Роль дирижера в оркестре.
1.1 С технической стороны - показывать вступления, задавать темп, характер, динамику, баланс звучания инструментов.
1.2 С художественной стороны - раскрывать замысел автора, и интерпретировать его со своей точки зрения.
Очень часто в коллективе постоянный дирижер (иногда главный дирижер) является художественным руководителем.
Он отвечает за планирование сезона - где и какие концерты оркестр будет играть, каких солистов приглашать, с кем сотрудничать, в каких фестивалях участвовать. Так же на нем лежит ответственность за все совершенные в этом направлении шаги.
Истории существования оркестров без дирижера имеются, но обычно коллективы были маленькие (например струнные или духовые оркестры, либо барочные ансамбли) и в них был яркий лидер, который нес на себе описанные выше функции, просто по какой-то причине не назывался дирижером.
Выше упомянутый Первый Симфонический Ансамбль имеет о своей деятельности очень разные отзывы. Но что бы иметь некоторое представление, о восприятии его, как симфонического оркестра без дирижера приведу цитаты Кусевицкого и Петри по книге Арнольда Цуккера Пять лет Персимфанс и «Интервью с С.А. Кусевицким», «Последние Новости», Париж, 4 мая 1928.
Кусевицкий узнал о существовании Персимфанса из писем московских друзей и из газет. С интересом прочитал он в парижской русской прессе статью о Персимфансе Виктора Вальтера. Он разделял доводы критика о том, что трактовка музыкального произведения не может быть коллективной, что «...Цейтлин – <...> не только талантливый скрипач, но <...> артист, обладающий дирижерскими данными, не только музыкальными, но и психическими, то есть умением повелевать», что «...он и есть душа Персимфанса, или, иначе говоря, этот оркестр без дирижера имеет тайного дирижера»
На вопрос парижского журналиста, не смущают ли его опыты Персимфанса, Кусевицкий отвечал, что они только облегчают работу дирижерам, так как приучают оркестровых музыкантов к внутренней дисциплине. «Ибо все равно без нас, дирижеров, не обойтись, если хотят не механического, а одухотворенного исполнения. Признавая, что, работая без дирижера, оркестр может достигнуть, хотя и ценой гораздо больших усилий и большего количества репетиций, хорошей согласованности в игре, Кусевицкий подчеркнет однако главное:" «...здесь нет индивидуального творчества, нет руководящего одухотворяющего начала»
Таким образом мнение Кусевицкого, которому не довелось слышать игру Персимфанса, полностью совпало и с мнением, высказанным в Москве Прокофьевым, и с парадоксальным комплиментом выступавшего с оркестром пианиста Эгона Петри: «Каждому дирижеру я желаю такого замечательно выученного оркестра, как Ваш, но и Вам также желаю гениального дирижера»
Да, это возможно. С 1922 по 1932 год в Москве играл уникальный оркестр Персимфанс (Первый симфонический ансамбль Моссовета). Он был создан именно для этой цели - стать первым оркестром без дирижера. Музыканты отлично справились с этой задачей, они профессионально исполняли свои произведения.
Этот проект был создан на общественных началах по инициативе его участников, у каждого из них было основное место работы и они могли репетировать только в свободное время. Оркестр со временем стал очень популярен и имел большой успех, но тут появились завистники и стали появляться бюрократические проблемы, критические публикации, в прессе пытающиеся разоблачить «шарлатанов», не все готовы были смириться, что можно обойтись без дирижера. Основные обвинения заключались в том, что музыканты оркестра тратили на разучивание партий намного больше времени, чем классические оркестры. Но в действительности это было не так, нескольких репетиций было достаточно на разучивание музыкальных произведений.
На энтузиазме музыкантов оркестр смог просуществовать 10 лет, несмотря на постоянные бюрократические барьеры и травлю. К тому же в 1932 году в стране сложилась другая идеологическая обстановка и такие эксперименты стали нежелательны. После этого были попытки создать нечто подобное, но такого профессионального уровня никто достичь не смог.
Как следует из ответа выше, оркестр без дирижера - это возможно, но только как исключение. Классическая музыка достаточно консервативна и массово отказываться от дирижеров никто не спешит, с ними гораздо легче координировать и задавать темп игры десятков человек. Также дирижер исполняет роль руководителя оркестра. Создать профессиональный коллектив гораздо легче, имея того, кто несет за всех ответственность и принимает решения, анархические идеи пока не получили широкого распространения.
Во-первых, дирижер нужен для того, чтобы произведение звучало согласно своей эпохе и чтобы все музыканты играли про одно и то же, а не так, что арфистка играет про спокойное море, а струнники - про траурное шествие в конце второго действия Ромео и Джульетты. Оркестр сам с собой не договорится, а когда дирижер скажет, то так и будет.
Во-вторых, дирижер всегда (ну почти) показывает ритмическую сетку, почти всегда показывает вступления. Да, музыканты не тупые и сами считают, но: нужно вместе начать, вместе закончить; бывают места, где хрен ты сам посчитаешь.
В-третьих, это только современная попсятина идеально ровная, академическая же музыка изобилует изменениями темпа. Больше всего их в музыке романтиков. Само сабой 80 человек синхронно про себя одинаково не замедлят и не ускорят. Нужно, чтобы это делал кто-то один.
В-четвертых, игра с солистом (будь это игра с солирующим инструментом или, в качестве возведения в абсолют, опера, где солистов хоть пятой точкой жри, и все норовят показать, как они умеют вокализировать) - это чертово минное поле, в котором оркестровое сопровождение должно быть именно так, как написано. В смысле не раньше и не позже солиста. И вот этим ловцом солиста тоже выступает дирижер.
В-пятых, дирижер должен знать каждую партию (а их от пяти и до >40 может быть), следить, чтобы все партии шли по ритмической сетке вовремя, выстраивать балланс звука, и т.д.
Изначально, дирижеров не было, и оркестром управлял во время игры первый скрипач или клависинист. Потом появился капельмейстер - человек, который стоял перед оркестром лицом в зал и БИЛ ПАЛКОЙ ПО ПОЛУ ВО ВРЕМЯ ИГРЫ, отстукивая ритм! Первым лицом к оркестру повернулся Вагнер.
И на примере постановки новой оперы:
А еще дирижер является представителем оркестра: если есть какие-то проблемы - их решает дирижер, за оркестр заступается дирижер, лещей раздает дирижер, фестивали и конкурсы ищет дирижер.
В общем, дирижер - это не только выйти перед всем оркестром помахать, сорвать все апплодисменты и уйти с цветами.
Слушая концерт, Вы видите финальную часть процесса, который растягивается на много дней, а то и недель и в ходе которого оркестр под управлением сначала концертмейстера, а затем и самого дирижёра разучивает новое или репетирует уже известное произведение. Эти репетиции - нудная черновая работа, в ходе которой отрабатываются многочисленные детали. Дирижёр добивается от исполнителей правильных, с его точки зрения, нюансов и акцентов, пауз и ритма - всего того, что и делает живое исполнение неповторимым и привлекательным. Но если присмотритесь к музыкантам во время исполнения, то заметите, что они регулярно отрываются от партитуры для того, чтобы следить за дирижёром. Это - всегда его концерт, его интерпретация, роль музыкантов - важная, но подчинённая.
Конечно, каждый музыкант в отдельности уже является профессионалом и может безошибочно исполнить свою партию. Но задача дирижер такова - он должен вдохновить весь оркестр, передать его участникам свою энергию и харизму, чтобы получился не какой-то шум, а настоящая музыка! Оркестр - это инструмент, можно сказать, а дирижер на нем играет. Дирижер показывает оркестру жестом и взглядом где надо играть тихо, а где громко, и оркестр играет именно так, где нужно играть быстрее, а где медленнее, и опять оркестр делает все так, как хочет дирижер.
Расскажу немного дирижёрской палочке. Сначала это была баттута такая, трость, которой колотили об пол, отбивая ритм. Не знаю, правда ли, уж больно страшно звучит, хотя историки, вроде, согласны. Дирижёр и композитор Люлли умер, шарахнув себе по ноге этой баттутой и подхватив чего-то эдакое, смертельное, от гангрены.
Палочки Направника и Чайковского - это такие изящно оформленные дубины кило на полтора. Ясно дело, что первый скрипач боялся.
Но дальше стало проще, с приходом на рынок фиберглассовых палок страдать стали сами дирижёры. Ашкенази (вероятно, от блестящего владения техникой дирижирования) проткнул себе ей руку насквозь. А вот Гергиев как-то дирижировал почти что карандашом, палкой, длиной сантиметров 20. Страшно подумать, что же будет дальше. Некотрые дирижёры вообще не пользуются палочкой, может быть это и лучше, по-моему, руки выразительнее.
Основная функция дирижёра, разумеется, не отбивание такта, а именно вдохновение всего оркестра, как я уже написал выше. Интересно то, что один и тот же оркестр с разными дирижёрами будет звучать абсолютно по-иному.
Музыка, можно сказать, это не то, что написано в партитуре, и даже не то, что играют оркестранты, а это то, что за всем этим лежит. Именно дирижёр должен из нот и звуков создать нечто такое, что будет заставлять слушателей испытывать сильные эмоции.
Бывают оркестры и без дирижёра, это называется ансамблем. Здесь каждый музыкант должен слышать каждого коллегу, выстраивая музыку в общий замысел. С оркестром это просто невозможно, в оркестре очень много музыкантов, и слишком они все разные.
Хороший дирижер может заставить плохой оркестр играть так хорошо, как никогда до этого. Плохой дирижер способен развалить даже то, что было не так плохо. По-моему, 90 % успеха зависит именно от дирижера. По-настоящему профессиональный дирижер сумеет создать уровень исполнения оркестра если не хороший, то по крайне мере приличный.
Я играла в оркестре в этом году. У нас был очень хороший дирижёр. Он показывает где надо вступать, какие штрихи и оттенки делать. Он руководит всеми инструментами, то есть оркестром.
Дирижёр видит партии всех инструментов. Следит над общим настроением оркестра.
Это то что самое, что отдел был бы без руководителя)
Играющие смотрят и на ноты, и на дирижера. Я уже отвечал на этот вопрос здесь (поиск по слову дирижер). Дирижер - это как режиссер в театре, или в фильме. Он видит картину произведения в целом (а актер - только текст своей роли, музыкант - своей партии), и соответствующе строит спектакль или фильм, ставит акценты, задает и создает эмоциональную картину произведения, помогая произведению "зазвучать" а не быть просто пробубненным "по нотам".
Дирижер - это человек, который управляет оркестром в целом. "Махание руками" помогает оркестрантам считать такты, и не потеряться в партитуре (которая может насчитывать сотни тактов в каждой своей части).
Да, у оркестрантов есть ноты, у каждого свой кусочек общей партии оркестра. Но именно дирижер "слышит" все произведение в целом. От дирижера зависит, как будет прочитано произведение, "написанное" на бумаге его автором. Его можно просто быстро пробубнить без выражения (при этом все слова, написанные автором, будут вроде бы прочитаны, а впечатления никакого). А можно сделать это с выражением, красиво. Но когда видишь только свою строчку (причем разные инструменты могут видеть разные кусочки в разных местах полного произведения, да еще и надо считать такты до вступления) сделать это довольно сложно. Дирижер слышит произведение целиком (а отдельный музыкант обычно только себя, соседа, в лучшем случае свою группу, например духовых), и помогает музыкантам сыграть все произведение в целом, выразительно.
Роль дирижёра огромна. Без него ни один оркестр ничего не исполнит, во всяком случае, путного. Поставьте небольшой эксперимент в домашних условиях: возьмите небольшой фрагмент литературного текста и по очереди прочитайте его со своими родными - Вы будете поражены тем, что это один и тот же текст: различные интонации, акценты, темп чтения будут существенно менять Ваше восприятие содержания. А теперь послушайте одно и то же музыкальное произведение в исполнении разных дирижёров - тот же эффект.
На Арзамасе есть замечательный курс "Как слушать классическую музыку". там можете найти ответ на свой вопрос в эпизоде № 4. Если что, вот ссылка:
Во-первых не нотная тетрадь, а партия. А у дирижёр партитура, где сведены все партии, что позволяет ему видеть и слышать музыкальное произведение в целом. В отличии от рядового участника оркестра, который ориентируется в основном на то, что написано у него в партии. И это первая причина, по которой нужен дирижёр. Во-вторых, оркестр может насчитывать довольно большое количество участников. А далеко не у всех пусть даже и профессиональных музыкантов идеальное чувство ритма. Представьте себе: сидит 100 человек, которым не только нужно ритмично сыграть свою партию, но и сделать это вместе с другими оркестрантами, да ещё и произвести все темповые отклонения, указанные в нотах... Без дирижёра осуществить это может только не очень большой по составу, но очень сыгранный оркестр (иногда дирижёры в таких условиях специально опускают руки и уходят в зал, но это всего лишь трюк, и все время так играть невозможно). Далее следует третья причина, которуй уже упоминал предыдущий отвечающий. Главная задача дирижёра - создание высокохудожественного музыкального образа, исполнения, которое бы в полной мере отвечало авторскому замыслу и раскрывало суть музыки. Когда играет один музыкант - это полностью на его совести. Когда играет ансамбль - музыканты обсуждают это и приходят к консенсусу. Но сколько музыкантов, столько и мнений. Когда музыкантов много, выработать общую концепцию исполнения становится сложно. Поэтому эту функцию и берет на себя один человек - дирижёр. Во многом он определяет, какой будет музыка (как она будет исполнена). Дирижёр должен обладать глубоким пониманием музыки и уметь с помощью жестов донести свое видение до оркестра и слушателей. Есть на мой взгляд и ещё одна причина, довольно тривиальная: не все приходят на концерт, чтобы послушать музыку. Некоторые неискушенные слушатели приходят и "посмотреть". Дирижёр в данном случае выступает своеобразным центром внимания.
Наверняка каждый из нас, наблюдая игру большого оркестра, не раз обращал внимание на странного человека, стоящего спиной к зрителям и неистово размахивающего руками перед музыкантами.
А какова его роль?
Роль дирижера переоценить невозможно. Он - руководитель оркестра. Даже само слово diriger в переводе с французского и означает "направлять, управлять".
Представьте, в составе оркестра около ста человек. Каждый из них - настоящий профессионал своего дела, виртуоз и великолепный музыкант. И у каждого есть своё мнение по поводу того, как нужно играть тот или иной фрагмент музыкального произведения: здесь тихо, тут громче, вот в этом месте резкий акцент, а вот теперь чуть быстрее, потом плавное замедление, т.д....
Но беда в том, что сколько людей, как известно, столько и мнений. И начинается хаос, потому что не могут сто человек договориться: каждый приведёт массу аргументов в пользу своей трактовки и будет по-своему прав. Вот здесь-то и приходит на помощь дирижёр!
Он собирает музыкантов воедино, заставляя строго исполнять те нюансы, которые устанавливает сам.
Таким образом исключаются разногласия, и оркестр начинает играть стройно, в одном русле.
Естественно не каждый годится на роль такого "руководителя музыки". Это должен быть очень образованный человек, тонко разбирающийся и чувствующий музыку.
Дирижер Валерий Гергиев.
Как самостоятельный вид музыкального исполнительства дирижирование сложилось в первой половине XIX века, однако ещё на египетских и ассирийских барельефах встречаются изображения человека с жезлом в руке, руководящего группой музыкантов. В древнегреческом театре корифей руководил хором, отбивая ритм ногой, обутой в сандалию с железной подошвой. Вместе с тем уже в Древней Греции было распространено управление хором с помощью так называемой хейрономии, которое перешло затем и в практику церковного исполнительства в средневековой Европе; этот вид дирижирования предполагал систему условных движений рук и пальцев, с помощью которых дирижёр указывал певчим темп, метр, ритм, воспроизводил контуры мелодии — её движение вверх или вниз и т. д.
С усложнением многоголосия и развитием оркестровой игры становилась всё более необходимой чёткая ритмическая организация ансамбля исполнителей, и в практику постепенно входил способ дирижирования с помощью баттуты — палки, изготовлявшейся из различных материалов, в том числе и из золота, служившей для отбивания такта.
Баттута изначально представляла собою достаточно массивную трость; руководитель оркестра отбивал такт, ударяя ею об пол, — такое дирижирование было и шумным, и небезопасным: Ж. Б. Люлли во время дирижирования наконечником трости нанёс себе рану, оказавшуюся смертельной. Однако уже в XVII веке существовали и менее шумные способы дирижирования; так, в ансамбле исполнением мог руководить один из его участников, чаще всего скрипач, который отсчитывал такт ударами смычка или кивками головы.
С появлением в XVII веке системы генерал-баса обязанности дирижёра перешли к музыканту, исполнявшему партию генерал-баса на клавесине или органе; он определял темп рядом аккордов, но мог также делать указания глазами, кивками головы, жестами, или даже, как например И. С. Бах, напевая мелодию или отстукивая ритм ногой. В XVIII веке распространилась практика двойного и тройного дирижирования — при исполнении сложных вокально-инструментальных сочинений: так, в опере клавесинист управлял певцами, а концертмейстер оркестром; третьим руководителем мог стать первый виолончелист, игравший басовый голос в оперных речитативах, или хормейстер.
Развитие и усложнение симфонической музыки, постепенное расширение состава оркестра уже в конце XVIII века требовали освобождения дирижёра от участия в ансамбле; дирижирующий концертмейстер вновь уступал своё место человеку, стоящему перед оркестром. В начале XIX века в руке дирижёра появилась небольшая деревянная палочка.
На протяжении веков композиторы по общему правилу сами исполняли свои произведения: сочинение музыки входило в обязанности капельмейстера, кантора, в иных случаях и органиста; постепенное превращение дирижирования в профессию началось в последние десятилетия XVIII века, когда появились композиторы, регулярно выступавшие с исполнением чужих сочинений. Практика исполнения чужих сочинений во второй половине XVIII века распространилась и в оперных театрах.
Доподлинно не установлено, кто первый, пренебрегая приличиями, повернулся спиной к публике, лицом к оркестру, Г. Берлиоз или Р. Вагнер, но в искусстве управления оркестром это был исторический поворот, обеспечивший полноценный творческий контакт дирижёра с артистами оркестра. Постепенно дирижирование превращалось в самостоятельную профессию, не связанную с композиторским творчеством: управление разросшимся оркестром, интерпретация всё более усложняющихся сочинений требовали специальных навыков и специальной одарённости, отличной в том числе и от одарённости музыканта-инструменталиста. «Для дирижирования, — писал Феликс Вейнгартнер, — требуется не только способность полностью понимать и чувствовать музы-кальное художественное творение, но и особая техническая лов-кость рук, её трудно описать и ей едва ли можно научиться… Эта специфическая способность зачастую никак не связа-на с общей музыкальной одарённостью. Случается, что какой-нибудь гений лишен этой способности, а посред-ственный музыкант наделён ею».
Первым профессиональным дирижёром (не являвшимся композитором) можно считать Николая Рубинштейна, который с начала 60-х годов XIX века был постоянным дирижёром симфонических концертов в Москве, гастролировал в качестве дирижёра в Петербурге и других городах, был первым в России исполнителем многих сочинений как русских, так и зарубежных композиторов.
Чувствуя себя сотворцом исполняемого сочинения, дирижёр-романтик порою не останавливался перед внесением тех или иных изменений в партитуру, прежде всего касающихся инструментовки (некоторые исправления, внесённые романтиками в поздние сочинения Л. ван Бетховена, и сейчас принимаются дирижёрами), тем более не видел большого греха в отступлении, на своё усмотрение, от обозначенных в партитуре темпов и т. д. Это считалось оправданным, поскольку далеко не все великие композиторы прошлого в совершенстве владели оркестровкой, а Бетховену, как предполагалось, глухота мешала ясно представить себе звуковое сочетание. Очень часто сами композиторы после первого прослушивания вносили исправления в оркестровку своих сочинений, но не все имели возможность их услышать.
Дирижер Евгений Светланов. Увертюра к опере "Вильгельм Телль".
Дирижёрские вторжения в партитуры постепенно уходили в прошлое, но долго ещё сохранялось стремление адаптировать сочинения давно ушедших композиторов к восприятию современной аудитории: «романтизировать» сочинения доромантической эпохи, исполнять музыку XVIII века полным составом симфонического оркестра XX столетия… Всё это ещё в начале XX века вызвало «антиромантическую» реакцию в музыкальных и околомузыкальных кругах). Значительным явлением в музыкальном исполнительстве второй половины XX века стало движение «аутентистов». Бесспорной заслугой этого направления, является освоение стилистических особенностей музыки XVI—XVIII веков — тех особенностей, которыми дирижёры-романтики в большей или меньшей степени были склонны пренебрегать.
Выразительное дирижирование Теодора Курентзиса.
Многие не понимают, зачем оркестру нужен дирижер, если у всех музыкантов есть ноты.
Сообщества музыкантов, играющих ту или иную музыку, известны с глубокой древности, и, конечно, у этих ансамблей часто были свои формальные или неформальные лидеры.
На египетских барельефах встречаются изображения человека с жезлом в руке, который руководит музыкантами, а в Древней Греции руководители хоров (корифеи) отбивали ритм при помощи специальной сандалии с железной пяткой.
И чем больше становились оркестры (в Средние века и эпоху Возрождения они назывались капеллами, слово «оркестр» распространилось позже), чем сложнее - практика оркестровой игры, тем необходимей оказывалась фигура регулировщика - человека, который отбивает ритм и следит за тем, чтобы все играли слаженно и вступали вовремя. Раньше это делали при помощи массивной трости-«баттуты», которой ударяли в пол - самые ранние изображения этого процесса датированы XV веком.
Дело это было довольно тяжелое и не всегда безопасное - великий французский композитор Жан-Батист Люлли (1632-1687) поранил себе ногу наконечником такой трости и скончался от гангрены.
Именно композиторы, исполнявшие с капеллами собственную музыку, зачастую и были первыми дирижерами. Они могли отбивать ритм ногой или размахивать нотным свитком, как Бах. Нередко эту функцию исполняли клавесинисты или первые скрипачи, подававшие сигналы взмахами смычка.
Бывало, что дирижеров было несколько - в опере хормейстер мог управлять певцами, а концертмейстер - оркестром. Важно, что почти всегда дирижер был и музыкантом тоже - пел или играл.
Концертмейстеры исполняли партию первой скрипки и подавали сигналы остальным музыкантам глазами и кивками головы, или же, прервав игру, отстукивали ритм смычком.
Дело случая. В сущности, палочка была заменой уже привычному смычку или нотному свитку.
Дирижеры начали использовать палочку в начале XIX века и, судя по описаниям, палочки эти поначалу были довольно увесистыми. Именно XIX век становится веком рождения дирижеров как отдельной профессии - они окончательно отделились от оркестров, занялись исключительно дирижированием, встали на специальные возвышения и, что было особенно необычно, повернулись спиной к публике.
Первым это сделал либо Гектор Берлиоз, либо Рихард Вагнер - кому принадлежит первенство, доподлинно неизвестно. Невероятно разросшемуся и усложнившемуся симфоническому оркестру XIX века, число участников которого могло исчисляться сотнями, специальный человек-регулировщик был жизненно необходим - возможности что-то играть параллельно с дирижированием у него уже не было.
Фигура дирижера, безусловно, была еще и порождением романтической традиции - только в ней мог органично существовать вознесшийся над толпой черный силуэт гения-одиночки, который одним движением руки управляет невероятной массой звука и эмоциями слушателей.
Как минимум, задавать ритм и сигнализировать, кто в какой момент вступает - это действительно важно.
Музыканты, конечно, и сами могут следить за происходящим по нотам, отсчитывать такты и прислушиваться к коллегам, но это не всегда просто, а в большом симфоническом оркестре музыканты просто не могут услышать все партии. Однако этим задачи дирижера, разумеется, не ограничиваются: он отвечает за все параметры исполнения, за то, чтобы все было объединено единым темпом и настроением.
И за трактовку - ведь одно и то же сочинение можно сыграть совершенно по-разному. С разной скоростью, расставляя разные акценты, по-разному трактуя настроения частей, уделяя разное внимание партиям.
Этим дирижер и занимается на репетициях, разбирая, иногда очень въедливо, партитуры с музыкантами, пока не будет удовлетворен звучанием и общим смыслом сочинения.
Это особенно важно, когда традиция исполнения прервана - произведения многих великих композиторов XVII и XVIII века долгое время не исполнялись, и как они звучали при их жизни, мы можем только догадываться.
Если современный композитор может разобрать с дирижером всю партитуру, объясняя, как именно нужно исполнять его сочинение (хотя и тут у дирижера есть право голоса и свобода воли), а, скажем, в Вене еще живы музыканты, которые учились у людей, игравших вальсы Иоганна Штрауса под управлением самого Штрауса, то на вопрос «Как правильно сыграть сочинения Баха, Вивальди или Люлли» однозначного ответа нет.
Ноты того времени крайне скупы на пояснения, а множество деталей, не указанных в нотах, но очевидных музыкантам того времени, для нас, возможно, утеряны навсегда. Просто «сыграть по нотам» в этом случае невозможно: проблема дешифровки барочной партитуры сродни сложному музыковедческому детективу.
Достаточно прочитать любую книгу , чтобы в этом убедиться - фактически, он говорит о том, что нужно изучить все известные источники того времени, а затем, одновременно учитывая и игнорируя то, что написано в нотах, попытаться понять не букву, но дух произведения.
«Верным произведению в настоящем понимании этого слова будет лишь тот, кто найдет в нотах замысел композитора и в соответствии с ним сыграет эти ноты. Если композитор пишет целую ноту, имея в виду шестнадцатую, то верность не нотам, а произведению сохранит тот, кто сыграет шестнадцатую, а не тот - кто целую»,
Пишет Арнонкур.
Именно. Два разных дирижера могут исполнить одну и ту же симфонию очень похоже (хотя и никогда - идентично), а могут - совершенно по-разному.
Вот очень красноречивый ролик проекта Arzamas: что происходит со знаменитым бетховенским «Та-та-та-та» в руках главных дирижеров мира.
Еще один пример: одно и то же сочинение Баха, которым дирижирует Карл Рихтер:
И Николас Арнонкур:
Необязательно. Но работа эта непростая и ответственная, и без некоторого нажима и решительности не обойтись, а в отношениях дирижера и оркестра нетрудно увидеть метафору отношений правителя и толпы (феллиниевская «Репетиция оркестра» построена на ней практически целиком).
В XX веке многие дирижеры не избежали соблазна управлять своими оркестрами, упирая на диктат, давление и атмосферу страха. Великие дирижеры века - Герберт фон Караян, Вильгельм Фуртвенглер, Артуро Тосканини - были людьми, о работе с которыми музыканты вспоминают со священным ужасом.
Хорошо знают коллектив «Школа / Škola crew». Артисты всегда предваряют исполнение классических композиций небольшой лекцией, на которой объясняют, как слушать то, что сейчас прозвучит.
сайт продолжает серию материалов, в которых пианистка и участница «Школа / Škola crew» Александра Стефанова помогает разобраться в классике и во всем, что связано с ее исполнением.
Оркестр может играть без дирижера?
— На дирижере лежит грандиозная ответственность. Ему нужно, чтобы все 80-90 человек в оркестре (а их может быть и больше) играли в правильном ритме, понимали, кому и когда нужно вступать.
Если состав оркестра немаленький, то музыкант, который, например, сидит в правом углу, скорее всего, не слышит, что играет его коллега в левом. Просто физически невозможно распознать, когда зазвучал дальний инструмент. Музыкант слышит только ближайших соседей. Без дирижера ошибиться было бы проще простого — необходим человек, который подскажет, когда начинать играть.
Однако был и оркестр без дирижера — Персимфанс (Первый симфонический ансамбль). Он существовал в СССР с 1922 по 1932 год. Музыканты в нем рассаживались по кругу, чтобы видеть друг друга, а кому как играть — договаривались на репетициях. Этот оркестр, кстати, возобновил свое существование благодаря стараниям Петра Айду. Он признается, что это не совсем точная копия того оркестра — музыканты продолжают традиции, сложившиеся в 20-х годах ХХ века. Примерно один-два раза в год оркестр представляет публике различные программы. 25 ноября он выступит в концертном зале «Зарядье».
В партитуре дирижера записаны все инструменты?
— Да. С ее помощью дирижер видит все. В ней все инструменты, вся канва произведения. Если пианист, допустим, выражает себя и задумку композитора только посредством фортепиано, то дирижер, можно сказать, играет сразу на всех инструментах оркестра.
Почему у дирижеров одно и то же произведение может звучать по-разному?
— Дирижер должен донести до зрителя мысль, которую заложил в музыку композитор. При этом дирижер учитывает, к какой эпохе принадлежит произведение. Например, если это барокко, скрипка должна звучать более приглушенно (раньше у нее были по-другому устроены струны). Но следовать этому или нет — конечно, личное дело каждого. Именно поэтому у дирижеров получаются разные интерпретации одних и тех же симфоний. Иногда они звучат даже с разной скоростью. Дирижер может смотреть на произведение иначе, чем его коллеги, использовать свой личный опыт, который сказывается на музыке.
Как раньше обходились без дирижера?
— Профессия дирижера появилась относительно недавно, в начале XIX века. Раньше оркестром управлял один из музыкантов, чаще всего — скрипач (выбирали самого опытного). Он отсчитывал такт ударами своего смычка или же просто кивками головы. Иногда в роли главного был клавесинист или виолончелист. Но музыка развивалась, материал усложнялся, и человек просто не успевал одновременно и руководить, и играть.
Если заглянуть в еще более далекое прошлое, то, например, в древнегреческом театре во главе хора был корифей. На его ногах были сандалии с железными подошвами, с помощью них ему было удобно отбивать ритм.
А палочкой дирижеры всегда пользовались?
— Нет. Дирижерская палочка в том виде, в котором мы знаем ее сегодня, появилась в XIX веке. Некоторое время до нее использовали баттуту. Это могли быть жезл или трость, служившие для отбивания такта. Кстати, именно баттута стала причиной смерти Жан-Батиста Люлли, создателя французской оперы и придворного композитора короля Людовика XIV. Отбивая ритм во время исполнения произведения Te Deum, написанного по случаю выздоровления короля после тяжелой болезни в 1687 году, Люлли пробил стопу острым наконечником баттуты. Началось заражение крови, и композитор вскоре скончался.
Еще использовали свернутые в трубочку ноты, другие предметы, дирижировали и руками.
Но пользоваться или нет палочкой сегодня — это личное дело каждого дирижера. Валерий Гергиев, например, предпочитает держать в руках зубочистку.
«Дирижера можно сравнить сразу с двумя людьми: во-первых, с режиссером в драматическом театре, во-вторых - с регулировщиком движения. Техническая функция дирижера заключается в том, чтобы координировать между собой различные группы в оркестре. В симфоническом оркестре может быть от 60 до 120 человек, это многолюдное собрание. На сцене все эти люди сидят таким образом, что друг друга они зачастую не видят и не слышат. Скажем, через звуковую стену, которая разделяет первые скрипки, сидящие по переднему краю, и тромбоны в глубине, в правом дальнем углу, до них попросту не доходит, что играют другие. Если оркестранты при этом разойдутся - будет катастрофа, начнется какофония.
Чтобы предотвратить это, как раз и нужен дирижер - чтобы музыканты были скоординированы между собой, чтобы они играли слаженно, в едином темпе и настроении, что называется, «дышали вместе». Плюс ко всему этому дирижер должен заблаговременно показать вступление тех или иных инструментов. Конечно, музыканты сами умеют считать паузы, могут отсчитать 25 тактов и снова вступить, но иногда количество тактов в паузе измеряется сотнями, а иногда у некоторых инструментов в произведении всего несколько нот, а между ними минуты полнейшего молчания. Дирижер должен точно знать партитуру и указать музыкантам момент вступления. Функция дирижера в таком виде существовала не всегда, только с начала XIX века. До этого в оркестре, конечно же, было первое лицо, но это был либо первый скрипач, либо человек за клавесином - нередко это был сам композитор, дирижирующий собственное произведение. Но оркестры во времена барокко были меньше, ими было гораздо проще управлять, и инструментов было меньше - и не только в количественном отношении. В XVIII столетии в оркестре было гораздо меньше разновидностей духовых и ударных инструментов, чем в романтическом оркестре времен Чайковского и Вагнера.
Клаудио Аббадо дирижирует Первую симфонию Густава Малера
Но не надо забывать про вторую, творческую функцию дирижера. Вообще, если назвать любого дирижера в лицо регулировщиком, это будет как пощечина, и плохих дирижеров оркестранты называют именно так, имея в виду, что они только умеют показывать темп и ритмическую сетку - и ничего более. Хороший же дирижер сродни хорошему режиссеру в театре: это человек, который выстраивает форму спектакля, задает темп, ритм, настроение, обрисовывает характеры героев - в данном случае разных инструментов симфонического оркестра. А самое главное, он создает интерпретацию произведения, которое ему доверено.
Дирижеры, как и музыканты других специальностей, учатся в консерватории - но считается, что это возрастная профессия. Говорят, что 40–50 лет для дирижера - это молодость, зрелость наступает позже. В консерватории работают над дирижерской техникой, над тем, чтобы движения рук и корпуса были максимально понятными, четкими и ясными. Это своего рода хиромантия, или, более примитивно, сурдоперевод: ты должен не произнося ни слова, объяснить свои намерения музыкантам - темп, нюансы, динамику, характер музыкальной фразы, особенности баланса оркестровой фактуры, какие группы инструментов в данный момент более важны, какие - менее. Это невербальный способ коммуникации с помощью жестикуляции, который осуществляется не только руками, но и всем корпусом. Некоторые особо колоритные дирижеры даже танцуют за пультом, но это ни о чем не говорит - иногда такие активные телодвижения абсолютно бесполезны, хорошие дирижеры часто ограничиваются очень экономными жестами - а звучание оркестра при этом может напоминать извержение вулкана.
Леонард Бернстайн дирижирует Шестую симфонию Бетховена
Симфонический оркестр - не машина, а партитура - не точная инструкция к применению, не все указания, которые там есть, точно применимы к музыке. Да, конечно, там есть обозначения темпа, штрихов, детали артикуляции и фразировки, но это скорее руководство к действию, не цель, а средство ее достижения. Скажем, темп adagio, медленно, - в нем одном есть свои градации и изменения, и у каждого дирижера время в adagio пульсирует по-разному - это и есть простор для интерпретации. Авторский текст не воспринимается как непреложная данность. Это точка отсчета для дирижера, для создания его собственного прочтения и видения: так же, как пьеса Чехова, Гете или Ибсена - точка отсчета для режиссера. Только в классической, академической музыке есть незыблемое правило: авторский текст дается без конструктивных изменений. Нельзя поменять инструментовку, поменять части симфонии местами, кардинально изменить темп, поменять характер на противоположный. Вы создаете интерпретацию в рамках тех границ, которые даны композитором. Режиссеры в драматическом театре свободнее: они делают с пьесой, что хотят, - для них авторский текст - это гипс, из которого они могу слепить то, что им угодно. Дирижеры имеют дело с законченным произведением искусства, их задача - придать ему новый ракурс, новое звучание, свою индивидуальную интонацию. Это сложнее - но так еще интереснее».
