Николай Иртенев очень дорожит дружбой с Дмитрием. Благодаря этому человеку Иртенев смог увидеть некоторые вещи в другом свете. Общение с Дмитрием стало причиной того, что Николай «заразился» идеей саморазвития.
Влияние Нехлюдова на Иртенева было настолько велико, что Николай благоговейно шепотом называет его «чудесный Митя».
Со временем Николай осознал, что он очень много времени потратил впустую, в то время, когда мог использовать его для самосовершенствования. С этого момента, по мнению главного героя, и начался период его юности. К тому времени Николаю исполнилось 16, и он уже начал готовиться к поступлению в университет.
Николай стал очень придирчивым к себе и с печалью отмечает, что его внешний вид не носит черты благородства. В целом он больше похож на «мужика».
Весна входила в свои права. Этот период был особо значимым в жизни героя, ведь на этот период припадал самый интенсивный этап подготовки к вступительным экзаменам. Николай любуется приходом весны. По его мнению, приход весны в городе чувствуется намного сильнее.
Николай планирует начать жизнь с нового листа – после исповеди он станет безупречным человеком: будет соблюдать все догматы христианства, отдавать десятую часть своей стипендии бедной старушке или сироте, так чтобы никто не знал, что он это делает; на занятия будет ходить пешком, а если ему дадут вожжи, то продаст и вырученные деньги потратит на благотворительность. Он станет самым известным ученым и будет приходить на Воробьевы горы, чтобы провести там время в одиночестве.
Отец Николая часто отсутствует дома. В тех же случаях, когда отец появляется, в доме начинает царить веселье – отец умеет придумывать всякие шутки и говорить их с самым серьезным лицом. Это всех забавляет. Семья по привычке все так же собирается вместе за обедом, но сплоченности, как это было при маме или бабушке, не происходит.
Гувернантка Мими за обедом не умеет затронуть интересную тему для разговора. Старший брат Николая – Володя все больше отдаляется от брата – разница в возрасте стала очень ощутима и у Володи теперь другие интересы. Сестра Николая – Любочка – уже повзрослела, как, впрочем, и дочка гувернантки Катя и они теперь девушки на выданье.
Николай решил составить себе таблицу, в которой бы разместились правила его жизни. Во время работы оказалось, что это очень объемный материал, и поэтому Иртенев сделал целую тетрадку с названием «Правила жизни». По приглашению отца в дом к Иртеневым приехал старик-монах, чтобы исповедать всех домочадцев.
Монах начинает проведение исповеди. Первым на исповедь пошел папа, второй – Любочка, затем Катя и только после Кати пошел Николай. В комнате с монахом он пробыл минут пять, но зато после вышел счастливый и окрыленный.
Вечером, перед сном, он вспомнил, что забыл рассказать монаху на исповеди про один свой грех и очень испугался, ведь скрывать свои прегрешения на исповеди считалось большим грехом.
Николай очень переживал по этому поводу, но затем успокоил себя мыслью о том, что он с самого утра поедет в монастырь и исправит содеянное. Успокоившись, Николай засыпает.
Николай часто просыпался ночью, так как боялся проспать. В шесть часов он уже окончательно проснулся и приступил к сборам: обуть ему пришлось нечищеные сапоги, потому, что слуга Николай еще не успел их почистить. Когда Иртенев вышел из дома, то увидел, что улица была практически пуста – с трудом ему удалось найти извозчика. Сначала Николай переживал, что он его ограбит, но затем успокоился. Приезд Николая произвел ажиотаж в монастыре – монахи с интересом наблюдали за ним. Иртенева отвели в комнату и попросили подождать монаха.
Николай продолжает готовиться к экзаменам, но удается ему это с трудом. Иртенев то и дело отвлекается на различные мелочи. Ему кажется, что в воздухе витает какой-то особый запах весны, который мешает ему сосредоточиться. Однако учителя не дают ему расслабиться. К тому же Николай не может разочаровать Нехлюдова – по мнению друга, сдать хорошо экзамен – это необходимое действие.
Первый экзамен Николая должен был состояться 16 апреля. Молодой человек очень волновался – он впервые в жизни сдавал экзамен и первый раз одел фрак. Николай чувствовал себя воодушевленно: ему казалось, что он выглядит блистательно, это было ровно до того момента, пока он не вошел в аудиторию. Николаю попался знакомый билет, и он хорошо ответил на вопрос. В результате историю Иртенев сдал на «5».
Следующий экзамен был по математике. Сдавая его, Иртенев не успел разобраться в двух вопросах и это его удручало.
В университете Николай увидел своего брата Володю и друга Дмитрия. Дмитрий успел объяснить Николаю один из проблемных вопросов – он был посвящен биному Ньютона, на объяснение второго вопроса времени не хватило.
По закону подлости Николаю попался билет, которого он не знал. Однако его выручил знакомый – Иконин, который обычно ничего не отвечал на вытянутые билеты и молча их клал на стол перед экзаменаторами.
Он отдал Николаю свой билет – это был вопрос о биноме Ньютона. Николай отлично ответил на вопрос и получил «5».
Николай был наслышан о том, что профессор, принимающий экзамен по латыни, очень строгий и, кажется, ему нравится ставить плохие оценки поступающим. Николай все также сдавал экзамены в компании с Икониным, который начал ответ как всегда первым. На этот раз он не молчал, как обычно, а даже перевел немного текст, хоть и с помощью профессора, но на теоретический вопрос дать ответ не смог. Иртенев успокоился и улыбнулся, это очень не понравилось профессору, который вместо дружеской улыбки рассмотрел презрение. Он предоставил возможность ответить Иртеневу вместо Иконина.
Когда же пришла очередь экзаменоваться Николаю, профессор был очень груб, дал ему очень сложный текст и в результате поставил «2», в то время когда Иконин за экзамен получил «4». Иртенев впервые столкнулся с предвзятым отношением и был настолько поражен, что остальные экзамены сдавал без энтузиазма.
Наконец-то Николай сдал последний экзамен и был успешно зачислен в список студентов. Ему было обидно, что Володя его не поздравил. Несмотря ни на что, Николай, подобно брату, купил трубку, табак и рисунок гуашью, а также вставку для карандаша. Дома он определил, что ни одна из покупок ему не понравилась, а при курении ему и вовсе стало плохо.
Николай с Дмитрием отправляются сначала к Дубкову – где застают Володю и его приятеля за игрой в карты. Володя проигрывает и вся компания отправляется в ресторан, чтобы отпраздновать поступление Николая.
В ресторане все поздравляли Николая. В целом всем было весело, хотя брат Володя то и дело краснел из-за поведения Николая, который часто говорил или делал что-либо невпопад. От выпитого шампанского у Николая закружилась голова, а когда он встал, то понял, что его тело как бы живет отдельной жизнью.
В ресторане Николай повздорил с одним из посетителей – неким Колпиковым. Друзья Иртенева в тот момент не присутствовали. Неловкость положения после случившегося стали причиной того, что Николай скрыл этот инцидент, хотя и переживал длительное время. Переполнявшую злость от ссоры Иртенев излил на невинного Дубкова, после чего чувствовал себя неловко.
В последний день пребывания в Москве Николай по распоряжению отца собирается нанести визиты некоторым людям, в частности князю Ивану Ивановичу, Ивиным. Иртенев надеется, что ему компанию составит Володя, но тот отказывается.
Первым визит Николай нанес Валахиным – они жили поблизости. Иртенев пребывал в волнении – он раньше был влюблен в Сонечку. Николай слышал слухи о том, что во время пребывания за границей дилижанс, в котором она находилась, перевернулся, и лицо девушки порезало осколками стекла. Однако при личной встрече Николай не заметил никаких шрамов на лице – Соня ему показалась все той же милой девочкой, как в детстве.
Визит к Корнаковым был не столь приятным для Николеньки – сначала его развлекали дочери Корнаковых, затем к разговору присоединились княгиня и князь Михайло – княгиня то и дело утверждала, что Николай очень похож на мать, хоть это было неправдой. Николай узнал, что Корнаковы и Иртеневы являются единственными наследниками Ивана Ивановича.
Прием у Ивиных оказался тяжелым и неприятным – генеральский сын совсем не обрадовался его приезду, и лишь выдержал этикетную вежливость, княгиня расплакалась, а князь вел себя так, как будто Николая и вовсе не было у них в доме.
Последний визит Николай наносит Ивану Ивановичу, после известия о том, что Иртеневы являются наследниками князя, этот визит стал вдвойне неприятным и волнительным.
Дорогие читатели! На нашем сайте вы можете ознакомиться с героя романа-эпопеи Льва Толстого “Война и мир”.
Князь оказал Николаю приятный прием, но Иртенев решил, что князь на самом деле ненавидит его, потому, что Николай один из претендентов на его состояние.
Вместе с Дмитрием Николай едет на дачу в Нехлюдовым. Он узнает о том, что Дмитрий влюблен в некую приживалку Любовь Сергеевну.
На даче Николай познакомился с Марьей Ивановной – матерью Дмитрия и его сестрой Варей. Также он увидел и Любовь Сергеевну – она поразила Иртенева больше всего. Женщина показалась Николаю на удивление некрасивой, и Иртенев удивленно думал, как Дмитрий мог в нее влюбиться.
У Нехлюдовых Николай также познакомился с теткой Дмитрия – Софьей Ивановной. Николая удивило то, что эта женщина испытывает истинную любовь ко всем членам семьи.
Николай узнает, что в семье не одобряют любовь Дмитрия к Любови Сергеевне – это становится причиной споров. Иртеневу у Нехлюдовых очень понравилось – он почувствовал себя здесь взрослым человеком, а не ребенком.
Нехлюдовы идут гулять в сад. Николай составляет им компанию. Он не удержался от возможности похвастаться своим родством с Иваном Ивановичем. Во время прогулки Николай еще раз отмечает непривлекательность сестры Дмитрия.
К вечеру у Дмитрия ужасно разболелись зубы. Из-за этого он был в плохом настроении и сначала накричал на горничную, а затем ударил дважды кулаком по голове мальчика-слугу. Однако тут же постыдился этого поступка, свидетелем которого был Николай. После друзья проговорили всю ночь.
Николай с Володей отправляются в деревню. По дороге Николай решил, что должен казаться первые два дня грустным, но это ему с трудом удавалось. Он лишь по вечерам вспоминал о своей любви, а вскоре и вовсе забыл о ней. Отец много говорил с Николаем в первое утро и был необыкновенно веселым.
Николай опять сближается в общении с Володей и, напротив, отделяется от Кати и Любы. Девочки ему кажется глупыми и жеманными. Николай не понимает, почему они так изменились и, кроме того, не видят ничего плохого в этих изменениях.
Николай все лето учился игре на фортепиано и достиг существенных достижений. В свободное время он читал привезенные Володей французские романы. Начитавшись в одном из них, про героя с густыми бровями и решив сделать себе такие же – он натер свои брови порохом и поджег. Брови Николая стали действительно гуще, но к тому времени он уже забыл про этого героя.
Николенька размышляет об атрибутах и мелочах, которые позволяют человеку выделиться из толпы. Он хочет быть человеком, обладающим безупречной внешностью. Особенно Николая огорчает состояние его ногтей. Со временем Иртенев осознает, как он ошибался, привязываясь к этим внешним атрибутам.
Николай наслаждается летом и отдыхом: он часто гуляет, читает романы и любуется природой. Герой повести чувствует себя счастливым.
Николая удивляет перемена отношения отца к их соседям. Раньше Иртеневы были враждебно настроены к Епифановым, но сейчас все изменилось: отец часто ездит к ним в гости и называет «славными людьми». Николаю эти люди не понравились.
Второй брак отца состоялся, когда ему было 48. Женой его стала Авдотья Васильевна Епифанова. Летом отец часто ездил в гости к Епифановым, в то время, когда общения семьями практически не происходило. В последний день перед отъездом Володи и Николая отец официально объявил о своем желании жениться на Епифановой.
Домочадцы все живо обсуждали женитьбу отца. Володя очень негативно воспринял весть о предстоящем событии, он крайне неодобрительно отзывался о будущей мачехе и рассказал Николаю, что какая-то темная история стала причиной этой свадьбы. Также Володя рассказал о любви отца и Мими.
Володя и Николай уезжают в университет и потому не присутствуют на свадьбе отца, которая состоялась через две недели после их уезда. В университете Николай ведет себя надменно, чем отталкивает от себя всех потенциальных знакомых.
Николай был очень влюбчивым – он то и дело в кого-то влюблялся. Иногда это были совершенно незнакомые ему замужние женщины. Однако все его увлечения были мимолетны.
Николеньку очень огорчает, что его не зовут на балы. Он втайне завидует брату и отцу, которые являются частыми гостями на подобных мероприятиях. Зимой наконец-то случилось желаемое – Корнаковы приглашают его на бал.
Предлагаем ознакомиться с в романе Льва Николаевича Толстого “Война и мир”
Володя помогает Николяю подобрать правильный наряд и привести свой внешний вид в порядок. Однако на балу Никалай теряется и ведет себя крайне глупо – он несет такой вздор, что его избегает даже Володя.
Зимой случилось еще одно событие – Николая позвали на кутеж. Так как юноша никогда не бывал на кутежах, то ему казалось это занятие чем-то необычным и веселым. Он старательно готовился к этому событию. Само же мероприятие его не впечатлило – все делали вид, что им весело, хотя на самом деле это было не так. После кутежа его участник надменно преувеличивали масштаб кутежа и всячески его расхваливали, что немало удивило Иртенева.
Николай стал частым гостем у Нехлюдовых. Ему нравилось проводить время у них, так как он чувствовал себя там как дома. За это время Иртенев узнал, что Варя довольно умная девушка и с ней есть о чем поговорить.
В то время как отношения Николая с родными Нехлюдова были прекрасны, дружба с самым Дмитрием «висела на волоске» – Николай не мог понять некоторых поступков друга. Одним из таких была дружба с Безобедовым – бедным, глуповатым и некрасивым человеком. Со временем Николай стал находить множество недостатков в своем друге и даже поссорился с ним.
Отношения с мачехой у Николая не улучшились. После того, как осенью она с отцом приехала в Москву, неприязнь только усилилась.
Женщина появлялась при домашних в нижней юбке, или с одежде с открытыми руками, сначала такое положение вещей нравилось Николаю, но затем начало его раздражать – создавалось впечатление, что в Авдотье живут две разные женщины – одна для гостей – ухоженная и веселая, другая для обычной жизни – недовольная и ворчливая.
Время экзаменов приблизилось, и Николай с ужасом осознал, что он ничего не знает. На помощь ему пришел Оперов, он предложил Николаю готовиться вместе. В скором времени Иртенев познакомился с другими юношами, бедными, но интересными людьми. Николай невнимательно слушал материал часто отвлекался и мечтал, вместо того чтобы слушать, поэтому его дела в подготовке к экзаменам не продвинулись. Он узнал, что он во всем (кроме принадлежности к аристократии) уступает этим новым знакомым и его это огорчило.
Среди новых знакомых Николая особо выделялись Зухин и Семенов.Зухин был небогатым человеком лет 18-ти, учеба яму давалась очень легко, а учителя были о нем очень хорошего мнения и любили его. Семенов был любителем кутежей, в итоге он набрался долгов и чтобы отдать их пошел в солдаты.
На экзамен по математике Николай пришел неготовым, и его это даже не волновало. Соответственно он не смог ответить на вопросы билета и поэтому профессор объявил ему, что тот не будет переведен дальше. Николай три дня рыдал, как ребенок, во всех попытках поддержки со стороны друзей или родственников он видел сарказм, ему казалось, что все относятся к нему пренебрежительно. Николай вспомнил про свои «Правила жизни», ему стало стыдно за то, что он не придерживался их. Николай решил написать новые «Правила», но на этот раз их точно придерживаться.
5 (100%) 5 votes
Повесть Толстого «Юность» входит в автобиографическую трилогию и является завершающей книгой после частей «Детство» и «Отрочество». В ней автор продолжает рассказывать о жизни семьи Иртеньевых. В центре внимания писателя по-прежнему Николенька, уже повзрослевший, 16-летний юноша.
Мятежи и бури молодой души в повести «Юность»
Закончил Л.Н.Толстой «Юность», краткое содержание которой мы сейчас рассмотрим, в 1857-м году, спустя 5 лет после написания первой повести цикла - «Детство». За это время изменился и сам писатель: духовно вырос, многое переработал в своей душе и в сознании. Вместе с ним глубокий и трудный путь самопознания и нравственного самосовершенствования прошёл его любимый герой, Николенька: из чувствительного, доброго мальчугана он превратился в напряжённо размышляющего, настойчиво ищущего свой путь молодого человека.
Начинает Толстой «Юность» (краткое содержание её перед нами) описанием душевного состояния Николеньки. Он готовится к поступлению в университет и мечтает о будущем и своём высоком назначении. Поставив перед собой задачу нравственного развития, герой записывает в специальную тетрадь свои размышления, совершённые поступки, обязанности, правила, которым он должен следовать, если хочет стать действительно духовной личностью.
На исповедываясь перед духовником, Иртеньев испытывает чувство глубокого очищения, близости к Богу и особой любви к нему, к людям и самому себе. Николеньке радостно, что он такой замечательный, просветлённый, и ему хочется, чтобы все домашние и родные знали об этом. А ночью, вспомнив об ещё одном происшествии, долго мучается, чуть свет вскакивает и мчится на новую исповедь. Получив вновь прощение и отпущение грехов, он необыкновенно счастлив. Ему кажется, что на свете нет никого чище и просветлённее, но когда в душевном порыве юноша делится своими переживаниями и ощущениями с извозчиком, тот не разделяет его эмоций. Радость Николеньки постепенно тухнет, а сам его порыв перестаёт казаться таким важным.
Л.Н. Толстой «Юность», краткое содержание которой мы вспоминаем, строит, как своего рода диалог героя с Юноша постоянно занят самоанализом, осуждением или одобрением себя. Он настойчиво ищет ответы на вопросы «что есть хорошо?» и «что есть плохо?». А ведь взросление, вступление в новую жизнь, пожалуй, самый трудный этап в судьбе каждого человека.
Николенька становится студентом - это, своего рода пропуск в мир взрослых. И молодой человек, конечно, не может не оступаться. Он дружит с Нехлюдовым, юношей более зрелым, чем он сам, серьёзным, степенным. Не лишённый наблюдательности, Иртеньев понимает, что именно Дмитрий - тот человек, на которого ему следует равняться, находясь в среде «золотой» молодёжи: он не пьёт, не курит, не ведёт себя грубо и развязно, не хвастается победами над женщинами. И совершенно противоположно поведение других приятелей Николеньки - Володи и Дубкова. Однако именно они кажутся Николаю образцом «молодчества» и «комильфо»: ведут себя непринуждённо, делают, что хотят, кутят и повесничают, и всё им сходит с рук. Николенька подражает приятелям, но ничем хорошим это не заканчивается.
Продолжает Толстой «Юность», краткое содержание которой вполне даёт возможность разобраться в сути произведения, следующим «испытанием» Николеньки: как самостоятельный и взрослый человек, он должен нанести светские визиты друзьям семейства, держаться солидно, непринуждённо, уверено, вести приятные беседы и т.д. Такие визиты даются герою с трудом, ему скучно в светских гостиных, а люди кажутся манерными, неестественными, фальшивыми. Герой не столько разбирается, сколько инстинктивно чувствует поэтому ему действительно легко и душевно только с Нехлюдовым. Тот многое умеет объяснить, избегая нравоучительного тона, держа себя с Николенькой на равных. Под влиянием Дмитрия Николай осознаёт, что этапы взросления, которые он сейчас проходит, это не просто физиологические изменения в его организме, а становление его души.
Лев Толстой «Юность» создавал с особой любовью, видя в Николеньке своего дорого старшего брата - тёзку героя, а также самого себя. Отсюда теплота и строгость, с которыми автор относится к главному герою, к его К примеру, когда Иртеньев в деревне искренне любуется природой, он чувствует её глубоко и тонко - это дорого автору, ведь подобная черта говорит о богатом внутреннем мире героя, о его эстетической зоркости.
В своих последних главах «Юность» Толстого заставляет о многом задуматься. Приступив к учёбе, попав в новую, студенческую среду дворянской молодёжи, Иртеньев поначалу начинает жить по её законам, отдалившись от Нехлюдова. Однако довольно скоро герой прозревает: в свете нет места искренним чувствам, порывам, отношениям. Всё заменяется условностями, светскими приличиями и ограничениями. Это мучает Николеньку, он разочаровывается в себе, своих прекрасных, наивных мечтах, и людях, которые его окружают.
Но когда однажды он достаёт тетрадку, которая подписана «Правила жизни». Зарыдав, герой решает, что напишет новые правила честной, чистой жизни и не изменит им. Он ждёт вторую половину своей юности, которая должна быть обязательно гораздо счастливее первой.
Лев Николаевич Толстой
ЧТО Я СЧИТАЮ НАЧАЛОМ ЮНОСТИ
Я сказал, что дружба моя с Дмитрием открыла мне новый взгляд на жизнь, ее цель и отношения. Сущность этого взгляда состояла в убеждении, что назначение человека есть стремление к нравственному усовершенствованию и что усовершенствование это легко, возможно и вечно. Но до сих пор я наслаждался только открытием новых мыслей, вытекающих из этого убеждения, и составлением блестящих планов нравственной, деятельной будущности; но жизнь моя шла все тем же мелочным, запутанным и праздным порядком.
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей , как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
И с этого времени я считаю начало юности .
Мне был в то время шестнадцатый год в исходе. Учителя продолжали ходить ко мне, St.-Jérôme присматривал за моим учением, и я поневоле и неохотно готовился к университету. Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в деланиях гимнастики, с тем чтобы сделаться первым силачом в мире, в шлянии без всякой определенной цели и мысли по всем комнатам и особенно коридору девичьей и в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, я всегда отходил с тяжелым чувством уныния и даже отвращения. Наружность моя, я убеждался, не только была некрасива, но я не мог даже утешать себя обыкновенными утешениями в подобных случаях. Я не мог сказать, что у меня выразительное, умное или благородное лицо. Выразительного ничего не было - самые обыкновенные, грубые и дурные черты; глаза маленькие серые, особенно в то время, когда я смотрелся в зеркало, были скорее глупые, чем умные. Мужественного было еще меньше: несмотря на то, что я был не мал ростом и очень силен по летам, все черты лица были мягкие, вялые, неопределенные. Даже и благородного ничего не было; напротив, лицо мое было такое, как у простого мужика, и такие же большие ноги и руки; а это в то время мне казалось очень стыдно.
В тот год, как я вступил в университет, Святая была как-то поздно в апреле, так что экзамены были назначены на Фоминой, а на Страстной я должен был и говеть и уже окончательно приготавливаться.
Погода после мокрого снега, который, бывало, Карл Иваныч называл «сын за отцом пришел », уже дня три стояла тихая, теплая и ясная. На улицах не видно было клочка снега, грязное тесто заменилось мокрой, блестящей мостовой и быстрыми ручьями. С крыш уже на солнце стаивали последние капели, в палисаднике на деревьях надувались почки, на дворе была сухая дорожка, к конюшне мимо замерзлой кучи навоза и около крыльца между камнями зеленелась мшистая травка. Был тот особенный период весны, который сильнее всего действует на душу человека: яркое, на всем блестящее, но не жаркое солнце, ручьи и проталинки, пахучая свежесть в воздухе и нежно-голубое небо с длинными прозрачными тучками. Не знаю почему, но мне кажется, что в большом городе еще ощутительнее и сильнее на душу влияние этого первого периода рождения весны, - меньше видишь, но больше предчувствуешь. Я стоял около окна, в которое утреннее солнце сквозь двойные рамы бросало пыльные лучи на пол моей невыносимо надоевшей мне классной комнаты, и решал на черной доске какое-то длинное алгебраическое уравнение. В одной руке я держал изорванную мягкую «Алгебру» Франкера, в другой - маленький кусок мела, которым испачкал уже обе руки, лицо и локти полуфрачка. Николай в фартуке, с засученными рукавами, отбивал клещами замазку и отгибал гвозди окна, которое отворялось в палисадник. Его занятие и стук, который он производил, развлекали мое внимание. Притом я был в весьма дурном, недовольном расположении духа. Все как-то мне не удавалось: я сделал ошибку в начале вычисления, так что надо было все начинать с начала; мел я два раза уронил, чувствовал, что лицо и руки мои испачканы, губка где-то пропала, стук, который производил Николай, как-то больно потрясал мои нервы. Мне хотелось рассердиться и поворчать; я бросил мел, «Алгебру» и стал ходить по комнате. Но мне вспомнилось, что нынче Страстная середа, нынче мы должны исповедоваться, и что надо удерживаться от всего дурного; и вдруг я пришел в какое-то особенное, кроткое состояние духа и подошел к Николаю.
Позволь, я тебе помогу, Николай, - сказал я, стараясь дать своему голосу самое кроткое выражение; и мысль, что я поступаю хорошо, подавив свою досаду и помогая ему, еще более усилила во мне это кроткое настроение духа.
Замазка была отбита, гвозди отогнуты, но, несмотря на то, что Николай из всех сил дергал за перекладины, рама не подавалась.
«Если рама выйдет теперь сразу, когда я потяну с ним, - подумал я, - значит грех, и не надо нынче больше заниматься». Рама подалась набок и вышла.
Куда отнести ее? - сказал я.
Позвольте, я сам управлюсь, - отвечал Николай, видимо удивленный и, кажется, недовольный моим усердием, - надо не спутать, а то там, в чулане, они у меня по номерам.
Я замечу ее, - сказал я, поднимая раму.
Мне кажется, что, если бы чулан был версты за две и рама весила бы вдвое больше, я был бы очень доволен. Мне хотелось измучиться, оказывая эту услугу Николаю. Когда я вернулся в комнату, кирпичики и соляные пирамидки были уже переложены на подоконник и Николай крылышком сметал песок и сонных мух, в растворенное окно. Свежий пахучий воздух уже проник в комнату и наполнял ее. Из окна слышался городской шум и чириканье воробьев в палисаднике.
Все предметы были освещены ярко, комната повеселела, легкий весенний ветерок шевелил листы моей «Алгебры» и волоса на голове Николая. Я подошел к окну, сел на него, перегнулся в палисадник и задумался.
Какое-то новое для меня, чрезвычайно сильное и приятное чувство вдруг проникло мне в душу. Мокрая земля, по которой кое-где выбивали ярко-зеленые иглы травы с желтыми стебельками, блестящие на солнце ручьи, по которым вились кусочки земли и щепки, закрасневшиеся прутья сирени с вспухлыми почками, качавшимися под самым окошком, хлопотливое чиликанье птичек, копошившихся в этом кусте, мокрый от таявшего на нем снега черноватый забор, а главное - этот пахучий сырой воздух и радостное солнце говорили мне внятно, ясно о чем-то новом и прекрасном, которое, хотя я не могу передать так, как оно сказывалось мне, я постараюсь передать так, как я воспринимал его, - все мне говорило про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель - одно и то же. «Как мог я не понимать этого, как дурен я был прежде, как я мог бы и могу быть хорош и счастлив в будущем! - говорил я сам себе. - Надо скорей, скорей, сию же минуту сделаться другим человеком и начать жить иначе». Несмотря на это, я, однако, долго еще сидел на окне, мечтая и ничего не делая. Случалось ли вам летом лечь спать днем в пасмурную дождливую погоду и, проснувшись на закате солнца, открыть глаза и в расширяющемся четырехугольнике окна, из-под полотняной сторы, которая, надувшись, бьется прутом об подоконник, увидать мокрую от дождя, тенистую, лиловатую сторону липовой аллеи и сырую садовую дорожку, освещенную яркими косыми лучами, услыхать вдруг веселую жизнь птиц в саду и увидать насекомых, которые вьются в отверстии окна, просвечивая на солнце, почувствовать запах последождевого воздуха и подумать: «Как мне не стыдно было проспать такой вечер», - и торопливо вскочить, чтобы идти в сад порадоваться жизнью? Если случалось, то вот образчик того сильного чувства, которое я испытывал в это время.
«Юность» - третья и последняя повесть в псевдо-автобиографической трилогии Льва Толстого, впервые напечатана в 1857 году в журнале Современник № 1 . Книга описывает университетские годы жизни главного героя и его сокурсников.
«Юность» Толстой краткое содержание по главам следует лишь в том случае, если у вас не хватает времени прочитать повесть полностью. «Юность» в сокращении не сможет донести все мелкие подробности из жизни героев, не погрузит вас в атмосферу того времени. «Юность» краткое содержание по главам представлено ниже.
«Юность» пересказ
В начале повести Николаю уже почти шестнадцать лет. Его новый взгляд на жизнь состоял «в убеждении, что назначение человека есть стремление к нравственному усовершенствованию и что усовершенствование это легко, возможно и вечно». Он готовился поступать в университет. Этой весной юноша предавался мечтам о своей будущей честной и праведной жизни и о той женщине, которая должна будет составить его счастье.
В семье у них все изменилось. Отец почти не бывает дома, по возвращении от него часто пахло духами, он много шутил и с увлечением строил планы на будущее. Любочка осталась прежней, а вот Катенька стала отчаянной кокеткой. Володя живет своей жизнью. Между ним, студентом, который пьет с друзьями шампанское и ездит на настоящие взрослые балы, и младшим братом - слишком большая разница.
Наступила пора экзаменов. Николай отлично сдал историю, математику и по баллам был третьим среди всех поступающих, отчего начал очень гордиться собой. Латыни его учил гувернер, юноша довольно хорошо читал и переводил, и они оба были уверены, что экзамен по латыни пройдет хорошо. Но профессору Николай чем-то не понравился, и он стал заваливать поступающего, правда, потом сжалился и все же поставил переходной балл, т.е. два. Эта несправедливость очень расхолодила юношу, он уже не старался быть лучшим и остальные экзамены сдал кое-как.
Наконец он все же поступил в университет, ему спим: мундир. Отец, уезжая в деревню, оставил ему двести рублей и отдал в полное распоряжение пролетку, кучера Кузьму и гнедого Красавчика. Все дворовые не могли наглядеться на молодого барина в новом мундире и очень радовались за него. Николай почувствовал себя большим и наделал много глупостей. Так, в своем стремлении подражать старшему брату, который после поступления купил себе табак и трубки, он на собственной пролетке отправился на Кузнецкий мост и спустил в магазинах почти все деньги, оставленные отцом. Вернувшись домой и рассмотрев покупки, он разочаровался в них и впервые в жизни попробовал курить. Надо сказать, что в этот же день Володя с друзьями решил отметить поступление Николеньки в университет обедом у «Яра». Накурившимся до тошноты и застал его Дмитрий Нехлюдов, сам не куривший и посоветовавший приятелю тоже не увлекаться этим занятием. Они заехали к Дубкову. Тот с Володей и каким-то незнакомцем играли в карты на деньги, и это неприятно поразило Николая.
У «Яра» Володя с Дубковым знали всех по имени. Молодым людям отвели отдельную комнату, они заказали обед с шампанским, шутили, рассказывали анекдоты, поздравляли Николая, который изо всех сил старался выглядеть взрослым и говорить умные вещи, но всем почему-то было неловко за него. После второй бутылки шампанского, выпитой ими, Николенька опьянел, вышел из комнаты, чтобы покурить, и в общем зале поссорился с каким-то господином, которому не смог достойно ответить. Он выместил досаду на Дубкове, накричав на него, когда тот подшучивал над дружбой Николая с Нехлюдовым.
Впоследствии еще долгое время младшего Иртеньева мучили воспоминания о неотплаченной обиде и раскаяние в незаслуженном оскорблении, которое он нанес Дубкову.
Отец, уезжая, оставил Николеньке список людей, которым тот непременно должен был сделать визиты. В этом списке были князь Иван Иваныч, Ивины, княгини Нехлюдова и Валахина, а также попечитель, ректор и профессора. Последние визиты Дмитрий отсоветовал ему делать, но остальные нужно было нанести обязательно. Когда Николай собрался выезжать, пришел с поздравлениями Грап с Иленькой. Иртеньев презирал старшего Грапа за то, что тот приходил большей частью попросить о чем-либо и невыносимо унижался при этом, посему Николай обошелся с ними холодно и, против этикета, быстро уехал.
Первый визит был к Валахиным. Здесь он встретился с Сонечкой, которую не видел уже года три. Девушка очень изменилась, повзрослела, и, поговорив с ней, Николенька вообразил, что он влюблен в нее. В присутствии матери обращение Сонечки, до того свободное и искреннее, странно изменилось. Когда позже Николай рассказал об этом отцу, тот объяснил, что княгиня мучает дочь своей скупостью, отличая при этом своего молодого секретаря.
Второй визит был к Корнаковым, где княгиня как о давно известном упомянула, что Николай является наследником князя Ивана Иваныча. Это открытие неприятно поразило юношу. Старого князя младшие Иртеньевы когда-то в детстве звали дедушкой и очень любили. Но отчего-то знание о том, что он является наследником, смущало Николая. Визит он все же сделал, чувствуя себя весьма неловко, хотя Иван Иваныч обрадовался ему и был с ним очень ласков.
По дороге на дачу Нехлюдовых Дмитрий рассказал Николаю о своем чувстве к Любови Сергеевне, живущей в их доме, необыкновенной, по его словам, женщине, много старше его, некрасивой внешне, но с прекрасной душой. Дмитрий мечтал о том времени, когда будет жить самостоятельно и женится на ней. Когда они приехали на дачу, именно Любовь Сергеевна своей некрасивостью неприятно поразила Николая. Остальные - и мать, и сестра, и тетка - чрезвычайно понравились ему. В сестру, Вареньку, Николенька готов был бы влюбиться, если бы не был уже влюблен в Сонечку.
Он старался произвести на всех впечатление, потому и говорил не то, что думал. Получалось весьма неловко, но Нехлюдовы были к нему очень добры. Оказалось, что Дмитрий, которого он боготворил, много о нем рассказывал, представив приятеля «маленьким чудовищем совершенства». Глядя на этих женщин, Николенька задумался о том, что же такое любовь вообще. Здесь автор различает три рода любви. Любовь красивая — это когда о предмете любви и о своей любви к нему много и красиво говорят, в основном по-французски, и очень мало заботятся о взаимности. Любовь самоотверженная заключается в любви к самому процессу жертвования собой ради любимого человека независимо от того, нужно это ему или нет. Подобная любовь проявляется только в исключительных ситуациях, в нормальных же условиях оборачивается скукой. Третий род - любовь деятельная — заключается в стремлении выполнить все желания и прихоти любимого человека. Люди, любящие такой любовью, ищут взаимности, и счастливы, если имеют ее. Николай задумался и о том, почему Дмитрий так страстно любит Любовь Сергеевну и совершенно не ценит свою тетку Софью Ивановну, которая всем сердцем привязана к их семье.
На другой день Николенька с Володей отправились в деревню. Приехали они туда ночью. Старый слуга Фока, увидев их, затрясся от радости. Ночевать их устроили в диванной - комнате, в которой умерла мать. Проснувшись утром, Николай увидел отца, разговаривающего с Володей. У отца было веселое, какое-то особенно счастливое выражение лица, а его обращение с младшим сыном на равных заставило того еше больше полюбить его. Отец собирался ехать в гости к соседям Епифановым, о чем он сказал с какой-то застенчивой улыбкой.
Володя очень скучал в деревне, демонстративно презирая всех домашних. Николенька, подражая ему. тоже стал презирать Мими и девочек, считая, что они ничего не понимают в жизни. Он спал на открытой веранде, где его нещадно кусали комары, вставал рано и в любую погоду шел на речку купаться, а потом либо читал у реки, либо гулял по росистой траве и возвращался домой только к утреннему чаю. Читал он много, в основном романы Дюма, Сю и Поля де Кока, и под их влиянием постоянно мечтал о подвигах и приключениях.
Он много размышлял о жизни и своем отношении к людям, которых он делил на людей comme il faut (порядочных) и всех остальных. Этому понятию, которое в жизни героя «было одним из самых пагубных, ложных», посвящена отдельная глава. Только люди comme il faut стоили внимания и уважения. Признаками подобных людей были для него отличное знание французского языка, «длинные, отчищенные ногги», «умение кланяться, танцевать и разговаривать», «равнодушие ко всему и постоянное выражение некоторой изящной, презрительной скуки». Остальные человеческие качества как-то ускользали от внимания Николая. Сам он стремился стать comme il faut: «Страшно вспомнить, сколько бесценного, лучшего в жизни времени я потратил на приобретение этого качества». «comme il faut(было необходимое условие жизни, без которого не могло быть ни счастия, ни славы, ничего хорошего на свете… Главное зло состояло в том убеждении, что человеку не нужно стараться быть ни чиновником, ни каретником, ни солдатом, ни ученым, когда он comme il faut; что, достигнув этого положения, он уже исполняет свое назначение и даже становится выше большей части людей».
Вскоре отец объявил, что собирается жениться. Ему было в это время сорок восемь лет, а его невестой была не очень молодая, но очень красивая Авдотья Васильевна Епифанова, живущая с матерью и братом по соседству. Вся семья Иртеньевых, кроме Любочки, приняла это известие без особого восторга, так как Епифановы считались не comme il faut, однако перечить отцу они, конечно, не смели. Свадьба должна была состояться через две недели, но Николенька с Володей уехали в Москву, так как у них начинались занятия в университете. Отец с женой и девочками должны были вернуться в Москву зимой.
Николенька стал ездить на занятия в университет. Он оказался там в одиночестве. Те студенты, которых он считал людьми comme il faut, оказались ему неинтересны, а те, которые нравились, были не comme il faut, и юноша в разговоре с ними почему-то начинал рассказывать о высоком положении в обществе и богатстве своей семьи, после чего студенты переставали поддерживать с ним добрые отношения. Лекций Николай не записывал, считая это лишним, но ездил в университет каждый день, а во время лекций сидел в последних рядах и мечтал.
Отец с семьей вернулся в Москву раньше, чем предполагалось, так как молодая жена заскучала в деревне. Она горячо любила своего мужа, но, казалось, делала все, чтобы он ее разлюбил. Авдотья Васильевна совершенно не вписывалась в уклад их дома: ложилась спать то рано, то поздно, могла не выйти к обеду, до вечера ходила неодетая, хотя ее мужу нравилось, когда она нарядная, изводила его ревностью и вопросами после карточной игры поздно ночью, подозревая в изменах, что очень раздражало старшего Иртеньева. В результате отец охладел к ней, и его любовь постепенно переросла в тихую ненависть. У Володи и Николеньки установились с мачехой шутливые отношения. Мими с Катенькой не любили ее. считая, что она вышла замуж по расчету. Только Любочка полюбила Авдотью Васильевну горячо и искренно, и только к ней, кроме отца, мачеха испытывала привязанность.
В эту зиму Николенька впервые побывал на взрослом балу, где весь вечер мрачно простоял столбом в углу, несмотря на то что ему страстно хотелось танцевать, говорил невпопад и совсем не то, что хотел, и вынес от посещения бала самые смутные впечатления. Зимой же он как-то побывал на студенческом кутеже у барона З., где оказалось скучно, где все держались неестественно и скованно, и в конце концов так напились, что потом Николаю было очень стыдно, и он только удивлялся, что остальные участники веселья с удовольствием рассказывали о ней окружающим. Он продолжал дружбу с Нехлюдовым и часто ездил к нему, но почему-то теперь находил гораздо большее удовольствие в общении с его родными, чем с ним самим.
Приближалась пора экзаменов, и тут выяснилось, что Николай ничего не знает, а конспектов у него нет. Он стал готовиться вместе с группой студентов, которых считал не comme il faut, следовательно, не заслуживающими внимания, но на деле эти однокурсники оказались веселыми, умными, много читающими людьми, гораздо лучше него знающими многие вещи. В занятиях они ушли далеко вперед, Николай ничего не понимал, и подготовка шла впустую. Он впервые понял, что comme il faut - не главное в человеке, однако сам продолжал следовать общепринятым в его кругу правилам.
Первый экзамен. Взяв билет, Николай увидел, что не знает его, и попросил второй. На второй билет он тоже ничего не смог ответить, и молодой преподаватель посоветовал ему покинуть факультет. После провала юноша три дня не выходил из своей комнаты, плакал, вспоминал все свои обиды и огорчения и никого не хотел видеть. Он просился у отца идти в гусары, но отец, хоть и был недоволен сыном, не находил в случившемся ничего страшного, утешал его и говорил, что можно будет перейти на другой факультет. В конце концов Николай решил начать вести праведный образ жизни, однако об этом он предполагал рассказать в следующей книге.
План «Юность» Толстой
1. Читатель встречается с повзрослевшими героями трилогии.
2. Николай поступает в университет.
3. Как юноша отмечает это событие.
4. Николай наносит визиты старым знакомым.
5. Юноша знакомится с семьей своего друга Нехлюдова и влюбляется в Любовь Сергеевну.
6. Размышления Николая о любви, о прочитанном в книгах, об отношении к людям.
7. Отец вторично женится. Они переезжают в Москву. Отношение детей к мачехе.
8. Николай побывал на взрослом балу. Он разочарован.
9. Провал экзаменов в университет.
Я сказал, что дружба моя с Дмитрием открыла мне новый взгляд на жизнь, ее цель и отношения. Сущность этого взгляда состояла в убеждении, что назначение человека есть стремление к нравственному усовершенствованию и что усовершенствование это легко, возможно и вечно. Но до сих пор я наслаждался только открытием новых мыслей, вытекающих из этого убеждения, и составлением блестящих планов нравственной, деятельной будущности; но жизнь моя шла все тем же мелочным, запутанным и праздным порядком.
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей , как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
И с этого времени я считаю начало юности .
Мне был в то время шестнадцатый год в исходе. Учителя продолжали ходить ко мне, St.-Jérôme присматривал за моим учением, и я поневоле и неохотно готовился к университету. Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в деланиях гимнастики, с тем чтобы сделаться первым силачом в мире, в шлянии без всякой определенной цели и мысли по всем комнатам и особенно коридору девичьей и в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, я всегда отходил с тяжелым чувством уныния и даже отвращения. Наружность моя, я убеждался, не только была некрасива, но я не мог даже утешать себя обыкновенными утешениями в подобных случаях. Я не мог сказать, что у меня выразительное, умное или благородное лицо. Выразительного ничего не было – самые обыкновенные, грубые и дурные черты; глаза маленькие серые, особенно в то время, когда я смотрелся в зеркало, были скорее глупые, чем умные. Мужественного было еще меньше: несмотря на то, что я был не мал ростом и очень силен по летам, все черты лица были мягкие, вялые, неопределенные. Даже и благородного ничего не было; напротив, лицо мое было такое, как у простого мужика, и такие же большие ноги и руки; а это в то время мне казалось очень стыдно.
В тот год, как я вступил в университет, Святая была как-то поздно в апреле, так что экзамены были назначены на Фоминой, а на Страстной я должен был и говеть и уже окончательно приготавливаться.
Погода после мокрого снега, который, бывало, Карл Иваныч называл «сын за отцом пришел », уже дня три стояла тихая, теплая и ясная. На улицах не видно было клочка снега, грязное тесто заменилось мокрой, блестящей мостовой и быстрыми ручьями. С крыш уже на солнце стаивали последние капели, в палисаднике на деревьях надувались почки, на дворе была сухая дорожка, к конюшне мимо замерзлой кучи навоза и около крыльца между камнями зеленелась мшистая травка. Был тот особенный период весны, который сильнее всего действует на душу человека: яркое, на всем блестящее, но не жаркое солнце, ручьи и проталинки, пахучая свежесть в воздухе и нежно-голубое небо с длинными прозрачными тучками. Не знаю почему, но мне кажется, что в большом городе еще ощутительнее и сильнее на душу влияние этого первого периода рождения весны, – меньше видишь, но больше предчувствуешь. Я стоял около окна, в которое утреннее солнце сквозь двойные рамы бросало пыльные лучи на пол моей невыносимо надоевшей мне классной комнаты, и решал на черной доске какое-то длинное алгебраическое уравнение. В одной руке я держал изорванную мягкую «Алгебру» Франкера, в другой – маленький кусок мела, которым испачкал уже обе руки, лицо и локти полуфрачка. Николай в фартуке, с засученными рукавами, отбивал клещами замазку и отгибал гвозди окна, которое отворялось в палисадник. Его занятие и стук, который он производил, развлекали мое внимание. Притом я был в весьма дурном, недовольном расположении духа. Все как-то мне не удавалось: я сделал ошибку в начале вычисления, так что надо было все начинать с начала; мел я два раза уронил, чувствовал, что лицо и руки мои испачканы, губка где-то пропала, стук, который производил Николай, как-то больно потрясал мои нервы. Мне хотелось рассердиться и поворчать; я бросил мел, «Алгебру» и стал ходить по комнате. Но мне вспомнилось, что нынче Страстная середа, нынче мы должны исповедоваться, и что надо удерживаться от всего дурного; и вдруг я пришел в какое-то особенное, кроткое состояние духа и подошел к Николаю.
– Позволь, я тебе помогу, Николай, – сказал я, стараясь дать своему голосу самое кроткое выражение; и мысль, что я поступаю хорошо, подавив свою досаду и помогая ему, еще более усилила во мне это кроткое настроение духа.
Замазка была отбита, гвозди отогнуты, но, несмотря на то, что Николай из всех сил дергал за перекладины, рама не подавалась.
«Если рама выйдет теперь сразу, когда я потяну с ним, – подумал я, – значит грех, и не надо нынче больше заниматься». Рама подалась набок и вышла.
– Куда отнести ее? – сказал я.
– Позвольте, я сам управлюсь, – отвечал Николай, видимо удивленный и, кажется, недовольный моим усердием, – надо не спутать, а то там, в чулане, они у меня по номерам.
– Я замечу ее, – сказал я, поднимая раму.
Мне кажется, что, если бы чулан был версты за две и рама весила бы вдвое больше, я был бы очень доволен. Мне хотелось измучиться, оказывая эту услугу Николаю. Когда я вернулся в комнату, кирпичики и соляные пирамидки были уже переложены на подоконник и Николай крылышком сметал песок и сонных мух, в растворенное окно. Свежий пахучий воздух уже проник в комнату и наполнял ее. Из окна слышался городской шум и чириканье воробьев в палисаднике.
Все предметы были освещены ярко, комната повеселела, легкий весенний ветерок шевелил листы моей «Алгебры» и волоса на голове Николая. Я подошел к окну, сел на него, перегнулся в палисадник и задумался.
Какое-то новое для меня, чрезвычайно сильное и приятное чувство вдруг проникло мне в душу. Мокрая земля, по которой кое-где выбивали ярко-зеленые иглы травы с желтыми стебельками, блестящие на солнце ручьи, по которым вились кусочки земли и щепки, закрасневшиеся прутья сирени с вспухлыми почками, качавшимися под самым окошком, хлопотливое чиликанье птичек, копошившихся в этом кусте, мокрый от таявшего на нем снега черноватый забор, а главное – этот пахучий сырой воздух и радостное солнце говорили мне внятно, ясно о чем-то новом и прекрасном, которое, хотя я не могу передать так, как оно сказывалось мне, я постараюсь передать так, как я воспринимал его, – все мне говорило про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель – одно и то же. «Как мог я не понимать этого, как дурен я был прежде, как я мог бы и могу быть хорош и счастлив в будущем! – говорил я сам себе. – Надо скорей, скорей, сию же минуту сделаться другим человеком и начать жить иначе». Несмотря на это, я, однако, долго еще сидел на окне, мечтая и ничего не делая. Случалось ли вам летом лечь спать днем в пасмурную дождливую погоду и, проснувшись на закате солнца, открыть глаза и в расширяющемся четырехугольнике окна, из-под полотняной сторы, которая, надувшись, бьется прутом об подоконник, увидать мокрую от дождя, тенистую, лиловатую сторону липовой аллеи и сырую садовую дорожку, освещенную яркими косыми лучами, услыхать вдруг веселую жизнь птиц в саду и увидать насекомых, которые вьются в отверстии окна, просвечивая на солнце, почувствовать запах последождевого воздуха и подумать: «Как мне не стыдно было проспать такой вечер», – и торопливо вскочить, чтобы идти в сад порадоваться жизнью? Если случалось, то вот образчик того сильного чувства, которое я испытывал в это время.
