Борис Акунин
Огненный перст (сборник)
© ООО «Издательство АСТ», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Огненный перст
Повесть
Вода, огонь, ветер
Проворные и уверенные на реке, по морю ладьи поплыли опасливо. Неприспособленные к напору волн борты пугливо скрипели, весла сшибались друг с другом, не всегда попадали по воде. Выйдя из лимана, вся длинная вереница, девятнадцать больших лодок, старалась не отдаляться от берега. Но месяц был ласковый, ве́ресень, погода ясная и маловетреная, волнение несильное. Гребцы понемногу приноровились. Ладьи перестали рыскать острыми носами, ход их ускорился, строй выровнялся.
Осеннее солнце, которому наскучило гонять солнечные зайчики по пустым водам, азартно накинулось на новую игрушку: блики запрыгали на весельных лопастях, на медных бляхах щитов, на разложенном по скамьям оружии.
Многовесельные лодки на языке северичей назывались селезнями. Сверху, из-под легких облаков, где кружили белые морские птицы, флотилия, верно, и в самом деле была похожа на утку с выводком утят. Передняя ладья – целый корабль, только без мачт – была вдвое больше остальных. На тех помещалось человек по тридцать-сорок, на этой семьдесят, вся старшая дружина. Над кормой торчал длинный шест с насаженным на него знаком княжеской власти: черепом кабана в посеребренном, матово посверкивающем шлеме.
Сам князь – огромный, широкий, в расшитой по вороту рубахе – неподвижно стоял у носа один и глядел вперед. Воины смотрели на могучую, несокрушимую, как каменный валун, спину, и их страх перед морем постепенно отступал.
А князю было так же страшно, как остальным. Человек лесной, болотный, он никогда не видел столько воды. Невообразимый простор давил на него, стискивал грудь. Прямая и чистая, словно край стола, линия горизонта казалась обрывом, за которым нет ничего, кроме тьмы и смерти. Нельзя было позволить, чтобы люди заметили на лице вождя смятение, поэтому Воислав и не оборачивался. А еще он боялся, что от резкого движения (у него все движения были резкими, по-иному не умел), покачнется, не устоит на ногах, и это будет воспринято как недобрая примета. Рука князя – на четырех пальцах серебряные кольца, на большом золотой перстовник – крепко сжимала кромку борта.
Параллельно ладье, посверкивая мокрой кожей, нырял по волнам любопытный дельфин. Воислав никогда не видел таких больших черных рыб, да еще чтоб скакали по-над водой, и сотворил знак, отгоняющий злые видения: трижды дернул себя за буйную бороду. Диковинная тварь, махнув нерыбьим хвостом, ушла на глубину.
– Эй! – крикнул Воислав басом, от которого, бывало, приседали боевые кони. – Эй, Гад! Поди!
К носу, легко и уверенно шагая прямо по скамьям, приблизился человек. Он был худ и невелик ростом, меньше всех, кто был в лодке, а рядом с гороподобным Воиславом показался вовсе заморышем. Одет недомерок был так же, как остальные: серая рубаха-голошея с ремешком да холщовые порты – под коленом они были крест-накрест перехвачены тесемкой, пришитой к кожаным ступам, всегдашней обуви северичей. Только меч на поясе не такой, как у всех, а узкий и короткий, каких в лесном краю не делали. Массивный, широкий северицкий сечень Гаду был тяжел.
Князь сверху покосился на подошедшего. Спросил, умерив голос, что у него получилось плохо:
– Далеко ль морем плыть?
– До Керкинтия? – Гад вздохнул. На этот вопрос он отвечал уже много раз. – От устья Бог-реки так. Можно прямо. – Он показал на горизонт. – Тогда близко. Ночь плыть. Утром Керкинтий. Я говорил, княже.
Воислав кинул взгляд на водную пустоту. Дернул исполинским плечом – поежился.
– Нет. Ночевать на земле будем.
– Тогда вдоль берега плыть надо. Сегодня, завтра, еще один день.
Князь недоверчиво прищурился, глядя Гаду в его немигающие спокойные глаза:
– Откуда всё знаешь?
Маленький человек промолчал, взгляда не отвел. Из всех северичей он один мог позволить себе оставить вопрос князя без ответа.
– Почему я тебе верю, волхв? – зарокотал Воислав, которому хотелось разгневаться – это состояние для него было привычнее неуверенности. – Почему слушаю?
– Стрежень-город помнишь? – сказал он как всегда мягко и негромко. – Я тебя предупреждал. Не ходи на приступ. Не гони людей на стену. Надо ручей перекрыть. Без воды стреженцы сами вылезут. Ты меня не послушал. Сорок воинов зря погубил. Город не взял. Потом мы воду отвели. Через неделю они сами сдались. Без воды никто долго не может.
Оба изъяснялись короткими, очень простыми фразами, в которых не было лишних слов. У северичей, как и у других славян, многоречие было не в чести. Длинно говорили только ведуны и женщины, но и те показались бы людям из южных, менее суровых краев немногословными.
От приятного воспоминания гнев князя, так и не распалившись, прошел. Воислав улыбнулся.
– Я помню, волхв. Потом все говорили. Воислав мудр. Придумал город без крови взять. Нет воды, нет и крови.
И захохотал. Он часто повторял эту остроту. Северичи шутили редко. Выпив много хмельного меда, могли для веселья подурачиться, но острого слова сказать не умели. Шутку про кровь и воду когда-то первым произнес Гад, но князь давно забыл про это.
– Нет воды, нет и крови, – сказал он еще раз и снова засмеялся.
– А помнишь Лютово городище, княже? Как я сказал прикинуться послами? Будто с миром пришли?
– Помню. – Улыбка Воислава стала шире. – Мы убили Люта и всех его родичей. Как цыплят.
– И про грозу помнишь? Я сказал тебе: «Отойди от дуба». И в него попала молния. Вот почему ты мне веришь, княже. Я умею говорить с богами. Они слушают мои речи. И ты меня слушай. Кто ты был три года назад? Что у тебя было? Твой Градец, десять деревенек вдоль Бог-реки да лесные люди. А что лесные люди? Сегодня они есть, завтра в лес ушли. И нет их. Так было раньше. Без меня. Теперь разве так?
Князь засмеялся. Он уже не думал про море и про его пугающий край, за которым тьма.
– Теперь у меня много всего. Мне покорились все роды северичей. И голотичи. И прегордые любичи. Я вожу в поход тысячу воинов! И у каждого железный шлем, хороший меч, крепкий щит. У меня двадцать ладей. Девятнадцать, – поправился Воислав, и тень пробежала по его низкому лбу. Пробежала – и исчезла. – Я иду брать греческий город! За море иду! Я возьму много добычи. Никогда никто не брал столько добычи!
Проворные и уверенные на реке, по морю ладьи поплыли опасливо. Неприспособленные к напору волн борты пугливо скрипели, весла сшибались друг с другом, не всегда попадали по воде. Выйдя из лимана, вся длинная вереница, девятнадцать больших лодок, старалась не отдаляться от берега. Но месяц был ласковый, ве́ресень, погода ясная и маловетреная, волнение несильное. Гребцы понемногу приноровились. Ладьи перестали рыскать острыми носами, ход их ускорился, строй выровнялся.
Осеннее солнце, которому наскучило гонять солнечные зайчики по пустым водам, азартно накинулось на новую игрушку: блики запрыгали на весельных лопастях, на медных бляхах щитов, на разложенном по скамьям оружии.
Многовесельные лодки на языке северичей назывались селезнями. Сверху, из-под легких облаков, где кружили белые морские птицы, флотилия, верно, и в самом деле была похожа на утку с выводком утят. Передняя ладья – целый корабль, только без мачт – была вдвое больше остальных. На тех помещалось человек по тридцать-сорок, на этой семьдесят, вся старшая дружина. Над кормой торчал длинный шест с насаженным на него знаком княжеской власти: черепом кабана в посеребренном, матово посверкивающем шлеме.
Сам князь – огромный, широкий, в расшитой по вороту рубахе – неподвижно стоял у носа один и глядел вперед. Воины смотрели на могучую, несокрушимую, как каменный валун, спину, и их страх перед морем постепенно отступал.
А князю было так же страшно, как остальным. Человек лесной, болотный, он никогда не видел столько воды. Невообразимый простор давил на него, стискивал грудь. Прямая и чистая, словно край стола, линия горизонта казалась обрывом, за которым нет ничего, кроме тьмы и смерти. Нельзя было позволить, чтобы люди заметили на лице вождя смятение, поэтому Воислав и не оборачивался. А еще он боялся, что от резкого движения (у него все движения были резкими, по-иному не умел), покачнется, не устоит на ногах, и это будет воспринято как недобрая примета. Рука князя – на четырех пальцах серебряные кольца, на большом золотой перстовник – крепко сжимала кромку борта.
Параллельно ладье, посверкивая мокрой кожей, нырял по волнам любопытный дельфин. Воислав никогда не видел таких больших черных рыб, да еще чтоб скакали по-над водой, и сотворил знак, отгоняющий злые видения: трижды дернул себя за буйную бороду. Диковинная тварь, махнув нерыбьим хвостом, ушла на глубину.
– Эй! – крикнул Воислав басом, от которого, бывало, приседали боевые кони. – Эй, Гад! Поди!
К носу, легко и уверенно шагая прямо по скамьям, приблизился человек. Он был худ и невелик ростом, меньше всех, кто был в лодке, а рядом с гороподобным Воиславом показался вовсе заморышем. Одет недомерок был так же, как остальные: серая рубаха-голошея с ремешком да холщовые порты – под коленом они были крест-накрест перехвачены тесемкой, пришитой к кожаным ступам, всегдашней обуви северичей. Только меч на поясе не такой, как у всех, а узкий и короткий, каких в лесном краю не делали. Массивный, широкий северицкий сечень Гаду был тяжел.
Князь сверху покосился на подошедшего. Спросил, умерив голос, что у него получилось плохо:
– Далеко ль морем плыть?
– До Керкинтия? – Гад вздохнул. На этот вопрос он отвечал уже много раз. – От устья Бог-реки так. Можно прямо. – Он показал на горизонт. – Тогда близко. Ночь плыть. Утром Керкинтий. Я говорил, княже.
Воислав кинул взгляд на водную пустоту. Дернул исполинским плечом – поежился.
– Нет. Ночевать на земле будем.
– Тогда вдоль берега плыть надо. Сегодня, завтра, еще один день.
Князь недоверчиво прищурился, глядя Гаду в его немигающие спокойные глаза:
– Откуда всё знаешь?
Маленький человек промолчал, взгляда не отвел. Из всех северичей он один мог позволить себе оставить вопрос князя без ответа.
– Почему я тебе верю, волхв? – зарокотал Воислав, которому хотелось разгневаться – это состояние для него было привычнее неуверенности. – Почему слушаю?
– Стрежень-город помнишь? – сказал он как всегда мягко и негромко. – Я тебя предупреждал. Не ходи на приступ. Не гони людей на стену. Надо ручей перекрыть. Без воды стреженцы сами вылезут. Ты меня не послушал. Сорок воинов зря погубил. Город не взял. Потом мы воду отвели. Через неделю они сами сдались. Без воды никто долго не может.
Оба изъяснялись короткими, очень простыми фразами, в которых не было лишних слов. У северичей, как и у других славян, многоречие было не в чести. Длинно говорили только ведуны и женщины, но и те показались бы людям из южных, менее суровых краев немногословными.
От приятного воспоминания гнев князя, так и не распалившись, прошел. Воислав улыбнулся.
– Я помню, волхв. Потом все говорили. Воислав мудр. Придумал город без крови взять. Нет воды, нет и крови.
И захохотал. Он часто повторял эту остроту. Северичи шутили редко. Выпив много хмельного меда, могли для веселья подурачиться, но острого слова сказать не умели. Шутку про кровь и воду когда-то первым произнес Гад, но князь давно забыл про это.
– Нет воды, нет и крови, – сказал он еще раз и снова засмеялся.
– А помнишь Лютово городище, княже? Как я сказал прикинуться послами? Будто с миром пришли?
– Помню. – Улыбка Воислава стала шире. – Мы убили Люта и всех его родичей. Как цыплят.
– И про грозу помнишь? Я сказал тебе: «Отойди от дуба». И в него попала молния. Вот почему ты мне веришь, княже. Я умею говорить с богами. Они слушают мои речи. И ты меня слушай. Кто ты был три года назад? Что у тебя было? Твой Градец, десять деревенек вдоль Бог-реки да лесные люди. А что лесные люди? Сегодня они есть, завтра в лес ушли. И нет их. Так было раньше. Без меня. Теперь разве так?
Князь засмеялся. Он уже не думал про море и про его пугающий край, за которым тьма.
– Теперь у меня много всего. Мне покорились все роды северичей. И голотичи. И прегордые любичи. Я вожу в поход тысячу воинов! И у каждого железный шлем, хороший меч, крепкий щит. У меня двадцать ладей. Девятнадцать, – поправился Воислав, и тень пробежала по его низкому лбу. Пробежала – и исчезла. – Я иду брать греческий город! За море иду! Я возьму много добычи. Никогда никто не брал столько добычи!
Он воодушевлялся всё больше. Хвастливые речи придавали ему силы.
– Я слушал тебя, Гад. И буду слушать. Ты всё знаешь. Ты умеешь говорить с богами. Ты хитрый. Ты умный, как змея. Кажется, тебя можно раздавить голой рукой. Но ты вывернешься. И укусишь ядовитым зубом. – Теперь князь смотрел на низкорослого собеседника с восхищением. – Потому тебя так прозвали: Гад.
Для северичей в этом имени не было ничего обидного. Один из лесных родов даже поклонялся змеебогу Гадуну, приносил ему в жертву откормленных мышей и лягух.
– Не зли змею – она не укусит, – сказал волхв. – Ласкай змею – получишь от нее дары. У тебя теперь много всего, княже. Возьмешь Керкинтий – будет еще больше. Нет никого богаче греков. У них ткани разные. Посуда. Серебро. Прозрачный кувшин помнишь? Он из стекла. У греков таких много. Вернешься с добычей – все тебе поклонятся. Древовичи, ладиничи, даже поляне. Все встанут под твою руку.
Вождь кивнул. Вот теперь он обернулся лицом к воинам, зная, что его гордый и спокойный вид придаст им бодрости.
– Я бы поплыл на греков прямым путем. Я не боюсь провести ночь в море. Но они… – Он показал на дружину. – Они не захотят. Они не привыкли к такой большой воде.
Гад не стал спорить.
– Ничего, княже. Доплывем и берегом. Может быть, нам повезет. Мы встретим купеческий корабль. Там бывает много добра. Очень много. Хватит нагрузить все ладьи. Тогда незачем ходить на Керкинтий.
«Огненный перст» - художественное произведение Бориса Акунина о Древней Руси. Это сборник, включающий в себя три рассказа, объединённых одним сюжетом и героями. Борис Акунин известен своими книгами детективного жанра, но также великолепно у него получается писать эпические произведения. Истории являются фантастически-историческими, в них история нашего государства переплетена с великолепной фантазией автора.
Первая повесть «Огненный перст» повествует о Византии 9 века, хорошо развитой цивилизации. Главный герой Дамианос имеет почти сверхъестественные возможности ниндзя, так же он хороший лекарь. Он проходит обучение и становится разведчиком, использует новейшие достижения техники, вмешивается в политические дела. Из Византии Дамианос направляется к землям Руси. В пути ему предстоит множество приключений, встречи с язычниками, разбойниками, дикими племенами, в том числе с вождём Рориком, в котором угадывается живший в действительности князь Рюрик.
Второй рассказ повествует о становлении Киевской Руси в 11 веке. Здесь переплетается политическое соперничество Византии и Руси, взаимоотношения между Ярославом Мудрым и Константином Мономахом. Увлекательно описан уклад жизни на Руси, гармонично вплетены в жизнь героев фантастические события. Сын Ярослава Святослав становится отцом. Его ребёнок рождается мёртвым, но в то же время рождается сын у Кикиморы, которую Святослав изнасиловал. Евнуху удаётся подменить ребёнка, отравив его мать.
Третья повесть «Князь Клюква» рассказывает о периоде раздробленности Руси в 13 веке. Прозвище Клюква князю дали за родимое пятно, напоминающее раздавленную ягоду. Ему придётся преодолеть немало трудностей, битву с половцами, борьбу с братом. Однако, он не сдаётся и показывает себя хорошим правителем. Он находит свою любовь в лице дочери соседнего князя. В конце книги он размышляет о том, что справится со всеми неприятностями.
Книга написана интересно, простым и красивым языком, что так свойственно Борису Акунину. Необычно обыграна история Древней Руси, что делает сюжет увлекательным и запоминающимся.
На нашем сайте вы можете скачать книгу "Огненный перст" Борис Акунин бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Борис Акунин
Огненный перст (сборник)
© ООО «Издательство АСТ», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Огненный перст
Повесть
Вода, огонь, ветер
Проворные и уверенные на реке, по морю ладьи поплыли опасливо. Неприспособленные к напору волн борты пугливо скрипели, весла сшибались друг с другом, не всегда попадали по воде. Выйдя из лимана, вся длинная вереница, девятнадцать больших лодок, старалась не отдаляться от берега. Но месяц был ласковый, ве́ресень, погода ясная и маловетреная, волнение несильное. Гребцы понемногу приноровились. Ладьи перестали рыскать острыми носами, ход их ускорился, строй выровнялся.
Осеннее солнце, которому наскучило гонять солнечные зайчики по пустым водам, азартно накинулось на новую игрушку: блики запрыгали на весельных лопастях, на медных бляхах щитов, на разложенном по скамьям оружии.
Многовесельные лодки на языке северичей назывались селезнями. Сверху, из-под легких облаков, где кружили белые морские птицы, флотилия, верно, и в самом деле была похожа на утку с выводком утят. Передняя ладья – целый корабль, только без мачт – была вдвое больше остальных. На тех помещалось человек по тридцать-сорок, на этой семьдесят, вся старшая дружина. Над кормой торчал длинный шест с насаженным на него знаком княжеской власти: черепом кабана в посеребренном, матово посверкивающем шлеме.
Сам князь – огромный, широкий, в расшитой по вороту рубахе – неподвижно стоял у носа один и глядел вперед. Воины смотрели на могучую, несокрушимую, как каменный валун, спину, и их страх перед морем постепенно отступал.
А князю было так же страшно, как остальным. Человек лесной, болотный, он никогда не видел столько воды. Невообразимый простор давил на него, стискивал грудь. Прямая и чистая, словно край стола, линия горизонта казалась обрывом, за которым нет ничего, кроме тьмы и смерти. Нельзя было позволить, чтобы люди заметили на лице вождя смятение, поэтому Воислав и не оборачивался. А еще он боялся, что от резкого движения (у него все движения были резкими, по-иному не умел), покачнется, не устоит на ногах, и это будет воспринято как недобрая примета. Рука князя – на четырех пальцах серебряные кольца, на большом золотой перстовник – крепко сжимала кромку борта.
Параллельно ладье, посверкивая мокрой кожей, нырял по волнам любопытный дельфин. Воислав никогда не видел таких больших черных рыб, да еще чтоб скакали по-над водой, и сотворил знак, отгоняющий злые видения: трижды дернул себя за буйную бороду. Диковинная тварь, махнув нерыбьим хвостом, ушла на глубину.
– Эй! – крикнул Воислав басом, от которого, бывало, приседали боевые кони. – Эй, Гад! Поди!
К носу, легко и уверенно шагая прямо по скамьям, приблизился человек. Он был худ и невелик ростом, меньше всех, кто был в лодке, а рядом с гороподобным Воиславом показался вовсе заморышем. Одет недомерок был так же, как остальные: серая рубаха-голошея с ремешком да холщовые порты – под коленом они были крест-накрест перехвачены тесемкой, пришитой к кожаным ступам, всегдашней обуви северичей. Только меч на поясе не такой, как у всех, а узкий и короткий, каких в лесном краю не делали. Массивный, широкий северицкий сечень Гаду был тяжел.
Князь сверху покосился на подошедшего. Спросил, умерив голос, что у него получилось плохо:
– Далеко ль морем плыть?
– До Керкинтия? – Гад вздохнул. На этот вопрос он отвечал уже много раз. – От устья Бог-реки так. Можно прямо. – Он показал на горизонт. – Тогда близко. Ночь плыть. Утром Керкинтий. Я говорил, княже.
Воислав кинул взгляд на водную пустоту. Дернул исполинским плечом – поежился.
– Нет. Ночевать на земле будем.
– Тогда вдоль берега плыть надо. Сегодня, завтра, еще один день.
Князь недоверчиво прищурился, глядя Гаду в его немигающие спокойные глаза:
– Откуда всё знаешь?
Маленький человек промолчал, взгляда не отвел. Из всех северичей он один мог позволить себе оставить вопрос князя без ответа.
– Почему я тебе верю, волхв? – зарокотал Воислав, которому хотелось разгневаться – это состояние для него было привычнее неуверенности. – Почему слушаю?
– Стрежень-город помнишь? – сказал он как всегда мягко и негромко. – Я тебя предупреждал. Не ходи на приступ. Не гони людей на стену. Надо ручей перекрыть. Без воды стреженцы сами вылезут. Ты меня не послушал. Сорок воинов зря погубил. Город не взял. Потом мы воду отвели. Через неделю они сами сдались. Без воды никто долго не может.
Оба изъяснялись короткими, очень простыми фразами, в которых не было лишних слов. У северичей, как и у других славян, многоречие было не в чести. Длинно говорили только ведуны и женщины, но и те показались бы людям из южных, менее суровых краев немногословными.
От приятного воспоминания гнев князя, так и не распалившись, прошел. Воислав улыбнулся.
– Я помню, волхв. Потом все говорили. Воислав мудр. Придумал город без крови взять. Нет воды, нет и крови.
И захохотал. Он часто повторял эту остроту. Северичи шутили редко. Выпив много хмельного меда, могли для веселья подурачиться, но острого слова сказать не умели. Шутку про кровь и воду когда-то первым произнес Гад, но князь давно забыл про это.
– Нет воды, нет и крови, – сказал он еще раз и снова засмеялся.
– А помнишь Лютово городище, княже? Как я сказал прикинуться послами? Будто с миром пришли?
– Помню. – Улыбка Воислава стала шире. – Мы убили Люта и всех его родичей. Как цыплят.
– И про грозу помнишь? Я сказал тебе: «Отойди от дуба». И в него попала молния. Вот почему ты мне веришь, княже. Я умею говорить с богами. Они слушают мои речи. И ты меня слушай. Кто ты был три года назад? Что у тебя было? Твой Градец, десять деревенек вдоль Бог-реки да лесные люди. А что лесные люди? Сегодня они есть, завтра в лес ушли. И нет их. Так было раньше. Без меня. Теперь разве так?
Князь засмеялся. Он уже не думал про море и про его пугающий край, за которым тьма.
– Теперь у меня много всего. Мне покорились все роды северичей. И голотичи. И прегордые любичи. Я вожу в поход тысячу воинов! И у каждого железный шлем, хороший меч, крепкий щит. У меня двадцать ладей. Девятнадцать, – поправился Воислав, и тень пробежала по его низкому лбу. Пробежала – и исчезла. – Я иду брать греческий город! За море иду! Я возьму много добычи. Никогда никто не брал столько добычи!
Он воодушевлялся всё больше. Хвастливые речи придавали ему силы.
– Я слушал тебя, Гад. И буду слушать. Ты всё знаешь. Ты умеешь говорить с богами. Ты хитрый. Ты умный, как змея. Кажется, тебя можно раздавить голой рукой. Но ты вывернешься. И укусишь ядовитым зубом. – Теперь князь смотрел на низкорослого собеседника с восхищением. – Потому тебя так прозвали: Гад.
Для северичей в этом имени не было ничего обидного. Один из лесных родов даже поклонялся змеебогу Гадуну, приносил ему в жертву откормленных мышей и лягух.
– Не зли змею – она не укусит, – сказал волхв. – Ласкай змею – получишь от нее дары. У тебя теперь много всего, княже. Возьмешь Керкинтий – будет еще больше. Нет никого богаче греков. У них ткани разные. Посуда. Серебро. Прозрачный кувшин помнишь? Он из стекла. У греков таких много. Вернешься с добычей – все тебе поклонятся. Древовичи, ладиничи, даже поляне. Все встанут под твою руку.
Вождь кивнул. Вот теперь он обернулся лицом к воинам, зная, что его гордый и спокойный вид придаст им бодрости.
– Я бы поплыл на греков прямым путем. Я не боюсь провести ночь в море. Но они… – Он показал на дружину. – Они не захотят. Они не привыкли к такой большой воде.
Гад не стал спорить.
– Ничего, княже. Доплывем и берегом. Может быть, нам повезет. Мы встретим купеческий корабль. Там бывает много добра. Очень много. Хватит нагрузить все ладьи. Тогда незачем ходить на Керкинтий.
– Нет. Я хочу взять греческий город. Хочу попробовать греческих женщин. Хочу поставить на самом высоком месте моего кабана. – Князь показал на клыкастый череп. – Пусть греки узнают про Воислава!
Прикрыв ладонью глаза от солнца, он посмотрел назад, на растянувшуюся по морю флотилию и выругался:
– Что отстали? Осерчай на них Перун!
Брани крепче этой у северичей не было.
Головной корабль далеко оторвался от остальных ладей.
– Осушай, осушай! – крикнул Воислав.
Борта ощетинились застывшими веслами: пятнадцать с одной стороны, пятнадцать с другой.
Как я уже говорил в отзыве на «Черный город», Борис Акунин в данный момент создает книги по типу доктора Франкенштейна. Ни одной свежей идеи, лишь сборное тело из предыдущих творений автора. Герой - клон из «Алмазной Колесницы» (полукровка, копия сына Фандорина от японки в «АК»), конечно, средневековые спецслужбы и все такое, использует свои силы против родных ему по крови славян. Современник IX века безмерно крут в восточных единоборствах (из родных сакур Японии Акунину ну никак выбраться) и у него есть имеется помощник (привет Фандорину).
Финал - один к одному из «Героя иного времени». Целые фрагменты - ну как перенесены из «Черного города», особенно, когда герой раз сорок подряд повторяет, как он славно уедет и заживет с дамой сердца, уже ежу понятно, что никуда он не уедет и нигде не заживет. Рояли в кустах пасутся целыми стадами, сюрпризов нет, а главный герой при всей своей крутизне выглядит полным придурком, удивляясь в тех местах, где читатель уже сто лет обо все догадался. Да и, как снова в «Черном городе», при элементарном знании истории знаешь - то, что собирается организовать герой, организовано не будет: просто потому, что все состоялось на 10 лет позже этих самых событий. И ты знаешь, что у него получится, а что сорвется.
Но вот знаете, удивительно - все равно, даже при таком романе-Франкенштейне его приятно читать. Давно уже знакомое блюдо без капли специй, но все равно вкусно. Прекрасный слог, дивные описания, и хорошие знания автором реалий тогдашнего времени, с очень тонким налетом пародийности, как производство зомби в Византии. Григорий Шалвович больше, похоже, никогда больше не создаст оригинального сюжета, а будет прилежно кормить читателя объедками предыдущих. Однако, читать его можно по-прежнему, и не жалеть при этом потраченного времени. Хоть это лишь блеск былого величия.
Оценка: 6
Одна из главных составляющих успеха Акунина как писателя - способность стилизовать текст под ту или иную эпоху, жанр. Наибольшего успеха он достиг в стилизации 19 столетия - именно этим он обязан любовью поклонников. Однако ухватить дух, атмосферу 19 века достаточно легко (при наличии таланта, разумеется) - большинству из читающей братии он знаком по множеству книг, как классики так и более современной литературы, фильмов и прочее. А вот с эпохой, предшествовшей созданию Киевской Руси сложнее - яркого представления о ней в массовом сознании, под которое можно стилизовать текст, просто не существует. Здесь нужен не стилист, а создатель, творец. И вот с этой ролью Акунин, на мой взгляд, не справился.
Сам главный герой получился до нельзя неубедительным - при его профессии и послужном списке он действительно должен был быть «властителем человеческих душ» - великолепным психологом, распознающим за версту побуждения и желания окружающих, играющим на чувствах и плетущим тончайшие интриги. Однако он вовсе не разбирается в людях (и дело даже вовсе не в финале - это видно на протяжении всей книги), все его рассуждения и успехи кажутся надуманными и невозможными. Не верится в существование человека, одновременно умного, способного разложить по полочкам всю подоплеку поведения объекта, ситуацию в целом, и в тоже время настолько глупого, чтобы не отследить самые явные реакции окружающих и не просчитать очевидных последствий. Я даже не говорю о том, что читатель догадывается о последствиях намного раньше самого героя.
Использование в повествовании всяких хитроумных изобретений, явно намекающих на более поздние, знакомые нам, устройства, не оживляют повесть, а делают ее еще более искусственной, неживой. Отсутствие красочных описаний Константинополя, Киева только усугубляют положение - эти города стали лишь мертвыми декорациями, в них нет своего духа, атмосферы.
В итоге получилась какая-то бондиана в псевдоисторическом антураже с нехитрым сюжетом и неубедительными персонажами. Единственным утешением является только то, что Акунин не потерял способности красиво писать и текст читается легко и приятно, несмотря на все вышеописанные недостатки.
Ну и под конец коснусь достаточно неприятной темы, обойти которую, к сожалению, нельзя. Рассматривать произведение без привязки к личности автора конечно было бы очень хорошо, но в нашей стране это не принято (да и в других впрочем тоже), поэтому при оценке творчества часто упирают на некие политические особенности мировоззрения автора (реальные или мнимые - для рецензента не так уж и важно). Так и у Акунина - весь его цикл об истории государства Российского, как документальный так и художественный, обвиняют в непатриотизме и нелюбви ко всему русскому. В отношении данной повести этот упрек явно беспочвенен - так как пока что отсутствуют сами русские, а наличествуют только одни из наших многочисленных предков. Представление их в виде варваров вполне оправдано с исторической точки зрения, а то что варвары выглядят и ведут себя не как цивилизованные люди вполне естественно. Более того, автор явно польстил полянам, приписав им могучую идею по созданию единого государства, владеющего всем торговым путем «из варяг в греки» - никаких исторических свидетельств таких планов нет, хотя это конечно и не значит, что сих устремлений и не было.
Оценка: 6
Полная ерунда. Дочитывал через силу.
К истории это творение не имеет никакого отношения. Если автор называет это - «История государства Российского», то мне его искренне жаль. Впрочем, как и читателей, которые верят, что так оно и было в древности.
Это - не исторический роман (повесть). Это - славянское фэнтези, причём, низкопробное. Или, шпионский роман, с элементами фантастики.
Причём, написан сей труд, скорее, для подростков,
Да, романы В. Скотта, А. Дюма, тоже не блещут научно доказанными фактами. Но, благодаря тому, что они, всё же, хоть как-то укладываются в рамки реальности, читать эти книги интересно. Эта повесть совсем не такая.
Книга про приключения агента византийской разведки при дворе киевского князя.
Впрочем, не обошлось и без Японии и Китая - в одном Фандорине тема ниндзя себя не исчерпала, Акунин решил продолжить здесь.
Я даже не буду подробно писать про все несуразности - зомбированные телохранители, суперарбалеты, леопардо-гепардо-барсы, офтальмологические операции в полевых условиях и прочую чепуху. Это не случайные ляпы, недоработки и ошибки. Это - стиль этой повести. Сказка. Византийский мир, увиденный глазами диких варваров-славян. Но были ли славяне такими уж дикими варварами?
Спойлер (раскрытие сюжета)
«Он говорит сложными предложениями, отметил Дамианос. Варвар, но не дикарь.» Ну да, подразумевалось, что славяне были неандертальцами и общались при помощи жестов и односложных фраз!
Рассчитано, что и читатели такие же варвары!
Но, если славяне (поляне) неандертальцы, по версии Акунина, то варягов-руссов он сделал вообще питекантропами! Подумаешь, что они к тому времени завоевали пол-Европы! В его описании они ходят в шкурах с огромными шипастыми дубинами.
Я почитал отзывы - многим читателям нравится! Весело, легко читается. Принимают этот бред за реальные исторические события. Ужас.
Конечно, зачем как историкам мучиться столько лет, воссоздавая историю по скудным документам? Вот рецепт «Истории государства Российского» от Акунина:
Взять «Повести временных лет» в кратком изложении и, слепив все в одну кучу, написать свою версию. Разбавив фантастикой и приплести сюда супергероя-ниндзя-Штирлица.
Но, ладно, хватит о исторической достоверности. Будем считать, что это приключенческий рассказ с фантастическими элементами. Но, и в этом случае, повесть слабая.
Стилизация речи и языка под старину - отвратительная. То какие-то греческие слова, то ли древние, то ли автор их сам придумал, то славянские архаизмы, и тут же, через строчку текст - прям по стилю, разведданные, которые Штирлиц передаёт в Центр.
Атмосферности - нет. Не увидел я ни Царь-града, ни Киева.
Герои - плоские.
Сюжет - ничего особенного. Тот же Фандорин, только в других декорациях. Некоторые сцены - один в один.
Вот единственный плюс этой повести - легко и быстро читается, мозги напрягать не надо. Писать в таком стиле Акунин умеет. Вот и писал бы детективы. Нестор-летописец и Карамзин из него не получился.
Оценка: 4
Многие жалуются, что в повести все предсказуемо и что читатель раньше героя понимает, что случится так и так (наш народ ведь сплошь разведчики, психологи, хироманты, эрудиты, шпионы) и ругают автора за то, что, мол, герой грезит о том, что уедет с возлюбленной и заживет! А наш проникновенный читатель все понимает - не уедет никуда наш греческий Бонд, как все наивненько. - Однако читатель отчего-то не понимает, что в этом-то и соль повести, в этом ее кайф, и именно поэтому от нее невозможно оторваться - читая, ты прекрасно понимаешь, что шпиона убьют, выкупят, что это неизбежно и ты лихорадочно ожидаешь этого, в каждой новой строке, в каждом последующем слове, а приходит конец как раз тогда, когда этого не ждешь. Повесть отличная, на твердую 10.
Оценка: 10
Как оказалось, у нас нет интересных увлекательных фильмов и книг о Древней Руси. Все, что попадалось, несколько нудновато. И как в таких условиях привить 9-летнему сыну интерес к отечественной истории?!
Акунин со своим «Огненным перстом» - хороший вариант! В повести представлен временной срез зарождения российского государства. Географически охвачены основные значимые для нашей истории реперные точки пути «из варяг в греки» - Константинополь, Киев, становище Рюрика. Хорошее атмосферное погружение, обыгрывание любопытных исторических гипотез, «фандоринские» приключения, аристономические образы. Все это способствует усвоению истории с интересом. Мне понравилось!
Кстати, захотелось перечить отдельные главы недавно прочитанной книги «История российского государства. От истоков до монгольского нашествия.» того же автора. :)
Оценка: 8
Ужасная повестушка. По стилю языка - в повествовании, например, фигурируют «мили» как мера расстояния. Ну неизвестен автору аутентичный термин «стадий» (хотя шк. история за 5-й кл дает это знание) - напиши километр, чтобы язык рассказа хотя бы соответствовал нынешнему русскому.
По смыслу содержания - очень характерна для автора такая его идея как создание службы внешней разведки и ее агентов путем оплодотворения главным византийским разведчиком женщин из народов, где эта разведка должна вестись. Причем Акунина так зажигает эта его придумка, что он заполняет энное количество строк подсчетами, а сколько детей-агентов мог наплодить таким образом глава греческой СВР, чтобы они потом выросли и стали супер-шпионами... И весь остальной текст с таким же историческим, смысловым и языковым наполнением. Даже для этого автора «Перст» - ну явный перебор его фирменных примочек. Нынешняя политика, конечно, многое списывает в таких произведениях - но тут и она бессильна.
Оценка: нет
Захватывающий исторический триллер, от признанного мастера остросюжетной литературы. Написано легко и элегантно. Читается, как впрочем, все у Акунина, взахлеб. Характерные авторские приемы, знакомые читателю по предыдущим произведениям, делают эту приключенческую повесть достойным экземпляром в коллекции акунинской беллетристики.
Думаю, книга будет интересна в первую очередь подросткам.
Читая «Огненный перст» вспомнил слова, сказанные о другом знаменитом беллетристе. Несколько перефразирую: «Заставляют ли его книги думать? - Редко. - Мечтать? - Никогда. - Лихорадочно перелистывать страницы? - Всегда»
Оценка: 8
Джеймс Бонд, бондиана, не раз помянуты в отзывах на эту длиннющую повесть (или это мне она длиннющей показалась?). Задумался, а так ли? Так, именно так. Что, собственно, делает Бонда Бондом? По-моему, две вещи: наличие навороченных шпионских устройств и... музыка.
С устройствами просто. Снаряжение героя – шпиона средневековой Византии - пожалуй, не уступит современному. Тут и противоядие от всего, чего угодно, и зомбиподобные помощники – универсальные солдаты (правда называются «по-научному» - автоматонами), и подзорная труба (во времена Кия-то... или Рюрика?), и... и...
Но главное, всё-таки – музыка. В бондиане играют два человека: герой и автор. Герой гордо идёт по сюжету побеждая-посрамляя врагов в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Автор же бежит впереди и обеспечивает музыку, в смысле расставляет вдоль маршрута рояли. Причём расставляет их так плотно, как они в салоне музыкальных инструментов не стоят. И, сыграв на одном, герой сразу перескакивает к следующему. Вот пример, мелькающий в тексте не раз:
Спойлер (раскрытие сюжета)
(кликните по нему, чтобы увидеть)
Нужно установить дружеский контакт с врагом – пожалуйста, он (враг, в смысле) не только болен, но и именно тем, что поддаётся моментальному шпионскому излечению. И в Киеве такое происходит (дочь княжеского помощника, правой руки), и в стане викингов (шаман).
И всё в таком же духе - бравурный марш на клавишных.
В жанре исторического романа, конечно, есть намного более красочные произведения с более детальным описанием местности и нравов, но Акунину удалось чрезвычайно интересно показать эпоху и быт славян и варягов, благодаря особому взгляду на все это через
Спойлер (раскрытие сюжета)
(кликните по нему, чтобы увидеть)
главного героя-шпиона Византийцев значительно превосходящего знаниями и культурой местных
Считаю, что славяне и варяги представлены честно, они грубы, некультурны и жестоки, но не вызывают презрения и отвращения.
Герои описаны не слишком подробно и глубоко, также многие появляются ненадолго из-за быстрой смены места действия. Но зато герои активны, они действуют, подчас неожиданно, резко меняя ход повествования, и руша планы Демьяна.
Быт тоже не отличается подробностями. Но если учитывать размер произведения, то надо признать, что немногие детали, которые были показаны, сделаны отлично.
VovaZ , 29 апреля 2016 г.Ну прежде всего было интересно увидеть образы «лукавых ромеев» «Руси Изначальной» с другой, так сказать стороны невидимого фронта. :)
Однако, Акунин, в отличии от Валентина Иванова, хороший новеллист известной истории, но крайне слабый альтернативщик и фантаст. Акунину настолько важна задокументированная достоверность, что натыкаясь на архивную лакуну, автор предпочитает оставить белое пятно, но не станет додумывать или придумывать события. Как результат, повесть (или компактный роман) теряет в коолрите событий, или ещё того хуже, описания приобретают некоторую лубочность.
Сюжетная интрига захватывает, но и сценизм и образы несколько теряют в моих глазах по указанной выше причине.
Здесь мэтр отступает от своего принципа избегать политизации исторических произведений. Сопоставление образов гениального, светлого разумом Кия, и примитивных, легко подверженных влиянию Рюрика и Аскольда, несомненно появилось в качестве отражения российско-украинского конфликта, назревающего уже в год выхода произведения в свет.
Ну и суть чрезмерно банальна для Акунина - история шпиона, которого погубили бабы.
Не смотря на ворчание, Акунин это Акунин. Произведение читается легко и с интересом.
