же время она распространила мысли о том, что для блага государства крестьянам нужно дать свободу.
Манифест о создании проекта нового Уложения и о созыве для этой цели специальной Комиссии появился 14 декабря 1766 года. Основной мотив: страна не может дальше жить по средневековому кодексу законов - Соборному Уложению 1649 года. В Комиссию был избран 571 депутат от дворян, горожан, однодворцев, казачества, государственных крестьян, нерусских народов Поволжья, Приуралья и Сибири. По одному депутату выделили центральные учреждения - Сенат, Синод, канцелярии. Лишь крепостные крестьяне, составлявшие большинство жителей страны, были лишены права выбирать своих депутатов. Нет депутатов и от духовенства, ибо затеянное дело носило сугубо мирской характер. Социальный состав Комиссии выглядел так: дворянство было представлено 205 депутатами, купечество - 167. Вместе они составили 65% всех избранников, хотя за ними стояло менее 4% населения страны! Представители других сословий "погоды" в Комиссии явно не делали: от казачества их 44, от однодворцев - 42, от государственных крестьян - 29, от промышленников - 7, от канцелярских чиновников и прочих - 19, от "инородцев" - 54 (почти никто из последних русским языком не владел, и их участие в работе Комиссии ограничилось лишь эффектным - благодаря экзотическим одеждам - присутствием на заседаниях).
Всем депутатам гарантировались льготы и привилегии. Они навсегда освобождались от смертной казни, пыток, телесного наказания, конфискации имущества. Полагалось им и жалованье сверх получаемого по службе: дворянам - по 400 рублей, горожанам - по 122, всем прочим - по 37. Имения депутатов не подлежали конфискации за исключением случаев, когда надлежало расплатиться за долги; решение суда относительно депутатов не приводилось в исполнение без благословения императрицы; за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам вы давался особый знак с девизом: «Блаженство каждого и всех».
В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 450 депутатов, из коих 33% составляли выборные от дворянства, 36% - выборные от горожан, около 20% - выборные от сельского населения, 5%-правительственные чиновники. Если учесть, что чиновники являлись дворянами, а некоторые города и государственные крестьяне избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, составлявшего 0,6% населения страны, значительно повысится.
Первая особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом предшествовавшим комиссиям: императрица составила «Наказ» с изложением своих взглядов на задачи Уложенной комиссии, которыми должны руководствоваться депутаты.
Вторая особенность Уложенной комиссии 1767-1769 гг. состояла в наличии наказов депутатам, составленных участниками их выборов, - в наказах отражены сословные требования избирателей. Дворянские наказы требовали принятия строгих мер против побегов крестьян, в них были жалобы на обременительность рекрутской и постойной повинностей, разорявших крестьян и тем самым наносивших ущерб благополучию помещиков.
Многие наказы содержали жалобы на мздоимство канцелярских служителей, волокиту в правительственных учреждениях, предлагали вместо назначаемых правительством чиновников заполнять административные должности дворянами, избранными на уездных и провинциальных собраниях.
Важнейшая особенность городских наказов состояла в отсутствии требований отменить крепостнический режим или заменить самодержавный строй более демократическим: напротив, горожане претендовали на дворянские привилегии - освобождение от телесных наказаний, предоставление права владеть крепостными, восстановление указа, разрешавшего промышленникам покупать крестьян к мануфактурам. Городские наказы требовали монополии горожан на занятия торговлей и лишения или ограничения этих прав для дворян и крестьян. Наказы горожан, как видим, не выходили за рамки существовавших социальных и политических порядков.
Уложенная комиссия открылась 30 июля 1767 года торжественным богослужением в Успенском соборе Кремля. Первоначальным местом ее работы стала Грановитая палата (в последующем общие собрания Комиссии происходили в Петербурге). На первом же собрании депутатам зачитали с любопытством ожидаемый ими екатерининский "Наказ". И тут выяснилось, что не выходившие за пределы интересов отдельного сословия, города, уезда наказы с мест, коими должны были руководствоваться депутаты, своей приземленностью резко контрастируют с "Наказом" Екатерины, наполненным чудными для собравшихся суждениями о том, "что есть вольность", "равенство всех граждан", и Бог знает чем еще!
Однако чрезвычайно тронутые пышным открытием работы Комиссии депутаты, не сумевшие на слух понять действительно мудреный для них "Наказ", стали думать, "что сделать для государыни, благодеющей своим подданным". Ничего путного в их головы не пришло, и потому они решили поднести ей титул "Великой, Премудрой Матери Отечества". Но дальновидная Екатерина, дабы не дразнить гусей, "скромно" приняла лишь титул "Матери Отечества", сказав, что "любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю, быть любимою от них есть мое желание". Так неожиданно (а скорее всего, по заранее заготовленному сценарию) был снят самый неприятный и щекотливый для Екатерины вопрос о незаконности ее восшествия на трон. Отныне после публичного подтверждения столь представительным собранием законности ее власти положение Екатерины Алексеевны на престоле стало куда прочнее.
Относительно спокойно прошло избрание 18 частных комиссий для сочинения законов, и начались рабочие будни депутатов, окончательно отрезвившие Екатерину. Она из-за портьеры скрытно наблюдала за всем происходящим в зале и время от времени посылала записочки с наставлениями порой терявшемуся председателю, генерал-аншефу А. И. Бибикову. Вместо ожидаемого ею делового обмена мнениями начались бурные дебаты представителей разных сословий, когда ни одна из сторон ни в чем не хотела уступать другой. Дворяне с тупым упрямством отстаивали свое монопольное право на владение крестьянами, а купечество - на занятие торговлей и промышленностью. Более того, едва ли не в первую очередь купцы ставили вопрос о возврате недавно отнятого у них права покупать крестьян к заводам. Но здесь императрица была тверда и неуступчива: "Невольные руки хуже работают, нежель вольные, и покупки фабрикантами деревень - прямое истребление земледелия", являющегося главным, по ее убеждению, источником существования человечества. Столь же истово купечество выступало и против торговой деятельности крестьян, руководствуясь исключительно своими узкосословными, корыстными интересами.
Не было единства и среди представителей господствующего класса: дворяне с национальных окраин желали уравняться в правах с дворянством центральных губерний, а депутаты от родовитого дворянства во главе со своим лидером - прирожденным оратором и полемистом князем М. М. Щербатовым - высокомерно противопоставляли себя мелкому дворянству и выступали за решительную отмену тех положений петровской Табели о рангах, по которым дворянское звание могли получать за заслуги представители других сословий...
Но все это были цветочки. Наибольший гнев дворян-крепостников, из которых в основном и состояли дворянские избранники, вызвали робкие призывы некоторых их же собратьев ограничить произвол помещиков. Слова депутата от города Козлова Г. С. Коробьина, что крестьяне являются основой благополучия государства и с их разорением "разоряется и все прочее в государстве", а потому их надо беречь, потонули в хоре голосов крепостников, возмущенных "наглым" призывом к изменению "освященных Богом" порядков. Дворянство, пользуясь своим большинством, все смелее требовало расширения помещичьего права на личность крестьянина и плоды его труда. Раздались голоса и о применении смертной казни к наиболее непокорным из крестьян.
Но росло количество выступлений и противоположного характера, особенно после того, как в июле 1768 года на общее обсуждение был вынесен подготовленный в частной комиссии законопроект о правах дворян. Почти 60 депутатов, в том числе и "своих", дворянских, подвергли острой критике предложенный документ. Это не могло не обеспокоить императрицу, вовсе не желавшую продолжать прения в подобном неконструктивном духе: депутаты ни на йоту не смогли приблизиться к единому решению вопроса о дворянских правах.
Некомпетентность депутатов, их неспособность подняться до понимания провозглашенных в "Наказе" идей произвели на императрицу столь угнетающее впечатление, что для "просвещения" депутатов прибегли к необычной мере: день за днем им стали громко и внятно читать все принятые с 1740 по 1766 год законы об имущественных правах, а также Соборное Уложение 1649 года и еще около 600 разнообразных указов. Трижды подряд вновь и вновь оглашали екатерининский "Наказ". Работа Комиссии была фактически парализована, и в конце 1768 года с началом русско-турецкой войны ее "временно" (а как оказалось, навсегда) распустили. Хотя некоторые частные комиссии продолжали работать вплоть до 1774 года.
Обстоятельно изучив работу Комиссии, С. М. Соловьев четко определил главное ее назначение: ее созвали с целью "познакомиться с умоначертанием народа, чтобы испытать почву прежде, чем сеять, испробовать, что возможно, на что будет отклик и чего еще нельзя начинать". Это - заключение историка, основанное на объективном анализе большого количества документальных материалов. А вот мнение самой императрицы относительно задач Комиссии: "Мысль - созвать нотаблей была чудесная. Если удалось мое собрание депутатов, так это от того, что я сказала: "Слушайте, вот мои начала; выскажите, чем вы недовольны, где и что у вас болит? Давайте пособлять горю; у меня нет никакой предвзятой системы; я желаю одного общего блага: в нем полагаю мое собственное. Извольте же работать, составлять проекты; постарайтесь вникнуть в свои нужды". И вот они принялись исследовать, собирать материалы, говорили, фантазировали, спорили; а ваша покорная услужница слушала, оставаясь очень равнодушной ко всему, что не относилось до общественной пользы и общественного блага".
Созыв Комиссии имел, таким образом, для императрицы интерес прежде всего практический. А что же было ответом? "От дворянства, купечества и духовенства послышался этот дружный и страшно печальный крик: "Рабов!" - пишет С. М. Соловьев. Такое решение вопроса о крепостном состоянии, полагает историк, "происходило от неразвитости нравственной, политической и экономической. Владеть людьми, иметь рабов считалось высшим правом, считалось царственным положением, искупавшим всякие другие политические и общественные неудобства".
Для того чтобы основательно подорвать "представление о высокости права владеть рабами", как известно, понадобилось еще почти целое столетие. Работа Комиссии ясно показала, что для ликвидации рабства почва оказалась совершенно неподготовленной. Разочарованная и обескураженная, но сохранившая трезвость ума, Екатерина вынуждена была "предоставить времени удобрение почвы посредством нравственно-политического развития народа".
Какие-то сомнения относительно способности дворянства подняться над реалиями повседневной жизни и проявить государственный подход, видимо, одолевали Екатерину и ранее. Иначе трудно объяснить, зачем еще только готовившийся "Наказ" она давала для ознакомления особо доверенным людям. На завершающем этапе документ был зачитан и ceнaтopaм с предложением внести вoзмoжные поправки. Однако императрица явно переоценила степень "просвещенности" и тех и других (да и общества в целом). Много позднее она в своих "Записках" с досадой напишет: "Я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому предмету мыслили бы гуманно и как люди <...> я думаю, мало людей в России даже подозревали, чтобы для слуг существовало другое состояние, кроме рабства".
Другая выдержка из тех же "Записок" полна еще большим чувством горечи, которое оставили у Екатерины не только депутаты Уложенной комиссии, но и ее ближайшее окружение, ознакомившиеся с "Наказом": "Едва посмеешь сказать, что они (крепостные крестьяне. - М. Р.) такие же люди, как мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями; чего только я не выстрадала от такого безрассудного и жестокого общества, когда в Комиссии для составления нового Уложения стали обсуждать некоторые вопросы, относящиеся к этому предмету, и когда невежественные дворяне, число которых неизмеримо больше, чем я когда-либо могла предполагать, ибо слишком высоко оценивала тех, которые меня ежедневно окружали, стали догадываться, что эти вопросы могут привести к некоторому улучшению в настоящем положении земледельцев. Даже граф А. С. Строганов, человек самый мягкий и в сущности самый гуманный, у которого доброта сердца граничит со слабостью, даже этот человек с негодованием и страстью защищал дело рабства". Наиболее близкий в ту пору к Екатерине Г. Орлов вообще уклонился от прямых оценок "Наказа". Самым же решительным критиком "Наказа" оказался "первейший человек" граф Н. И. Панин, сказавший: "Это аксиомы, способные разрушить стены".
После негласного обсуждения, как писала Екатерина, она еще до начала работы Комиссии дала своим советчикам "волю чернить и вымарать все, что хотели. Они более половины тово, что написано мною было, помарали". Но и после такой "редактуры" причин для критики "Наказа" со стороны депутатов осталось достаточно. Взять хотя бы вот это положение: "Всякий человек имеет больше попечения о своем собственном и никакого не прилагает старания о том, в чем опасаться может, что другой у него отымет". Позже эту мысль Екатерина развила в более четких положениях, далеко выходящих за рамки общепринятых тогда представлений: "Чем больше над крестьянином притеснителей, тем хуже для него и для земледелия. Великий двигатель земледелия - свобода и собственность".
Аналогичные размышления мы находим и в записке Екатерины на сильно занимавшую ее тему "земледелие и финансы". Видимо, отвечая своим многочисленным оппонентам, императрица прямо утверждала, что "когда каждый крестьянин будет уверен, что то, что принадлежит ему, не принадлежит другому, он будет улучшать это <...> лишь бы имели они свободу и собственность". Понимание этого пришло к Екатерине не вдруг. Уже в одной из ранних своих заметок она особой строкой выделила явно крамольное для России середины ХVIII столетия утверждение: "Рабство есть политическая ошибка, которая убивает соревнование, промышленность, искусства и науки, честь и благоденствие".
Ну и что же, скажут иные, императрица, хорошо понимая, где лежит корень зла, сдерживающий развитие страны, просто спасовала перед неожиданно возникшим препятствием и опустила руки. И будут отчасти правы. Действительно, на примере судьбы собственного супруга она хорошо знала, как легко и быстро делаются в России дворцовые перевороты. Но главное все же в другом. Екатерина четко понимала, что курс на реформы в политике и экономике всегда предполагает необходимый уровень общественного сознания, который и делает возможным их проведение в жизнь. В реальной же ситуации той эпохи, при явном противодействии дворянства было бы безумием рубить сук, на котором держалась самодержавная власть. И это говорит о реалистичности государственной политики Екатерины - она ее сознательно отделила от собственных радикальных взглядов.
При этом эволюция представлений императрицы об общественном строе России несомненна. Никому из исследователей еще не удалось опровергнуть утверждение Екатерины о том, что писала она свой "Наказ", "последуя единственно уму и сердцу своему, с ревностнейшим желанием пользы, чести и щастия, [и с желанием] довести империю до вышней степени благополучия всякого рода людей и вещей, вообще всех и каждого особенно". Все это, однако, было неосуществимо при сохранении в стране "рабства". И очень скоро императрица поняла, что российская действительность сильнее ее.
О том, как изменились прежние представления императрицы о границах возможных преобразований, говорят и ее многочисленные беседы в неформальной обстановке в 1773 году с философом Д. Дидро, взявшим на себя роль советника по проведению в России необходимых, на его взгляд, реформ в духе Просвещения. "Я долго с ним беседовала, - пишет Екатерина, - но более из любопытства, чем с пользою. Если бы я ему поверила, то пришлось бы преобразовать всю мою империю, уничтожить законодательство, правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами. Я ему откровенно сказала: "Г. Дидро, я с большим удовольствием выслушала все, что вам внушал ваш блестящий ум. Но вашими высокими идеями хорошо наполнять книги, действовать же по ним плохо. Составляя планы разных преобразований, вы забываете различие наших положений. Вы трудитесь на бумаге, которая все терпит: она гладкая, мягкая и не представляет затруднений ни воображению, ни перу вашему, между тем как я, несчастная императрица, тружусь для простых смертных, которые чрезвычайно чувствительны и щекотливы". (Не намек ли это на свой опыт написания "Наказа" и на фарс с его обсуждением в Уложенной комиссии?) По другому поводу Екатерина II как-то мудро заметила: "Нередко недостаточно быть просвещенным, иметь наилучшие намерения и власть для исполнения их".
Чтобы составить адекватное представление о взглядах на проблему "рабства наших крестьян" наиболее образованной части общества, которая, казалось бы, должна была понимать всю невыгоду сохранения существующего положения, приведем типичное для этой среды суждение одного из самых просвещенных представителей той эпохи. Речь идет о будущем президенте Российской академии, разносторонне и широко образованной княгине Екатерине Романовне Дашковой. В беседе с тем же Дидро она привела свои доводы против ликвидации "рабства", сводившиеся к тому, что только "просвещение ведет к свободе; свобода же без просвещения породила бы только анархию и беспорядок. Когда низшие классы моих соотечественников будут просвещены, тогда они будут достойны свободы, так как они тогда только сумеют воспользоваться ею без ущерба для своих сограждан и не разрушая порядка и отношений, неизбежных при всяком образе правления". И это убеждение разделяли тогда многие.
После всех перипетий с "Наказом" Екатерина более не пыталась возбуждать общественный интерес к вопросу о рабстве владельческих крестьян и испытывать судьбу. Увы! Очередной (после Петра I) опыт скрещивания европейских моделей общественного развития с российской действительностью - на этот раз с идеями Просвещения - не удался. Екатерина II отступила перед виртуальной угрозой, едва услышав ропот далеко не большей части своих подданных - депутатов от дворян в Уложенной комиссии.
В дальнейшем намеченные императрицей цели в сфере государственного и общественного устройства сводились, как можно судить по сохранившемуся в ее бумагах наброску, к пяти основным, эклектическим по своей сути пунктам, не выходившим за пределы традиционно провозглашаемых в "век Просвещения" установок:
"1. Нужно просвещать нацию, которой должно управлять.
2. Нужно ввести добрый порядок в государстве, поддерживать общество и заставить соблюдать законы.
3. Нужно учредить в государстве хорошую и точную полицию.
4. Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным.
5. Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям".
Согласимся, что все эти задачи носят достаточно общий характер и имеют вневременную ценность.
Но зато четко и ясно были определены способы и средства их воплощения в жизнь: "Спешить не нужно, но нужно трудиться без отдыха и всякий день стараться понемногу устранять препятствия по мере того, как они будут появляться; выслушивать всех терпеливо и дружелюбно, во всем выказывать чистосердечие и усердие к делу, заслужить всеобщее доверие справедливостью и непоколебимою твердостью в применении правил, которые признаны необходимыми для восстановления порядка, спокойствия, личной безопасности и законного пользования собственностью; все споры и процессы передать на рассмотрение судебных палат, оказывать покровительство всем угнетенным, не иметь ни злобы на врагов, ни пристрастия к друзьям. Если карманы пусты, то прямо так и говорить: "Я бы рад вам дать, но у меня нет ни гроша". Если же есть деньги, то не мешает при случае быть щедрым".
Екатерина II была уверена, что при неукоснительном соблюдении этих условий успех будет обеспечен. Здесь небезынтересно привести ответ императрицы на вопрос французского посланника Л. Ф. Сегюра, как ей удается так спокойно царствовать? "Средства к тому самые обыкновенные, - сказала Екатерина. - Я установила себе правила и начертала план: по ним я действую, управляю и никогда не отступаю. Воля моя, раз выраженная, остается неизменною. Таким образом все определено, каждый день походит на предыдущий. Всякий знает, на что он может рассчитывать, и не тревожится по-пустому".
И действительно, средства достижения намеченных целей у "собирательницы русских земель", как называл Екатерину II историк С. М. Соловьев, довольно просты. По словам статс-секретаря императрицы графа Н. П. Румянцева, Екатерина считала, что для успешного управления государством нужно "делать так, чтоб люди думали, будто они сами именно хотят этого". И она владела этим приемом в совершенст ве, и вся Россия была уверена, что императрица во всех своих делах только исполняет желание народа.
Правитель канцелярии светлейшего князя Г. А. Потемкина В. С. Попов в беседе с императрицей выразил однажды удивление, как слепо повинуются и стремятся угодить ей люди, исполняющие ее приказы. "Это не так легко, как ты думаешь, - пояснила она. - Во-первых, повеления мои, конечно, не исполнялись бы с точностию, если бы не были удобны к исполнению; ты сам знаешь, с какою осмотрительностию, с какою осторожностию поступаю я в издании моих узаконений. Я разбираю обстоятельства, советуюсь, уведываю мысли просвещенной части народа, и по тому заключаю, какое действие указ мой произвесть должен. И когда уж наперед я уверена в общем одобрении, тогда выпускаю я мое повеление и имею удовольствием то, что ты называешь слепым повиновением <...> Во-вторых, ты обманываешься, когда думаешь, что вокруг меня все делается только мне угодное. Напротив того, это я, которая, принуждая себя, стараюсь угождать каждому, сообразно с их заслугами, с достоинствами, со склонностями и привычками, и поверь мне, что гораздо легче делать приятное для всех, нежели чтоб все тебе угодили <...> Может быть, сначала и трудно было себя к тому приучать, но теперь с удовольствием я чувствую, что, не имея прихотей, капризов и вспыльчивости, не могу я быть в тягость".
Императрица ничуть не преувеличивала. Даже швейцарский мемуарист К. Массон - автор желчных, но в целом правдивых записок (по этой причине запрещенных в России), долгое время находившийся на российской службе в годы правления Екатерины II, отмечал, что она "царствовала над русскими менее деспотически, нежели над самой собой; никогда не видали ее ни взорвавшейся от гнева, ни погрузившейся в бездонную печаль, ни предавшейся непомерной радости. Капризы, раздражение, мелочность совсем не имели места в ее характере и еще менее в ее действиях". Напомним и слова А. С. Пушкина: "Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства". Эти заложенные от природы качества были развиты Екатериной в зрелые годы и принесли свои плоды.
Почти пунктуальное следование провозглашенным принципам управления дало впечатляющие результаты уже к концу второго десятилетия ее царствования. Из записки руководителя Коллегии иностранных дел А. А. Безбородко от 1781 года следует, что за 19 лет царствования "стало 29 устроенных на новый лад" губерний, построено 144 города, заключено 30 конвенций и трактатов, одержано 78 побед в войнах, издано 88 "замечательных указов законодательных и учредительных" и 123 указа "для всенародного облегчения".
К этому нужно прибавить, что, по подсчетам В. О. Ключевского, Екатерина "отвоевала у Польши и Турции земли с населением до 7 млн. душ обоего пола, так что число жителей империи с 19 млн. в 1762 г. возросло к 1796 г. до 36 млн., армия со 162 тыс. человек усилена до 312 тыс., флот, в 1757 г. состоявший из 21 линейного корабля и 6 фрегатов, в 1790 г. считал в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов, сумма государственных доходов с 16 млн. руб. поднялась до 69 млн., то есть увеличилась более чем вчетверо, успехи промышленности выразились в умножении числа фабрик с 500 до 2 тыс., успехи внешней торговли балтийской - в увеличении ввоза и вывоза с 9 млн. до 44 млн. руб., черноморской, Екатериною и созданной, - с 390 тыс. в 1776 г. до 1900 тыс. руб. в 1796 г., рост внутреннего оборота обозначился выпуском монеты в 34 года царствования на 148 млн. руб., тогда как в 62 предшествовавших года ее выпущено было только на 97 млн.".
Стоит привести и собственные впечатления Екатерины о состоянии страны после неожиданного для ее окружения сухопутного путешествия из Петербурга в Москву и обратно водным путем (по реке Мсте, озеру Ильмень, рекам Волхов и Нева) в 1785 году: "Я нашла удивительную перемену во всем крае, который частию видела прежде. Там, где были убогие деревни, мне представились прекрасные города с кирпичными и каменными постройками; где не было и деревушек, там я встретила большие села и вообще благосостояние и торговое движение, далеко превысившие мои ожидания. Мне говорят, что это последствия сделанных мною распоряжений, которые уже 10 лет как исполняются буквально: а я, глядя на это, говорю: "Очень рада"". Приведенные свидетельства императрицы об "удивительных переменах" подтверждает и Л. Ф. Сегюр, сопровождавший императрицу в этом путешествии.
И еще об одном из результатов царствования Екатерины II. Жестко и последовательно проводимая ею экспансионистская политика в отстаивании национальных интересов Российской империи стала основой для окончательного формирования имперского сознания общества. С годами оно настолько прочно утвердилось в головах россиян, что даже А. С. Пушкин, только на одно поколение отстоявший от "золотого века" Екатерины, упрекал ее за то, что она не установила границу между Турцией и Россией по Дунаю, и, не задумываясь об этической стороне вопроса, риторически восклицал: "Зачем Екатерина не совершила сего важного плана в начале Фр[анцузской] рев[олюции], когда Европа не могла обратить деятельного внимания на воинские наши предприятия, а изнуренная Турция нам упорствовать? Это избавило бы нас от будущих хлопот".
Правление Екатерины II - это и начало бурного расцвета литературы, искусств и наук. Вот один лишь конкретный пример непосредственного влияния просвещенной императрицы на развитие интеллектуальной жизни страны. 15 января 1783 года был обнародован указ, разрешавший всем желающим открывать типографии, для чего необходимо было только поставить в известность полицию. И с января 1783 года по сентябрь 1796-го в обеих столицах открылось по 13 типографий и еще 11 были учреждены в провинции и даже в далеком Тобольске. Именно с появлением этого указа в России наступила "эра интеллектуальной жизни", когда интеллигенция стала превращаться "в независимую, творческую, влиятельную силу". Начало этому процессу тоже положила сама императрица: в 1767 году она перевела со своими помощниками осужденную во Франции по цензурным соображениям книгу Мармонтеля "Велизарий". И после того стала активно поощрять переводы иностранной художественной литературы, научных и философских трудов. Например, в 60-70-е годы на русский язык было переведено все созданное Ж.-Ж. Руссо (кроме работы "Об общественном договоре").
Екатерина II, начавшая в 1769 году выпускать журнал "Всякая всячина", призвала литераторов подхватить ее начинание. В ответ очень скоро появилось множество сатирических журналов, которые вопреки благому намерению императрицы стали исподволь формировать в обществе критический взгляд и на самодержавную форму правления, и даже на саму "Северную Семирамиду". Так неожиданно для себя Екатерина II увидела, что учения философов, которыми она так восхищалась и духу которых так старалась следовать в cвоей политике, не столь безобидны и представляют реальную опасность для абсолютной монархии. Внезапное, как казалось многим, "прозрение" Екатерины!
А между тем с самого начала между теорией просвещенного абсолютизма, созданной Вольтером, Руссо и французскими энциклопедистами, и попыткой Екатерины II реализовать ее на практике лежала огромная, обусловленная российской действительностью дистанция. С годами она увеличивалась и по политическим мотивам. Так что в конце концов императрица отказалась от воплощения в жизнь идей Просвещения в том виде, в каком они были осуществлены в странах Европы, - через создание гражданского общества и ломку сословных преград. Реалии российской действительности убедили Екатерину в том, что предоставление свободы всему обществу чревато неуправляемым хаосом...
Два решающих события повлияли на ее сознание: восстание Пугачева и Французская революция. По справедливому замечанию историков, "просвещенный" либерализм Екатерины II не выдержал этого двойного испытания. В радужные 60-е годы XVIII века и в самом начале следующего десятилетия императрица, пропагандируя идеи европейских просветителей, не уставала повторять: "благо народа и справедливость неразлучны друг с другом" и что "свобода - душа всего" и без нее "все мертво". Но с началом революционных событий во Франции, представлявших реальную угрозу для всей Европы, она решительно отвергает право этого народа (теперь презрительно называемого ею "толпой") на свободу волеизъявления: "Что же касается до толпы и до ее мнения, то им нечего придавать большого значения".
Отход от ранее пропагандируемых принципов просвещенного абсолютизма ускорило и появление книги А. Н. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву", услужливо доставленной ей для ознакомления 25 июня 1790 года. Гнев императрицы был неописуем, она - в ярости (крайне нехарактерное для нее состояние) и напрочь забыла о своем недавнем утверждении, что нельзя наказывать людей за убеждения, за несовпадающие с ее взглядами суждения. Она готова на сей раз применить самые суровые меры к автору - "бунтовщику хуже Пугачева". Екатерина, видимо, искренне не понимала, что творение Радищева есть следствие распространения в России идей Просвещения, начало которому было положено по ее собственной инициативе. Как заметил С. М. Соловьев, "мудрая мамаша Екатерина II, которая писала такие прекрасные правила для воспитания граждан, на старости лет заметила вредные следствия своих уроков и сильно гневалась на непокорных детей, заразившихся правилами так любимых ею прежде учителей".
Доброжелательно и объективно настроенные современники екатерининского века подчеркивают, что в основе желаний и действий императрицы была забота об "общем благе", путь к которому, в ее представлении, лежал через торжество разумных законов, просвещение общества, воспитание добрых нравов и законопослушание. Стремление к созданию такого общества не осталось лишь декларацией, а нашло отражение в законодательстве и практических делах Екатерины II (об этом же говорят и повседневные записи ее статс-секретарей и обширная переписка императрицы). Главное же средство и надежная гарантия успеха реформаторских начинаний виделись Екатерине II в неограниченной самодержавной власти монарха, который всегда, повсюду и во всем направляет общество на разумный путь, но направляет не силой, не угрозами, не чередой жестоких наказаний (как это делал Петр I), a убеждением, внедрением в сознание каждого необходимости объединить усилия всех сословий для достижения "общего блага", общественного спокойствия, прочной стабильности.
Именно она впервые в России четко определила такое "просвещенное" понимание этой основной функции самодержца. При этом она последовательно руководствовалась сформулированным ею важнейшим принципом: "Никогда ничего не делать без правил и без причины, не руководствоваться предрассудками, уважать веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела, изгонять из совета все, что отзывается фанатизмом, извлекать наибольшую по возможности выгоду из всякого положения для блага общественного". Достичь последнего невозможно без должного порядка, благодаря которому "государство стоит на прочных основаниях и не может пасть". Екатерина II в своих практических действиях особое значение придавала именно порядку, постоянно подчеркивая: "Мы любим порядок, добиваемся порядка, обретаем и утверждаем порядок".
Однако невероятно инертное российское общество через своих представителей власти на местах (по мысли императрицы, первых и главных ее помощников), на деле не блиставших умом и дальновидностью, а главное, не желавших никаких перемен, вносило свои коррективы в обширные планы и намерения Екатерины II. Чтобы преодолеть эту умственную заскорузлость, а нередко и прямое противодействие, императрице надо было обладать особой твердостью. И она это осознавала: "Может быть, я добра, обыкновенно кротка, но по своему званию я должна крепко хотеть, когда чего хочу". Как показывают исторические реалии, "кротость" Екатерины имела все же четко очерченные пределы - незыблемость самодержавной власти и соблюдение интересов ее опоры - дворянства. При любом посягательстве на них кротость императрицы сменялась беспощадной решимостью. Свидетельство тому трагические судьбы Емельяна Пугачева, А. И. Радищева, Н. И. Новикова (правда, в судьбе последнего сыграли свою роль и издание им запрещенной масонской литературы, и обнаружившиеся по ходу следствия тайные связи с цесаревичем Павлом).
Надо отметить три позитивных результата деятельности Уложенной комиссии. Одна из задач Уложенной комиссии, обозначенная в Манифесте 16 декабря, состояла в том, «дабы лучше нам узнать быть можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа» . Наказы депутатам, а также прения в Уложенной комиссии дали на этот счет достаточный материал - они выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая выпала на долю шляхетских проектов в 1730 г., ставших программой действий правительства Анны Иоанновны.
Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей французского Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю ее «Наказа»: с 1767 по 1796 г. он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти тысяч экземпляров. Указ требовал, чтобы «Наказ» читали в правительственных учреждениях наравне с «Зерцалом правосудия» петровского времени.
Третий итог деятельности Уложенной комиссии состоял в укреплении положения Екатерины на троне - она остро нуждалась в опровержении репутации узурпатора престола.
1. А.Б. Каменский. Жизнь и Судьба императрицы Екатерины II.
2. Н.И. Павленко. Екатерина Великая.
3. О. А. Омельченко. Екатерина II.
4. Записки императрицы Екатерины II.
5. Чельцов-Бебутов М.А Курс уголовно-процессуального права, очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных буржуазных государств. Санкт-Петербург; 1995.
представила «Наказ» - трактат философско-юридического характера, излагавший взгляды императрицы на будущее законодательство и устройство России. В этот же день «Наказ» был издан в качестве руководства для депутатов Комиссии по разработке нового Уложения взамен «Соборного уложения» 1649 г. В «Наказе» впервые в истории России были сформулированы принципы правовой политики и правовой системы.В 1764-1765 гг. императрица, используя идеи и советы мыслителей европейского Просвещения, работала над составлением «Наказа». В его основу были положены знаменитый трактат французского мыслителя Шарля Луи де Монтескьё «О духе законов» и популярное в то время сочинение итальянского криминалиста Чезаре Беккариа «О преступлениях и наказаниях». «Наказ» Екатерины II состоял из 22 глав и 655 статей, вступления, заключения и двух дополнений, и был посвящён государственному, гражданскому и уголовному праву и суду.
«Наказ» отмечал необходимость крепкой самодержавной власти, «...так как никакая другая власть на таком пространстве не может действовать и была бы не только вредна, но прямо разорительна для граждан», и предполагал равенство граждан перед законом и «вольность» их в пределах законности. Гарантией от превращения неограниченной монархии в тиранию могли бы служить органы управления, стоящие между народом и верховной властью, которые также должны были действовать на основе законности. «Наказ» отвергал пытки, ограничивал применение смертной казни и предлагал отделить судебную власть от исполнительной.
«Наказ» неоднократно исправлялся самой императрицей, особенно в той части, где говорилось о крестьянах, и откуда были изъяты упоминания об ограничении крепостного права. Однако на заседании Комиссии об уложении при обсуждении крестьянского вопроса некоторые депутаты критиковали крепостные порядки и выдвигали предложения об ограничении крепостного права, о передаче части земли в собственность крестьянам, об ограничении повинностей и даже об изъятии крестьян из-под власти помещиков. Всё это вызвало резкий отпор со стороны помещиков.
В итоге члены Комиссии оказались не готовы воспринять принципы, изложенные в «Наказе». Под предлогом начала войны с Турцией общее собрание Комиссии было закрыто в январе 1769 г. Сама Уложенная комиссия была официально распущена императрицей в декабре 1774 г.
Спустя столетие известный русский историк В. О. Ключевский писал по поводу сочинения российской императрицы: «Несмотря на возражения и сокращения, Екатерина осталась очень довольна своим произведением как своей политической исповедью. Она писала ещё до появления его в печати, что сказала в нём всё, опорожнила весь свой мешок и во всю жизнь не скажет более ни слова, что все видевшие её работу единодушно говорят, что это верх совершенства...».
Лит.: Иванов П. В. К вопросу о социально-политической направленности «Наказа» Екатерины II // Учёные записки Курского педагогического института. 1954. № 3; Дитятин
И. И. Екатерининская комиссия 1767 г. «О сочинении проекта нового уложения». Ростов-на-Дону, 1905; Зотов В. Д. Императрица Екатерина и её «Наказ» // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 2000. № 2. С. 21-32; Ключевский В. О. Происхождение, составление и источники Наказа. Цензура и критика Наказа. Содержание Наказа. Мысль Наказа // Курс русской истории. Лекция 77. М., 1990; Тарановский Ф. В. Политическая доктрина в Наказе императрицы Екатерины II // Сб. статей по истории права, посвящённый М. Ф. Владимирскому-Буданову. Киев, 1904.См. также в Президентской библиотеке:
