Для любого современного человека курьи ножки означают куриные лапы. Так и изображается обиталище бабуси во всех детских книжках сказок. Но вы только представьте, какого размера и выносливости они должны были быть, даже учитывая, что проживала старушка не в хоромах и даже не в избе, а в избушке, то есть строении небольшом: ого-го, да и только!
Впрочем, в сказке возможно все. Тем не менее, существует версия, по которой в курьи эти подставки превратились путем трансформации понятия курных — то есть окуриваемых особыми обрядовыми составами. И так действительно поступали когда-то в погребальных ритуалах: сжигая умерших, помещали их прах в прочные постройки, которые устанавливались на высоких опорах, у основания которых воскуривали подобающие случаю травы и т. п.
Таким образом обеспечивался проход покойного в мир мертвых, так как попасть туда можно было только изнутри избушки (а ведь и Баба Яга была «пограничником», стражем и проводником в мир иной). Вот почему сказочный герой, оказавшись на полянке перед ее причудливым домиком, обнаруживал, что входа в него нет: это оттого, что он располагался с обратной стороны, со стороны леса, символизировавшего иномирье.
Справедливости ради стоит упомянуть, что не только могильные домики ставили на высоких опорах, но поскольку по практически общепризнанному мнению, наша бабуля сторожила границу между мирами, то вероятнее именно вариант, связанный с погребальным ритуалом. К тому же, вспомнив пушкинское: «Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей», обратим внимание, что таковыми были именно могильные избушки.
Писатель А. Иванов, историк по образованию, выдвигает другую версию, ссылаясь на традиции уральских угро-финнов, у которых на тайной поляне в лесной чаще располагалась священная постройка сомъях, установленная на обрубленные пни, чтобы туда не залезли рысь, росомаха или медведь.
Внутри находилась деревянная кукла иттарма — вместилище души предка — в национальном наряде, включавшем, среди прочего, шубу-ягу. Вокруг поляны воздвигали частокол с вывешенными на нем черепами жертвенных животных. По мнению автора концепции, образ Бабы Яги в русских сказках являет собой пример слияния культур.
Но вернемся к сказочному герою. Как известно, он умел договариваться с волшебной постройкой, поскольку она способна была вращаться, по крайней мере, на половину круга. А формула договоренности всегда была одной и той же: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом». Только ли чудом можно объяснить подобное?
Оказывается, вращающиеся строения тоже были известны нашим предкам, и не просто известны, а сооружаемы не так уж и редко. Речь идет о… ветряных мельницах, многообразие конструкций которых можно разделить на два основных типа: столбовки (северный вариант) и шатровки (в средней полосе).
Не углубляясь в инженерные подробности, отметим главное. Столбовки под влиянием ветра вращались на врытом в землю столбе, кроме которого имелись и дополнительные опоры — те же столбы, клеть в форме пирамиды или рама. У шатровок нижняя часть оставалась неподвижной, а поворачивалась только верхняя. Как видим, первый тип более сходен с жилищем Бабы Яги.
Вот и получается, что прообразы чудесных свойств Бабы Яги существовали в реальной жизни. Может, и шапка-невидимка отыщется? Сапоги-скороходы? Или скатерть-самобранка? Шучу, конечно. Но остается еще один вопрос: нет ли противоречия в соединении конструктивных свойств погребального домика и мельницы?
Думаю, что нет. Во-первых, в сказке возможно все: там другая действительность, другое пространство и другое время. Во-вторых, мельники и мельничихи всегда связывались в народе с особыми качествами, замешанными на магии. Котик бабушкин тоже ведь ассоциируется с животным населением мельниц… В любом случае, уж больно интересное жилище у Бабы Яги.
Расскажу про очень страшного сказочного персонажа - про Избушку на Курьих Ножках .
Коротко и ёмко признаки персонажа дал Пушкин в "Руслане и Людмиле".
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей
Признаки очень точные
1. Это изба, только очень маленькая - избушка.
2. В этой избе нет окон и дверей. По сути это ящик.
3. Эта изба стоит на курьих ножках.
Не стану интриговать, это - домовина
Родная мать гроба
В старину покойников хоронили так:
Находили в лесу место, где рядом росли 2-3-4 дерева.
- Срубали их примерно на высоте 1,5 метра.
- На полутораметровые столбы клали настил.
- На настиле воздвигали домовину - невысокий дом, буквально в 3 венца.
- Внутрь домовины клали покойника.
- Устанавливали крышу.
- Вырывали и подсекали корни деревьев, на которых стояла домовина. Это было нужно для того, чтобы исключить гниение стволов. Смотрелось будто "избушка без окон и дверей" действительно стоит на "курьих ножках".
Современники отлично понимали, что это за изба и что за хозяин находится внутри. Поэтому, старались как можно скорее покинуть то место, где стоит избушка на курьих ножках.
На современников избушки на курьих ножках наводили суеверный ужас. Ужас был настолько силён и устойчив по времени, что прочно вошёл в русский фольклор. Не год, не два, а несколько веков потребовалось простоять избушкам на курьих ножках, чтобы закрепиться в русской культуре
Вот современный отклик на древнюю традицию погребения усопших
На современном кладбище подобие древнерусской домовины вместо надгробья.
Полагаю, что избушки на курьих ножках воздвигались не хаотично по всему лесу вокруг селения, а в отведенной части.
Несколько избушек составляли подобие кладбища.
Поскольку покойник не был предан земле, то запах разложения был слышен на многие километры. Вряд ли было в традиции приходить к избушке, чтобы помянуть покойного: принимать пищу не позволил бы запах разлагающегося трупа. Поскольку избушки не навещались родственниками лежащих в них покойников, то в третьем-четвертом колене потомками забывалось место захоронения пращура.
Представьте себе ужас современников, которые случайно набредали на давно забытые места захоронений.
Когда лет через 100 столбы, поддерживающие помост с домовиной, частично отрухлявили и развалились, а домовина, тоже частично отрухлевевшая и полуразрушенная оказывалась на земле.
В сказаниях до нас дошла точная деталь хозяйки Избушки на Курьих Ножках - Бабы Яги.
У Бабы Яги - костяная нога.
То есть, это такой полуистлевший труп, у которого истлела одна нога.
Этот полуистлевший труп приглашает героя, того же Ивана Царевича, в "баньке попариться".
Приглашает КУДА???
В избушку на курьих ножках. В домовину. В гроб. По сути - в могилу!
Думаю. что маленькие детки лет 700 назад какались от страха, когда им добрая бабушка рассказывала на ночь сказочку про Избушку на Курьих Ножках и живущую в ней Бабу Ягу
Вот такой это страшный персонаж.
И - никаких сказок.
Прошлым летом мы посетили Горно-Алтайский ботанический сад. Было приятно прогуливаться по его дорожкам, осматривая диковинные растения. Но, вдруг за поворотом тропинки, показалась изба бабы Яги на курьих ножках.
Так и захотелось сказать: “Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом”. Но не сказал, потому, что она и так стояла ко мне передом. А вот и хозяйка недалеко со своей метлой. А вдоль дорожки, ведущей к избушке бабы Яги, росли удивительные растения, посаженные работниками сада. Посмотрели на это сооружение, подивились выдумке персонала ботанического сада, сфотографировались на этом фоне и пошли дальше.
Но, вот уже дома, просматривая фото, подумалось: “А, что вообще означает баба Яга с её избушкой?” Порывшись в литературе, просмотрев множество страниц интернета, я пришёл к выводу, что это дело тёмное, вернее скрыто в сумраке прошедших веков. И учёные имеют по этому поводу множество различных мнений.
Ну, во первых, что мы знаем о главном персонаже? Это я говорю о бабе Яге, костяной ноге. Этого персонажа, по одной из версий звали вовсе не баба Яга, а баба Йога. Вполне возможно. Наберите слово йога и переведите в транслит, а затем обратно в русский. Что получилось? Правильно, получились бабки ёжки. баба Ёга затем трансформировалась в бабу Ягу. Так проще говорить. Попробуйте сами и убедитесь в этом.
А зачем переводить в транслит? А затем, что нам помогли в этом иностранцы. Ведь мы много слов иностранных принимаем в свой язык. И с Йогой – Ягой получилось также. Но обо всём по порядку.
В славянской культуре баба Йога или Йогиня–матушка – это богиня покровительница детей. А может быть это и не совсем мифологический персонаж. Так, вот эта богиня, а если не рассматривать как мифологию, женщина-ведунья или старуха ведунья странствовала по земле и собирала всех бездомных детей сирот.
А дальше? А дальше поджаривала их в печи и съедала на обед. Так мы знаем из сказки. А ведь в той же сказке сначала требовалось попавшего к бабе Яге помыть в баньке, накормить, дать отдохнуть. А вот когда он уснёт, то можно на лопату и в печь… Вот и детишек отмывали, кормили, одевали во всё чистое, укладывали спать…
Какая кровожадная! Именно так и думали иностранцы, наблюдая этот ритуал. На самом деле никто детей поджаривать и съедать на обед не собирался. Их оставляли на ужин! Шучу, конечно. Так проходил обряд очищения огнём. Ведь из этих детей в дальнейшем воспитывали жрецов и жриц!
А вот благодаря иностранцам, во времена крещения Руси, баба Йога, превратилась в кровожадную бабу Ягу. И вместо красавицы богини перед нами предстала худая, костлявая, старуха со спутанными волосами.
Теперь о том сооружении, что передо мной предстало за очередным поворотом тропинки в ботаническом саду. Избушка бабы Яги на курьих ножках на фото, смотрите и любуйтесь ниже. Кстати, здесь никаких куриных ног и нет, в отличие от иллюстраций к сказкам. И это соответствует действительности.
Потому, что с курицами эти ноги у избушки никак не связаны. Ведь изба стояла не на курьих ножках, а на курных! Непонятно? Вот, чтобы было понятно и придумали курьи ножки, вместо курных. Ведь так интереснее, сказочнее и непонятного слова нет. А что же тогда означают курные ножки?
Всё гораздо прозаичнее и практичнее, чем можно было подумать. Прообразом для избушки на куриных ножках послужили избушки, встречавшиеся в лесной глуши. Такие избушки ставили не на фундамент. Ну какой фундамент в те стародавние времена? Их ставили на пеньки деревьев.
Дерево срубалось на определённой высоте. Отрубались корни, на некотором удалении, чтобы пень заново не отрос. Затем пень обжигали или обкуривали , чтобы он слегка обуглился. Обработанное таким образом дерево долгое время не подвержено гниению. А также по таким пенькам не хотят лазать насекомые и всякие вредители. Отсюда и слово “курные ”.
А пеньки действительно похожи на куриные лапы. Голень куриной ноги – это сам пень, а торчащие от пня корни, которые оставлялись для устойчивости сооружения – пальцы — когти от лапки.
Все смотрели сказки и мультфильмы про бабу Ягу. Сколько окон в избушке у бабы Яги? Так вот, у Ягулечки в избушке не было окон. Да и печи не могло быть. Ведь жильём страшной и злой старухи должно быть не менее страшное её жильё.
Вот её и поселили в те небольшие избушки на курных ножках, которые встречались в глухих и мрачных лесных чащах. А чтобы было ещё страшнее, учёные выяснили, что эти самые избушки служили погребальными домиками для умерших людей. После смерти туда и помещали или его прах от сожжения на костре, либо само тело.
Жила-была Избушка на курьих ножках. Стояла она в тёмном лесу возле двух могучих елей, вдали от троп и дорог. И жила в той Избушке Баба-яга. Всякий раз, когда Баба-яга уходила в тёмный лес по своим делам, Избушка с нетерпением ждала возвращения своей хозяйки. Как увидит, что Баба-яга возвращается, всякий раз поворачивалась Избушка к ней крылечком, словно приглашая: добро пожаловать домой! Хорошо им жилось вместе.
Часто бывали у них гости – разные звери и птицы, жители тёмного леса. Они заглядывали на огонёк, играли, веселились и пили чай с пирогами и брусничным вареньем. Баба-яга была добрая и никому не отказывала в угощении. И Избушке было не так скучно стоять в тёмном лесу. Как тут соскучишься, когда внутри тепло, светло и весело?
Но как-то раз ушла Баба-яга надолго. То ли в соседний дремучий лес в гости к своим сёстрам, то ли по грибы да по ягоды. Грустно было стоять Избушке одной среди тёмного леса…
Наступил вечер, пришли многочисленные гости: прискакали белки да зайцы, синицы да дрозды налетели, прибежали мыши и жучки. Стали стучаться в дверь. Обрадовалась Избушка, что не одной ей вечерок коротать, да открыла дверцу. Входите, мол, гости дорогие!
Зашли гости. Глядь, я Бабы-яги дома-то и нет. Что делать? Решили он не уходить сразу в тёмный лес, а посидеть немного в гостеприимной избушке, поговорить да поиграть. Заварили они себе чаю из запасов, что хранились в чулане, достали варенье да печенье, и стали пировать. Весело, шумно.
Попив сладкого чаю, стали они играть. Да расшалились без присмотра Бабы-яги. Стали бегать, стучать по стенам, прыгать и кричать. А пока бегали и шумели, нечаянно разбили две чашки, уронили ухват да чугунки, что стояли возле печки. Рассыпали крупу и зерно.
Огорчилась Избушка. Что же это за гости такие, что такое творят? Да сказать-то гостям ничего не может. Стоит грустно и ждёт, когда же гости угомонятся. А гости пуще прежнего шалят и балуются.
Тут как раз Баба-яга вернулась. Заглянула в избушку, да только руками всплеснула. «Что же вы – говорит, - гости дорогие, делаете? Что с моей Избушкой сделали? Видно придётся мне вас съесть…»
Испугались звери да птицы. Говорят: «Не ешь нас, Баба-яга! Это мы нечаянно всё уронили и рассыпали. Мы больше так не будем!»
«Ах, не будете? – говорит Баба-яга. – Ну, тогда помогайте мне всё убирать, а то придётся мне вас съесть, чтоб другим не повадно было!»
Разбежались гости по избушке и стали всё убирать да чистить. И так всё чисто убрали, что стала Избушка краше прежнего. Довольна осталась Баба-яга. Сказала, что не станет она никого есть, и приглашала приходить снова по вечерам на чай. Гости довольные разошлись, благодаря добрую Бабу-ягу, и обещали приходить ещё и больше не шалить.
А Баба-яга со своей Избушкой стали дальше жить-поживать, да гостей ожидать!
В музее истории Москвы помимо всяких ложек-поварешек
существует экспозиция, на которой представлена реконструкция так
называемого «домика мертвых» дьяковской культуры.
Известно, что давным-давно на территориях верхней Волги,
Оби и Москва-реки жили племена финно-угров - предки летописных Мери и
Веси. Их культура названа по городищу у с. Дьяково, расположенного
вблизи Коломенского (усадьба в Москве), которое было исследовано в 1864
г. Д.Я. Самоквасовым и в 1889-90 гг. В.И. Сизовым.
Долгое время оставался неизвестным погребальный обряд дьяковцев. Ученые изучили десятки памятников, но среди них не было ни одного могильника. Науке известны погребальные обряды, после которых от праха не остается практически ничего, либо захоронения не имеют внешних признаков. Шансы найти следы подобных погребений почти равны нулю или во многом зависят от воли случая.
В 1934 г. в Ярославском Поволжье при раскопках дьяковского
городища Березняки было найдено необычное сооружение. Когда-то это был
небольшой бревенчатый домик, в котором находились кремированные останки
5-6 человек, мужчин, женщин и детей. Долгое время этот памятник
оставался единственным в своем роде. Прошло более тридцати лет, и в 1966
г. был найден еще один «домик мертвых», и не на Верхней Волге, а в
Подмосковье, близ Звенигорода, при раскопках городища у
Саввино-Сторожевского монастыря.
По мнению исследователей, когда-то это была прямоугольная бревенчатая постройка высотой около 2 м с двускатной крышей. С южной стороны был устроен вход, внутри у входа находился очаг. В «домике мертвых» были найдены остатки не менее 24 трупосожжений и, как и на городище Березняки, обломки сосудов, украшения и грузики «дьякова типа». В нескольких случаях прах был помещен в сосуды-урны. Некоторые из урн были сильно обожжены с одной стороны, возможно, что во время погребальной церемонии они находились около костра.
Обычай строить бревенчатые надмогильные сооружения не является уникальным. Он широко известен по многочисленным археологическим и этнографическим данным на севере Восточной Европы и Азии, причем в некоторых областях эта традиция существовала вплоть до XVIII в. и даже позднее. Погребальный обряд выглядел, скорее всего, следующим образом: тело умершего сжигали на костре где-то за пределами поселения. Такой обряд у археологов называется кремацией на стороне. После совершения обряда кремированные останки помещались в «домик мертвых», своеобразную родовую усыпальницу, обычно находившуюся в удаленном от жилья месте.
Как и в предыдущем случае, «домик мертвых» был обнаружен прямо на территории поселения, что достаточно странно для погребального сооружения. Впрочем, как считают исследователи, коллективная усыпальница могла быть устроена там тогда, когда городище уже не использовалось как поселение.
Но наиболее интересно то, что с этими «домиками мертвых» русские знакомы с самого детства...
ИЗБУШКА БАБЫ-ЯГИ
«Домик мертвых» - это та самая избушка Бабы-Яги, на тех самых куриных ножках! Правда, они на самом деле КУРНЫЕ. Древний погребальный обряд включал в себя обкуривание ножек «избы» без окон и дверей, в которую помещали труп или то, что от него осталось.
Избушка на курьих ножках в народной фантазии московитов была смоделирована по образу дославянского (финского) погоста - маленького «домика мертвых». Домик ставился на опоры-столбы. В «домик мертвых» московиты складывали испепеленный прах покойного (как и хозяйка избушки Баба-Яга всегда хочет засадить Ивана в печь и изжарить его там). Сам гроб, домовина или погост-кладбище из таких домиков представлялись как окно, лаз в мир мертвых, средство прохода в подземное царство. Вот почему сказочный герой московитов постоянно приходит к избушке на курьих ножках, чтобы попасть в иное измерение времени и в реальность уже не живых людей, а волшебников. Другого пути туда нет.
Куриные ноги - всего лишь «ошибка перевода». «Курьими (курными) ножками» московиты (славянизированные финно-угры) называли пеньки, на которые и ставилась изба, то есть домик Бабы-Яги изначально стоял всего лишь на закопчённых пеньках. Скорее всего, эти пеньки обкуривались, чтобы по ним не проникали в «домик мертвых» насекомые и грызуны.
В одной из двух сохранившихся повестей «О начале Москвы» рассказывается о том, что один из князей, спасаясь в лесу от сыновей боярина Кучки, укрылся в «срубе», где был погребен «некоторый мертвый человек».
Знаменательно и описание того, как старушка помещается в избушке: «Зубы на полке, а нос в потолок врос», «Лежит на печке Баба-Яга костяная нога, из угла в угол, зубы на полку положила», «Впереди голова, в углу нога, в другом другая». Все описания и поведение злобной старушки отличаются канонической заданностью. Это не может не наводить на мысль о том, что мифологический персонаж так или иначе навеян реальностью.
Не похоже ли это на впечатления человека, заглянувшего через щелку внутрь описанного выше небольшого «домика мертвых», где лежат останки погребенного? Но почему тогда Баба-Яга - женский образ? Это становится понятным, если предположить, что похоронные ритуалы исполняли дьяковские женщины-жрицы.
РУССКИЕ - НЕ СЛАВЯНЕ
Российские ученые с завидным упрямством отстаивают фантазии о якобы «славянском» происхождении русских, а потому называют «славянскими» и сказки о Бабе-Яге, и обряд «домика мертвых». Например, известный специалист в области мифологии А. Баркова пишет в энциклопедии «Славянская мифология и эпос» (ст. «Верования древних славян»):
«Её избушка «на курьих ножках» изображается стоящей то в
чаще леса (центр иного мира), то на опушке, но тогда вход в неё - со
стороны леса, то есть из мира смерти. Название «курьи ножки» скорее
всего произошло от «курных», то есть окуренных дымом, столбов, на
которых славяне ставили «избу смерти» - небольшой сруб с прахом
покойника внутри (такой погребальный обряд существовал у древних славян
ещё в VI-IX вв.). Баба-Яга внутри такой избушки представлялась как бы
живым мертвецом - она неподвижно лежала и не видела пришедшего из мира
живых человека (живые не видят мёртвых, мёртвые не видят живых).
Она
узнавала о его прибытии по запаху - «русским духом пахнет» (запах живых
неприятен мёртвым). Человек, встречающий на границе мира жизни и смерти
избушку Бабы-Яги, как правило, направляется в иной мир, чтобы освободить
пленную царевну. Для этого он должен приобщиться к миру мёртвых. Обычно
он просит Ягу накормить его, и она даёт ему пищу мёртвых.
Есть и другой вариант - быть съеденным Ягой и таким образом оказаться в мире мёртвых. Пройдя испытания в избе Бабы-Яги, человек оказывается принадлежащим одновременно к обоим мирам, наделяется многими волшебными качествами, подчиняет себе разных обитателей мира мёртвых, одолевает населяющих его страшных чудовищ, отвоёвывает у них волшебную красавицу и становится царём».
Это выдумки, славяне к Бабе-Яге и ее «домику мертвых» не имеют никакого отношения.
И.П. Шаскольский писал в очерке «К изучению первобытных верований карел (погребальный культ) (Ежегодник музея истории религии и атеизма, 1957. М.-Л.):
«Для изучения первобытных верований наиболее интересны представления карел о погребальном сооружении как о «доме для мертвого». Такие представления имелись в древности у многих народов, но на карельском материале они могут быть прослежены особенно явственно.
Как уже сказано, в карельских могильниках в каждую могильную яму обычно помещался сруб из одного или нескольких венцов; сруб обычно был около 2 м длины и (если могила предназначалась для одного покойника) 0,6 м ширины. В некоторых случаях над срубом устраивалась дощатая крыша. При этом все сооружение вместе с крышей оставалось ниже поверхности земли. В открытых В.И. Равдоникасом могильниках XI-XIII вв. на реках Видлице и Тулоксе (у северо-восточного берега Ладожского озера), принадлежавших, по-видимому, карелам-ливвикам, также существовал обряд погребения в срубе, с той лишь разницей, что сруб с погребением не опускался в могильную яму, а помещался на поверхности земли, и над ним насыпался невысокий курган (В.И. Равдоникас. Памятники эпохи возникновения феодализма в Карелии и юго-восточном Приладожье Л., 1934, стр. 5.)
В наиболее развитой форме (встретившейся в нескольких могилах) это сооружение имело не только крышу, но и пол из досок, вместо пола на дне сруба иногда бывала разостлана звериная шкура или же настлан слой глины (подражание глинобитному полу). Это сооружение представляло собой прямое подобие обычного крестьянского дома; в таком «доме» должна была, очевидно, протекать загробная жизнь умершего.
Аналогичные представления прослеживаются в Карелии и по этнографическим данным.
В глухих районах северной Карелии в конце XIX в. можно было
видеть на старых кладбищах небольшие бревенчатые «домики для мертвых»,
вынесенные на поверхность земли; эти домики представляли собой глухой
сруб из нескольких венцов и были снабжены двускатной крышей. К коньку
крыши часто был прикреплен резной деревянный столбик, в свою очередь
имевший маленькую двускатную крышу. В некоторых случаях это сооружение
находилось над могилами двух или нескольких родственников; тогда число
столбиков конька указывало на число погребений.
Иногда этот столбик ставили рядом со срубом. С течением времени обряд, видимо, несколько упростился. Вместо сруба со столбиком над могилой стали воздвигать только один столбик, сделавшийся символом «домика мертвых».
Подобные могильные столбы с двускатными крышами и богатой орнаментацией были широко распространены в Карелии еще в XIX в. Во многих местах под давлением православного духовенства столбы были заменены новой формой надгробных памятников - крестами с двускатными крышами (В.И. Равдоникас, ук. соч., стр. 20, рис 24 и 25).
Можно проследить и другую линию развития того же обряда. Уже в XII-XIII вв., вместо устройства целого «дома для мертвого», большей частью ограничивались символическим изображением этого дома в виде сруба из одного венца. Обычай опускать в могилу сруб из одного венца сохранялся в отдельных районах Карелии до конца XIX в. С той же лишь разницей, что срубом окружалось не одно захоронение, а все погребения одной семьи. В других районах вместо могильного сруба могилу стали окружать венцом из бревен, лежащим на поверхности земли. Находящаяся на Тикском кладбище могила легендарного карельского героя Рокача окружена на поверхности земли забором из девяти бревен, т. е. настоящим срубом».
Карельское старое кладбище
Как видим, это традиции не «древних славян», а карелов и прочих финнов. Предки русских - финно-угры Московии - хоронили своих покойников в «домиках мертвых», что казалось диким для киевских князей, захвативших Залесье. Болгарские попы, приехавшие с киевскими князьями, боролись с этим обрядом, но все равно русские по сей день ставят погребальные кресты с двускатными крышами. Эта русская традиция четко отражает финское происхождение русского этноса.
«Аналитическая газета «Секретные исследования», №9, 2012
