Сергей Михайлович Голицын (1909-1989) – писатель, один из представителей знаменитого старинного княжеского рода. Как и все «бывшие», лишенный в то время права получить высшее образование, он самостоятельно выучился на топографа, принимал участие в строительстве канала Москва – Волга, прошел военным строителем всю войну. Но мечтал с детства о другом: сквозной нитью через весь роман проходит страстное желание стать писателем.
Мечте дано было осуществиться только во второй половине жизни. Автор множества популярных книг (самая известная из них – «Хочу быть топографом»), рассказов для детей, беллетризованных биографий, он трудился над «Записками уцелевшего» 10 лет и считал этот мемуарный роман главным своим делом.
…Сколько раз в моей жизни решающую роль играли поразительные случайности! Порой из-за ничтожной мелочи круто поворачивалась моя судьба.
В августе 1927 года отец и мать отправились в гости к двоюродной сестре отца – Елене Михайловне Лосевой. Разговорились, и тетя Лёля начала рассказывать, в каком интересном вузе учится ее старшая дочь Аля, какие там замечательные профессора, и уже на второй курс она перешла. На вопрос моей матери, что это за вуз, отвечала сама студентка, а моя троюродная сестра Аля:
– Это Высшие государственные литературные курсы, сокращенно ВГЛК, там за четыре года готовят писателей, поэтов, критиков и литературоведов.
Рассказывала Аля с таким увлечением, что мои родители решили – надо на них устроить не только меня, но и мою сестру Машу, которая весной благополучно сдала экстерном за 7 классов средней школы и не знала, что делать дальше.
Через несколько дней Маша, Ляля Ильинская и я сидели в просторном вестибюле бывшего здания 4-й мужской гимназии на Садовой-Кудринской – писали заявление и заполняли анкету. Анкета была не очень длинная и, разумеется, с самым важным в те времена вопросом: «Ваше социальное происхождение»… Тогда еще не придумали дополнять этот каверзный вопрос тремя еще более каверзными словами в скобках: «Бывшее сословие родителей». Поэтому мы не колеблясь отвечали:
«Отец служащий, мать домашняя хозяйка».
Я мечтал быть писателем. Ляля Ильинская мечтала быть поэтессой, а сестра Маша поступала с нами «за компанию». Вступительных экзаменов было четыре: русский письменный, русский устный, один из языков и политграмота. Никакой математики, никакой физики, к нашей радости, не требовалось.
…Сочинение мы писали усердно; хорошо ли, плохо ли – не знаю. Я вообще сомневаюсь, что кто-либо проверял наши листки. Мы их подали и больше не видели. По русскому устному нас экзаменовал не старый еще профессор Иван Никанорович Розанов, впоследствии прославившийся как библиофил, обладатель лучшего в нашей стране собрания сочинений поэтов. О чем он меня спрашивал – не помню. Меня поразило его умное лицо – проницательные, глубоко сидящие глаза и выдающиеся вперед челюсти с оскаленными зубами.
Французский язык мы знали, наверное, лучше всех других абитуриентов. Нас экзаменовала старушка явно из бывших – Воронцова-Вельяминова; убедившись, что мы бойко переводим и разбираемся в многочисленных passe, она быстро нас отпустила.
У экзаменатора по политграмоте Грановского свирепые очки сидели на голом и длинном, как морковка-каротель, бритом лице. Был он сам длинный, длиннорукий, одетый в отличие от многих бородатых профессоров в хороший костюм. Вид его внушал нам ужас. «Никого не пропущу!» – казалось, говорила вся его долговязая фигура. Спрашивал он меня долго, презрительно поблескивая стеклами очков. Кое-как, запинаясь, я всё же ответил.
После меня пошли вместе Маша и Ляля. Я был убежден, что обе они провалятся с треском. Ведь они же ни черта не знали. Нет, вышли сияющие, выдержали. Думаю, что их выручили не столько знания, сколько их миловидные личики.
Итак, мы поступили в вуз, получили по голубой карточке с надписью, что такой-то является студентом ВГЛК.
Я – студент! И мы у врат царства знаний! Я чувствовал себя счастливейшим юношей на свете. Буду учиться на писателя! Теперь уж обязательно стану писателем.
Нам объявили, что занятия у нас будут вечерние, по четыре, по пять лекций ежедневно, кроме воскресений. Значит, студенты, где-либо работающие, могут посещать лекции. Лекции, а не уроки, – это звучит здорово!
…Вот на дверях табличка – 1-й курс. Мы вошли, я впереди, потом Ляля, потом Маша. Днем тут был обыкновенный класс обыкновенной школы. Но для нас эта просторная комната называлась аудиторией.
В комнате в три ряда стояли столы со скамьями. На каждой скамье сидело по три студента. Я поискал глазами свободные места. Наверное, приди мы десятью минутами раньше, таких свободных скамей нашлось бы больше. А тут незанятыми оказались лишь в первых двух рядах. Я мог бы выбрать любую из шести скамей, но выбрал в ближайшем к окну ряду. В том незначительном факте, что я выбрал именно эту скамью, была чистая случайность. Приди мы десятью минутами раньше, судьба моих младших сестер Маши и Кати – в будущем сложилась бы совсем иначе, обе они вышли бы замуж за других людей и, следовательно, их потомство, столь сейчас многочисленное, оказалось бы совсем иным… Но я забежал вперед на целых шесть лет.
Итак, мы сели: ближе к окну – Ляля Ильинская, сестра Маша – посреди, я – с краю. Столь бойкие в другой обстановке, обе они притихли, не смели поднять глаз. Я оглядел аудиторию. Набралось около сотни молодых девушек. Неужели среди них находятся будущие Пушкины и будущие Толстые?..
…Вошел высокий пожилой мужчина с бородкой, представился завучем – его фамилия Буслаев, он внук известного филолога прошлого столетия профессора Ф. И. Буслаева и будет у нас читать древнерусскую литературу. Он продиктовал нам расписание лекций… Дух захватывало, когда я писал наименование дисциплин: эстетика, стихосложение, поэтика, теория прозы, языкознание, психология творчества, история искусства, литературы – древнегреческая, немецкая, древнерусская… Наверное, большая часть студентов поморщилась, когда мы узнали, что будут у нас целых три политграмоты – история партии, политическая экономия и экономическая политика. Этим дисциплинам отводилось десять часов в неделю.
Так мы начали ежедневно по вечерам ходить на лекции, садились на ту же скамью, а сзади нас садились те же три молодых человека.
Не все профессора читали хорошо. Буслаев сумел из «Слова о полку Игореве» вышелушить всю поэзию и превратил бессмертные строфы в такую схоластику, что у нас глаза слипались на его лекциях.
…Но были у нас и совсем иные профессора, из коих многие еще до революции считались выдающимися учеными. К концу лекций сердце у меня готово было выскочить от восторга – так блестяще, остроумно, вдохновенно многие их них передавали нам частицы тех знаний, какими были сами увлечены с юных лет… У иных я запомнил даже интонацию их голосов – настолько незабываемым было впечатление от их лекций.
Григорий Алексеевич Рачинский. Фото: rufaces.ru
Григорий Алексеевич Рачинский читал нам немецкую литературу. В прошлом был он ближайшим последователем Владимира Соловьева. После смерти философа издал его полное собрание сочинений, был близок с символистами, особенно с Валерием Брюсовым. А с виду он больше всего напоминал Гомера, которому боги, однако, оставили чуточку зрения, – Гомера старого, вдового и потому неухоженного, одетого в засаленную черную куртку и в помятые брюки.
Он начал рассказывать нам о древнегерманской мифологии, потом перешел на Нибелунгов и застрял на их подвигах на целых полгода. Он говорил громким, слегка сиплым, вдохновенным голосом, отчеканивая каждую фразу. Когда же кончал говорить, у многих из нас горели глаза, и сам я выходил в коридор с головокружением.
Сергей Михайлович Соловьев. Фото: vcisch2.narod.ru
…Сергей Михайлович Соловьев – внук историка, племянник философа, поэт, друг Блока и Белого, после 1917 года католический патер – читал нам древнегреческую литературу. Он был похож на Иисуса Христа, как его изображают на иконах XIX века фряжского письма, – русая бородка и большие задумчивые и печальные глаза, в которых словно угадывались будущие страдания их обладателя. Он читал свои лекции последний семестр; летом 1928 года его арестовали, в тюрьме он сошел с ума и через какое-то время умер в сумасшедшем доме…
Борис Николаевич Грифцов читал нам французскую литературу. Блестящий, остроумный, он смаковал, приводя неприличные цитаты из Рабле, из стихов менестрелей. Благодаря ему я полюбил Вийона и Ронсара.
…Алексей Алексеевич Сидоров – высокий, элегантный, совсем молодой – читал нам историю искусств… Он поведал нам об искусстве Египта, Ассирии и Вавилонии, Греции и вдруг совершенно неожиданно нам объявил, что следующую лекцию посвятит искусству Атлантиды. Скептики сомневаются, существовала ли вообще та таинственная страна, а Сидоров, сопоставляя искусство Мексики с искусством Египта и Этрурии, находил в них общие черты, и перед восторженными глазами слушателей развернул вполне убедительную картину исчезнувшего, сказочно прекрасного мира.
Поблескивая стеклами пенсне, он помог мне понять и полюбить искусство средневековья, искусство раннего Возрождения. Тогда он только что приехал из-за границы и время от времени щеголял перед нами фразами вроде: «когда я фланировал по Шан-Зелизе» или «когда я стоял у подножия Кёльнского собора»…
Владимир Михайлович Волькенштейн читал нам драматургию. Маленький, черноглазый, живой, он бегал перед первыми рядами скамей, вдруг хватал мел и набрасывал на доске замысловатые фигуры. Тогда в Малом театре шла его пьеса «Гусары и голуби», имевшая успех…
По окончании курса пошел я к нему экзаменоваться. До меня он томил страждущих студентов подолгу, они выходили от него как ошпаренные, а я выскочил через три минуты, победно размахивая зачетной книжкой.
– Кто любил Дездемону? – спросил меня Волькенштейн, стращая своими черными глазищами.
– Отелло, – отвечал я.
– А еще кто?
– Кассио.
– А еще? Говорите, говорите быстрее.
Я немного замялся и кинулся, как с вышки в воду:
– Еще Яго любил Дездемону.
– Да, и я тоже так думаю, хотя у Шекспира нет на то никаких доказательств. Дайте свою зачетную книжку…
Князь Сергей Михайлович Голицын (1 (14) марта 1909 - 7 ноября 1989) - советский писатель, мемуарист, инженер-топограф, военный строитель, участник Великой Отечественной войны. Внук московского губернатора В. М. Голицына.
Сергей Голицын родился в родовом имении Бучалки 1 (14) марта 1909 года, в семье князя Михаила Владимировича Голицына (1873-1942) и Анны Сергеевны, урождённой Лопухиной (1880-1972). Имел 5 сестёр: Александру (1900-1991), Софию (1903-1982), Евгению (1906-1908), Марию (1911-1988), Екатерину (1914-2005) и брата Владимира (1902-1943).
Во время репрессий 1920-1930-х годов их семья подверглась преследованиям. В разное время были арестованы дед, В. М. Голицын (1847-1932), отец, брат, муж сестры Александры - Г. М. Осоргин, двоюродные братья и сёстры, некоторые из них погибли в лагерях. Позднее Сергей Михайлович отразил эти годы в своей книге «Записки уцелевшего».
В 1934 году женился на Клавдии Михайловне, урождённой Бавыкиной (1907-1980). В браке родились:
В 1984 году женился на Тамаре Васильевне, урождённой Григорьевой (1912-1992).
Ещё в детстве, под впечатлением прочитанных книг, Сергей Голицын захотел стать писателем. После окончания школы, в 1927 году, он поступил на Высшие литературные курсы.
Первые детские рассказы Голицына начали публиковаться в 1930-х годах в детских журналах «Чиж», «Мурзилка», «Всемирный следопыт». Однако сразу стать профессиональным писателем Сергею Голицыну не удалось. В тридцатых годах он стал работать топографом, принимал участие в строительстве канала им. Москвы.
В 1941 году, 3 июля, Сергей Голицын был мобилизован. В качестве топографа в составе строительных частей он прошёл боевой путь до Берлина и был демобилизован только в 1946 году. Был награждён орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» и др.
После войны Сергей Голицын работал инженером-геодезистом в Государственном проектном институте.
С 1959 года Сергей Голицын стал профессиональным писателем. Популярностью пользовались его детские книги о жизни советских пионеров - «Сорок изыскателей», «Городок сорванцов», «Полотняный городок» и другие. Он также писал краеведческо-исторические книги - «Сказание о белых камнях» и «Сказание о земле Московской».
Писал Сергей Голицын и исторические книги для детей («Ладьи плывут на север», «До самого синего Дона» и др.).
В 1960 - 1970-х годах Голицын написал несколько беллетризованных биографий художников.
В последние годы жизни писатель работал над биографической книгой «Записки уцелевшего». Издана она была только после его смерти, в 1990 году.
С 1960 Сергей Голицын каждое лето (примерно с апреля по начало октября) жил в селе Любец на берегу Клязьмы. Остальное время он проводил в Москве.
Похоронен в Любце, в ограде церкви, которая стоит на высоком бугре на берегу Клязьмы.
Самый большой труд своей жизни, над которым Сергей Михайлович работал в течение 10 лет, увидеть изданным писателю не привелось - 7 ноября 1989 года он скончался от обширного инфаркта, в первой половине этого своего последнего дня занимаясь правкой машинописного экземпляра «Записок уцелевшего».
Популярно-методические книги
Князь Сергей Михайлович Голицын - русский советский писатель, мемуарист, инженер-топограф, военный строитель, участник Великой Отечественной войны. Внук московского губернатора В. М. Голицына. Сергей Голицын родился в родовом имении Бучалки 1 (14) марта 1909 года, в семье князя Михаила Владимировича Голицына (1873-1942) и Анны Сергеевны, урождённой Лопухиной (1880-1972). Имел 5 сестёр. Во время репрессий 1920-1930-х годов их семья подверглась преследованиям. В разное время были арестованы и погибли дед, В. М. Голицын (1847-1932), отец, старший брат, муж сестры Александры, двоюродные братья и сёстры. Позднее Сергей Михайлович отразил эти годы в своей книге «Записки уцелевшего».
Ещё в детстве, под впечталением прочитанных книг, Сергей Голицын захотел стать писателем. После окончания школы, в 1927 году, он поступил на Высшие литературные курсы.Первые детские рассказы Голицына начали публиковаться в 1930-х годах в детских журналах «Чиж», «Мурзилка», «Всемирный следопыт». Однако сразу стать профессиональным писателем Сергею Голицыну не удалось. В тридцатых годах он стал работать топографом, принимал участие в строительстве канала им. Москвы.
В 1941 году, 3 июля, Сергей Голицын был мобилизован. В качестве топографа в составе строительных частей он прошёл боевой путь до Берлина и был демобилизован только в 1946 году. Был награждён орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» и др. После войны Сергей Голицын работал инженером-геодезистом в Государственном проектном институте. С 1959 года Сергей Голицын стал профессиональным писателем.
В последние годы жизни писатель работал над биографической книгой «Записки уцелевшего». Издана она была только после его смерти, в 1990 году. Самый большой труд своей жизни, над которым Сергей Михайлович работал в течение 10 лет, увидеть изданным писателю не привелось - 7 ноября 1989 года он скончался от обширного инфаркта, в первой половине этого своего последнего дня занимаясь правкой машинописного экземпляра «Записок уцелевшего».
Князь Сергей Михайлович Голицын (1 (14) марта - 7 ноября ) - советский писатель, мемуарист, инженер-топограф, военный строитель, участник Великой Отечественной войны . Внук московского губернатора В. М. Голицына .
Сергей Голицын родился в родовом имении Бучалки 1 (14) марта 1909 года, в семье князя Михаила Владимировича Голицына (1873-1942) и Анны Сергеевны, урождённой Лопухиной (1880-1972). Имел 5 сестёр: Александру (1900-1991), Софию (1903-1982), Евгению (1906-1908), Марию (1911-1988), Екатерину (1914-2005) и брата Владимира (1902-1943).
Во время репрессий 1920-1930-х годов их семья подверглась преследованиям. В разное время были арестованы дед, В. М. Голицын (1847-1932), отец, брат, муж сестры Александры - Г. М. Осоргин, двоюродные братья и сёстры, некоторые из них погибли в лагерях. Позднее Сергей Михайлович отразил эти годы в своей книге «Записки уцелевшего».
Ещё в детстве, под впечатлением прочитанных книг, Сергей Голицын захотел стать писателем. После окончания школы, в 1927 году , он поступил на .
Первые детские рассказы Голицына начали публиковаться в 1930-х годах в детских журналах «Чиж» , «Мурзилка» , «Всемирный следопыт ». Однако сразу стать профессиональным писателем Сергею Голицыну не удалось. В тридцатых годах он стал работать топографом, принимал участие в строительстве канала им. Москвы .
В 1941 году, 3 июля, Сергей Голицын был мобилизован. В качестве топографа в составе строительных частей он прошёл боевой путь до Берлина и был демобилизован только в 1946 году. Был награждён орденами Отечественной войны 2-й степени , Красной Звезды , медалями «За боевые заслуги» , «За оборону Москвы» и др.
После войны Сергей Голицын работал инженером-геодезистом в Государственном проектном институте.
С 1959 года Сергей Голицын стал профессиональным писателем. Популярностью пользовались его детские книги о жизни советских пионеров - «Сорок изыскателей», «Городок сорванцов», «Полотняный городок» и другие. Он также писал краеведческо-исторические книги - «Сказание о белых камнях» и «Сказание о земле Московской».
Писал Сергей Голицын и исторические книги для детей («Ладьи плывут на север», «До самого синего Дона» и др.).
В 1960 - 1970-ых годах Голицын написал несколько беллетризованных биографий художников.
В последние годы жизни писатель работал над биографической книгой «Записки уцелевшего». Издана она была только после его смерти, в 1990 году.
С 1960 Сергей Голицын каждое лето (примерно с апреля по начало октября) жил в селе Любец на берегу Клязьмы . Остальное время он проводил в Москве .
Самый большой труд своей жизни, над которым Сергей Михайлович работал в течение 10 лет, увидеть изданным писателю не привелось - 7 ноября 1989 года он скончался от обширного инфаркта , в первой половине этого своего последнего дня занимаясь правкой машинописного экземпляра «Записок уцелевшего».
Популярно-методические книги
Рассказы для детей
Книги о жизни и приключениях советских пионеров
Беллетризованные биографии
Историко-краеведческие книги
Мемуары
Русский советский писатель, инженер-топограф, военный строитель, участник (1909-1989)
Сергей Голицын родился 1 (14) марта 1909 года. Ещё в детстве, под впечатлением прочитанных книг, Сергей Голицын захотел стать писателем. После окончания школы, в 1927 году, он поступил на Высшие литературные курсы. Первые детские рассказы Голицына начали публиковаться в 1930-х годах в детских журналах «Чиж», «Мурзилка».
Однако сразу стать профессиональным писателем Сергею Голицыну не удалось. В тридцатых годах он стал работать топографом, принимал участие в строительстве канала им. Москвы. В 1941 году, 3 июля, Сергей Голицын был мобилизован. В качестве топографа в составе строительных частей он прошёл боевой путь до Берлина и был демобилизован только в 1946 году. Был награждён орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» и др.
После войны Сергей Голицын работал инженером-геодезистом в Государственном проектном институте.
С 1959 года Сергей Голицын стал профессиональным писателем. Популярностью пользовались его детские книги о жизни советских пионеров: «Сорок изыскателей», «Городок сорванцов», «Полотняный городок» и другие; историко-краеведческие книги «Сказание о белых камнях» и «Сказание о земле Московской». Писал Сергей Голицын и исторические книги для детей «Ладьи плывут на север», «До самого синего Дона» и др. В шестидесятых - семидесятых годах Голицын написал несколько биографий художников.
В последние годы жизни писатель работал над биографической книгой «Записки уцелевшего». Издана она была только после его смерти, в 1990 году.
Награжден орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, медалями “За боевые заслуги”, “За оборону Москвы” и др.
Во время репрессий 1920-1930-х годов семья будущего писателя подверглась преследованиям. Спасаясь от репрессий, молодой инженер-топограф Сергей Голицын уезжает подальше от столицы, от внимания властей – на Кубань, в г.Апшеронск. Это решение – приносить реальную пользу своей стране и в то же время быть не на виду, в конечном итоге спасло жизнь будущему знаменитому писателю. А может быть, именно пребывание на этой земле и дало толчок его творчеству, как и многим писателям русской литературы до него (вспомним хотя бы Толстого и Лермонтова). Об этом этапе своей жизни он рассказывает на страницах своей книги «Записки уцелевшего» (2часть) в главе под названием «Изыскатели», которая полностью посвящена пребыванию Голицына в Апшеронском районе. Вот что пишет сам автор: «Название одной из моих книг, «Сорок изыскателей» мною взято с тех давних времен, когда я работал в изыскательской партии в Апшеронском районе».
Работал здесь Сергей Михайлович техником изыскательской партии инженера путей сообщения В.В.Сахарова. Изыскательской работой занимались тогда на площадях недавно открытых нефтяных месторождений и в долине реки Тухи, где намечалось строительство новых заводов и жилых поселков. Вот, что он вспоминает: «В станице Апшеронской жили казаки некогда славного Кубанского казачьего войска Апшеронского полка Майкопского уезда. В ту осень 1930 года жили они в относительном достатке, были колхозниками, а кормились в основном со своих обширных, до гектара, усадебных участков, держали лошадей, коров, овец, кур, гусей, а также незнакомых мне буйволов; их свиньи гуляли на воле, питаясь в грушевых лесах падалицей. Жители сеяли пшеницу и кукурузу, которая вымахивала такой высоты, что в ее зарослях скрывались наши трехметровые рейки. В садах росли вишни, сливы, яблони, груши, виноградная лоза…».
Побывал еще писатель в ст.Ширванской. Вот, что он вспоминает об этом эпизоде своей жизни: «А впрочем, однажды со мной произошла глупейшая история, когда мне пришлось ощутить подлинный страх. Потребовалось заснять небольшой участок под насосную станцию на берегу реки Пшеха за семь километров близ соседней станицы Ширванской.
Я был очень доволен, что доверили эту самостоятельную работу именно мне. Поехал на подводе с двумя рабочими, с инструментами, с продуктами на несколько дней. Подъехали к реке, на другой ее стороне раскинулись белые хаты станицы. Возчика я отпустил, мы перешли реку по пешеходному на канатах мостику. Оставив рабочих на берегу, я направился в стансовет просить, чтобы нам отвели жилье.
За столом сидел бравый молодец в казачьей папахе. Под его пиджаком на рубашке наискось шел ремень от револьвера.
– Документы? – бросил он.
Я показал красную книжку своего удостоверения личности, начал объяснять, зачем явился в Ширванскую.
– Командировочное удостоверение! – так же кратко бросил молодец.
Я оправдывался, что изыскательская партия стоит недалеко, зачем давать командировочное удостоверение в соседнюю станицу.
– А если ты тайный агент мирового империализма? Я должен тебя сейчас арестовать, отправить в Майкоп.
От страха душа моя шмыгнула в глубь глиняного пола. По счастью, из окон были видны рабочие, мирно расположившиеся на берегу реки.
Молодец, сказавшийся председателем стансовета, очевидно, понял, что перегнул палку, и приказал мне завтра же доставить справку, для чего я командирован в Ширванскую. Он сам пошел помещать нас на квартиру в одну хату и предупредил, что ставит в кулацкую семью.
Когда мы вошли в ту хату, неподдельный ужас вспыхнул в глазах хозяев пожилой женщины и девушки. Они молча и покорно поклонились…
Тогда Сахаров уехал в отпуск и оставил за себя Графа Брызгалова. Я ему написал сверхкрасноречивое письмо. Печати в изыскательской партии не было, но я знал, что Сахаров берег несколько пустых московских бланков с печатями. Передал ли он их своему заместителю, когда уезжал в Москву? А если не передал?
Посланец зашагал в Апшеронскую, а я с другим рабочим стал устраиваться на полу в чистой горнице хаты. И сразу обратил внимание на распухшие от слез лица матери и дочери. Я им объяснил, что приехал на несколько дней, буду измерять местность на другом берегу Пшехи. Мать убедилась, что я не представитель власти и, значит, нисколько не опасен. С рыданиями она принялась мне рассказывать о внезапно постигшей их беде: несколько дней тому назад арестовали ее мужа и ее сына, да еще отобрали пару коней, да еще грозят выселить из станицы. Дочь, миловидная девушка, только плакала. Мне особенно жалко стало ее.
Как мог, я их утешал. Мать растрогалась, угостила нас молоком, еще чем-то, постелила на пол перину и одеяло. Все следующие дни она варила нам обед, старалась, чтобы нам было сытно и уютно. А я выказывал ей свое горячее сочувствие.
На следующий день рабочий принес нужную справку. Председатель ее прочел, милостиво подал мне руку и сказал, что он всегда обязан проявлять бдительность.
Этот мимолетный эпизод я потому описал подробно, что то был единственный случай, когда мне пришлось столкнуться с жизнью местного населения. Мы, изыскатели, жили совсем особняком. Изредка попадалась нам местная газетка, вся пышущая ненавистью.»
С. М. Голицын прожил в станице Апшеронской около двух лет. Заболел малярией и вынужден был уехать. Потом был ВУЗ, работа, потом война, опять работа. Сбылась мечта – он стал детским писателем.
Осенью 1972 года С.М.Голицын вновь посетил город Апшеронск. Вот что он написал об этом визите: «…И опять я здесь. Горы все те же, «вечно прелестные, вечно изменяющиеся». А местность неузнаваема. Прежняя станица, а ныне город, раздался вширь. Когда-то самыми большими домами здесь были длинное здание казачьей школы, да «атаманский дом». А теперь… Малярии нет и в помине, нет соломенных крыш на хатах. Кое-где уцелели старые деревья. Они очень красивы…»
Сергей Михайлович побывал на встречах с читателями в СШ №1, СШ №4, а так же в районной детской библиотеке.
Библиография
Голицын, С. 40 лет спустя / С.Голицын // Апшеронский рабочий. – 1972. – 9 дек. (№148)
Голицын, С. Записки уцелевшего / С. Голицын. - Москва: Орбита, 1990.
Голицын, С.М. Сорок изыскателей: повесть / С.М. Голицын; рис. С. Забалуева. – Москва: Дет. лит., 1983. – 190 с.
Архивные материалы из фонда читального зала Центральной детской библиотеки города Апшеронска.
